Земля сорок первого года

Горела,

Любовь сорок первого года

Вдовела!

. . . . . . . . . . . . .

Я призван, острижен,

Я числюсь солдатом,

Я сплю не с женою,

Я сплю с автоматом.

Паек мой — «блондинка».

Так звали мы кашу.

Она выручала

Всю армию нашу.

Горох-барабанщик,

С гороха нас пучит.

Такая еда

Никогда не наскучит.

Веселое время!

Портянки, обмотки,

Всесильная молодость!

Мы одногодки.

Я помню сибирский

Глухой полустанок.

Ночь. В баню ведут,

Только мы не устали.

Предбанник, где мы раздевались,

Был темен,

Кудлатая пакля

Торчала из бревен.

Я стал раздеваться,

Гляжу и не верю,

Из мрака сияет

Лицо над шинелью.

Все ближе, все ближе,

А губы открыты,

А кудри

На левую сторону сбиты.

А шапка-ушанка

Из серой овчинки,

На алых губах

Притаились смешинки.

Такая она молодая,

Парная,

И добрая чем-то,

И чем-то смурная.

Подходит

И руки кладет мне на плечи.

И смотрит:

— Ты будешь ли жив, человече?

Война ведь, она ведь

Берет без разбору,

Ей что ни моложе,

То в самую пору.

И вдруг как заплачет:

— Солдатик, одна я!

Мужик-то убит мой,

А я-то живая!

А вот они груди!

Еще не кормила.

Кормильца-то нашего

Пуля убила.

Такое прекрасное

Юное тело,

Хоть горе,

А каждая клеточка пела!

Печаль и веселость

В глазах ее были.

Два голоса жизни

В два рога трубили.

Стояла она предо мной

И лучилась.

О, как я боялся,

Но это случилось.

— Жалей меня крепче, — просила,—

Ты слышишь?

Останешься жив,

Мне письмишко напишешь!

Прости меня, мертвый солдат,

За проступок,

За близость к жене твоей,

За прегрешенья,

Клянусь тебе богом,

Я не был распутен,

Я сердцем ответил

На бабье лишенье.

Что баба без ласки?

Без близости мужней?

Безводный арык

И солдат безоружный!

Не буду описывать,

Как мы прощались,

Как строем из бани

Домой возвращались.

Стучали подошвы

По мерзлой земельке,

От стужи белье

Приставало к шинельке.

Холодные рельсы

Пурга заметала,

На печке вода

В котелках закипала.

В теплушке храпели

Солдаты на нарах,

Сон крепкий, как молодец добрый,

Ронял их.

А кто-то просил:

— Одолжи мне махорки! —

А кто-то не спал:

— Завари концентраты!

И вьюга все выла и выла,

Как волки,

И были повсюду —

Утраты… утраты…

Когда река ломает лед,

Вширь раздается по равнинам,

Природа русская поет

Весенним голосом грачиным.

Когда летят к нам журавли

Из увольненья, из отлучки,

Роняют на землю они

Признание: — В России лучше!

Когда березы белый ствол

Нырнет в листву в одно мгновенье,

Я всех друзей зову за стол,

Чтоб справить праздник обновленья!

На холст рубахи ложится пот.

В ладонях крепко зажат топор,

Кто в жизни не трудился — тот

Не Муромец, не Святогор.

Не богатырь и не боец.

А кто же он? Растратчик сил.

Я наколол себе дровец,

Принес их, печку затопил.