Он пускает тонкий дым, Философствует, пророчит. И девчонкам молодым Гордо голову морочит! 1969 Клубника Убрали клубнику на поле колхозном. И по полю ползают частные лица. Как люди привыкли чужим поживиться, Хотя бы клубникой на поле колхозном. И я захожу в борозду, нагибаюсь, Срываю последнюю ягодку лета И в рот отправляю, спасибо за это, Еще одна ягодка — я нагибаюсь! Но вот неприятность: является сторож, Он очень серьезный, и с ним не поспоришь, Свисток милицейский он в губы вставляет, Свистит и пугаться меня заставляет. Кричит: — Гражданин! Прекратите хищенье! — А я говорю: — У меня разрешенье. — А кто вы такой? — Собиратель фольклора.— В глазах старика чуть поменьше укора. — А справка с печатью? — С печатью, а как же! — Он чешет лениво в затылке: — А так же! — И сам уже действует как заговорщик: — Туда вон иди, уважаемый сборщик, Там ягода крупная, сорт «загорянка», Она среди всей мелкоты как дворянка.— И я улыбаюсь приветливо-мило, Твержу про себя, что печать — это сила! 1969 Дикая яблоня Дикая яблоня, нет для тебя привилегий. Рядом не вишня, не груша, не дом, где живет садовод. Не объясненье в любви, не звучание грустных элегий, Лес, глухомань, бездорожье дремучих болот. Кто ты? Антоновка? Белый налив? Боровинка? Или анис, у которого яркий, румяный бочок? Или еще неизвестная миру новинка? — Я беспородная! Плод мой невкусный дичок! — Хочешь, я корни твои обнажу и отрою, Перевезу тебя, рядом с собой поселю? Если зимою озябнешь — соломой укрою, Если в жару будет душно — водою полью? — Я не хочу покидать заповедного леса, Заступ свой спрячь, а меня не тревожь и не тронь! В обществе яблонь культурных мне нет интереса, К лесу привыкла я, к дружному шелесту крон. Не согласилась. Осталась. Растет беспризорно, Розовым цветом весною вдруг примется цвесть. — Зверям и птицам, — смеется она, — не зазорно Дикие, мелкие, кислые яблоки есть! 1969 * * * За полчаса до первого луча Природа дремлет тихо и доверчиво. Но луч скользнул и разбудил грача, Который свою речь готовил с вечера. Петух как будто этого и ждал, Вскочил на тонкий тын скорее скорого И второпях вздохнул: — Я опоздал! — И заорал, как воины Суворова. Алела грудь бывалого бойца, А перья отливали ярче радуги. Вдруг кошка замяукала с крыльца, И ровно в шесть часов проснулось радио. Затем теленок вышел на лужок И замычал, тоскуючи по вымени. Затем взыграл пастушеский рожок И всех коров села стал звать по имени. А первый луч все шел, как старичок, И тихо делал то, что полагается. Кузнечику сказал: — Бери смычок, Без музыки твоей мне не шагается! 1969 * * * Проснешься, а птицы поют — Не очень умаяла ночь их. Рабочие рано встают, А птицы — они из рабочих! Синичка взялась за гнездо, А дятел давно конопатит. И слышу я горестный вздох: — Боюсь, матерьялу не хватит! Друг-дятел, достанем пеньки, Пройдем сквозь любые мытарства. Стоят золотые деньки Рабочего птичьего царства. Кто вьет, кто клюет, кто летит, А кто на лету признается: — Такой у птенцов аппетит, Подкармливать чем-то придется! 1969 Пчела Откуда ты? Она мне не ответила, Еще один цветок себе наметила, Присела, прикоснулась хоботком И полетела скромненько с медком. Работай, дорогая! Труд оценится, Теряет красоту, кто в жизни ленится, Он жиром заплывает, много спит, И у него все что-нибудь болит. Я грабли взял и стал грести старательно, И так мне сразу стало замечательно, Что я запел подобно той пчеле И стал как первый парень на селе. Пел терпеливо мускул мой натруженный, А день гудел как колокол разбуженный, Так спорилась работа у косцов, Что я ушел косить в конце концов! 1969 |
