Гляди, как за сосновый бор, Что в Переделкине главенствует, Свалился ситец голубой, И засияла даль небесная. Уже в горячий горн зари Березовые ветви брошены, Того гляди, весь лес сгорит И станет пеплом, черным крошевом. Был дождь под утро. Он прошел, Блестит листва на мокрых яблонях. И так свежо и хорошо, Деревья греют ветви зяблые. Бери белила, киноварь, Скорей записывайся в странники, Природа утром так нова, Что просится на холст, в подрамники. Ах, сколько золота в заре, Она горячая, нагретая. День ясный, добрый на дворе, Скажи, а разве мало этого?! 1978 * * * С грибной корзиной утречком брожу я, Припоминаю вслух свои стихи. Природы подмосковной речь живую Транслирует родник из-под ольхи. В той речи ни на гран косноязычья, Ни заиканья, ни словес-пустот, А если вдруг прорвется нота птичья, Так это самый чистый оборот. Масленок попадается мне первым, За ним я нагибаюсь впопыхах, Гляжу вперед, еще один в резерве, От первого буквально в трех шагах. А где же патриарх грибов, скажите? Куда запропастился боровик? В своем грибном и мирном общежитье Со мной он поиграться норовит. Он прячется, наивно полагая, Что я его вовек не разгляжу. Еловые навесы раздвигая, Его я моментально нахожу. Не радуется золотоискатель Так золоту, найденному в горах, Как радуется вдруг грибник-писатель Тому, что белый гриб в его руках. А родничок поет, не умолкая, И нежно вторит иволга ему. И в самый раз мне музыка такая, Наверно, я в счастлив потому! 1978 * * * Торите тропочки к любимым! Зимой — по снегу, летом — по траве, Когда заря роскошные рубины Всей пригоршней дари́т родной земле. Ходите на свиданье даже в дождик, Когда он барабанит по плащу, Когда я целый день (такая должность!) В дубраве слов строку свою ищу. Ходите на свиданья даже в стужу, Когда ледок заводится в крови, Мужчине, как воителю и мужу, Положено быть рыцарем в любви. Любимые! Любимым нет прощенья, Когда они бросают вас порой, Когда они свое непосещенье Оправдывают службой, суетой. Не верьте! И не делайте им скидок, С любимыми любимым надо быть, Чтоб добротой, и нежностью улыбок, И ощущеньем счастья жизнь продлить! 1978 * * * Любили когда-то при свете лучины, Рожали когда-то в степи, на соломе. Не всем выпадала тоска да кручина, Конечно, дворяне учились в Сорбонне. Конечно, цари не в подвалах ютились, Купались в шампанском и в роскоши века, Конечно, их дети с пеленок учились Не с плугом ходить, а с француженкой, с немкой. Фонтаны взвивались для них в Петергофе, Незыблемо это, тогда им казалось, Они и не думали о катастрофе, Не думали! Но она приближалась. И вот поломалась машина насилья, Но вот износился орел-самодержец, Восстала мятежная наша Россия, Рабочий полотнище алое держит. Крестьянин помещичью землю копает, Корчует леса, что присвоил купчина, Хорошее времечко наступает, Из жизни народной уходит лучина. Приходит пора неизбывного света, Который касается всех поколений. А дальше что было — вы знаете это! А дальше — Октябрь, Революция, Ленин! 1978 Гармонь Гагарина Гармонь Гагарина в своих руках держу, Она звучит и звонко и задиристо. Я представляю: под его игру Смоленские девчата в круг сходилися. Мне дорого узнать, что он играл, Что грелась песня на плече гагаринском, Что он частушек много знал, Не расскажи, так кто же догадается?! Сливались в нем в одно полет и звук, Моторы уживались вместе с музыкой, Рвалась его гармонь из сильных рук К девчатам в пляску огненную, русскую. Стоит гармонь в музее, в уголке. Жива! Цела! Звучит! Не чудо ли?! Я с ней теперь знаком накоротке, Она мне в самый раз разливом, удалью. |
