Край высей снеговых Знал Пушкина в живых, Здесь Лермонтов убит. Стою, меня знобит. Снег пламенем объят. В горах горит закат. Ко мне спешит седок, Цок-цок, цок-цок, цок-цок. Зачем на склоне дня Запальчивость коня? Остановись, джигит, Здесь Лермонтов убит. Джигит на землю слез, И дрогнул зимний лес, И воцарилась грусть В твоем лице, Эльбрус. Стал холоден сугроб, Как тот свинцовый гроб, В котором, бездыхан, Поручик из Тархан. Джигит папаху снял, Коня к себе прижал И со своим конем Печалился о нем. Сказал он в тот же миг: — Он и для вас велик. Он полюбил Кавказ, А заодно и нас! Вскочил в седло седок, Цок-цок, цок-цок, цок-цок. Я следом шел пешком К Бештау с Машуком. 1977 В Тарханах Живые свечи горят над гробом, Сердечко пламени дрожит. Под каменным и тесным сводом Великий Лермонтов лежит. А рядом с ним его родные — И мать, и бабушка, и дед. Как коротки пути земные, Был человек — и вот уж нет. И вот уж он собранье праха, Смолк жизни звонкий бубенец. Кладу ладонь свою без страха На гробовой его свинец. Кладу и говорю: — Учитель, Не верь, что в склепе тишина, Вдовою плачет беззащитной Поэзия, твоя жена! Ты на стихи себя истратил, Строк огневых не остудить. Прими мою святую клятву Поэзии не оскорбить. Съезжается народ в Тарханы, Он весь вниманье, весь — порыв! Природа говорит стихами, Какие Лермонтов творил. Его именье родовое Мятежный дух его хранит, И над вечерней тишиною Звезда с звездою говорит! 1978 * * * Дайте-подайте Гармонь на ремне, Музыки, музыки Хочется мне! Той, деревенской, Которая — та! В ней и сердечность И простота. Буйство с размахом И синевой, А по рубахам Вихрь огневой. Вот она, молодость, Вот она, Русь! В пляску с задорной Гармошкою рвусь. Дайте-подайте Лихой перебор, Девки вокруг меня Наперебой. Радуга юбок, Молния лиц. Сколько голубок, Сколько девиц. Разве кого-то Загонишь домой? От удовольствия Стонет гармонь! 1978 Баба Слово баба — не укор, Баба — крепость, баба — сила, Аппетитно с давних пор Русь его произносила. Слово «баба» из стихов Удалил один редактор. Баба — лучшее из слов, Баба — это как реактор. В слове «баба» шторм морской, Слово «баба» можно трогать, Бабы — это род людской, Мужики рожать не могут, Не умеют, не хотят, Им бы пиво и сосиски. Если «бабу» запретят — Сделают не по-российски. Если кто-то, сняв пенсне, Протерев их мягкой кожей, Скажет: — «Бабу» мы вполне Можем вычеркнуть! — Негоже! Незачем казнить слова Бюрократией бесплодной! Баба — как жила-была, Так и есть в душе народной! 1978 * * * Моя свеча полгода не горела, Наплывы уберу, зажгу. Мне ссориться с тобою надоело, На пламени свечи спалю вражду. Помиримся! Ты любишь, ты страдаешь, Я вижу по движению бровей. Зачем ты в мое сердце попадаешь Язвительной остротою своей?! Свеча горит и телом убывает, Рассеивая свой печальный свет. Помиримся! Размолвка убивает, А жизнь одна, и воскресенья нет. |
