ПЕРЕД КНИЖНОЙ ВИТРИНОЙ * Обложки, обложки… Те — словно маркизы, другие, как прачки, Толпятся в окошке И просят безмолвно подачки… Кто лучше, кто хуже? Граненые стекла горят, как алмазы… Надменные фразы, Пот сердца и брызги из лужи. Мечта нам утеха — Все больше мы просим взаймы у искусства. Но музами цеха Насытить ли нищее чувство? Одна за другою Мелькнут, как манерные девки и пэри, И серой ордою Другие врываются в двери. А те, кто писали? Таперы при модных парнасских салонах, Скрыв тряпками дали, Стоят — на ходулях в коронах… Стоят, словно боги, Исполнены мании гордых претензий И в тайной тревоге Ждут дружеских теплых рецензий. Иные забыли И сон, и покой и, надевши вериги, Суконные были Сшивают в суконные книги. Иные с азартом Сбывают чужое с беспечностью эха, И вьется над стартом Раскрашенный флюгер успеха… Вдоль гладкой дорожки. Качаясь, шумят трехнедельные лавры, Чуть теплятся плошки, И лупит Реклама в литавры. <1914> ЭГО-ЧЕРВИ *
(На могилу русского футуризма) Так был ясен смысл скандалов Молодых микрокефалов Из парнасских писарей: Наполнять икотой строчки Или красить охрой щечки Может каждый брадобрей. На безрачье — червь находка. Рыжий цех всегда шел ходко, А подавно в черный год. Для толпы всегда умора Поглазеть, как Митрадора Тициана шваброй бьет. Странно то лишь в этой банде, Что они, как по команде, Презирали все «толпу». У господ они слыхали, Что Шекспиры презирали — Надо, значит, и клопу… Не смешно ли, сворой стадной Так назойливо, так жадно За штаны толпу хватать — Чтоб схватить, как подаянье, От толпы пятак вниманья, На толпу же и плевать! <<1913>> <1914> IV БЕЗВРЕМЕНЬЕ * (Элегия) Туманы Северной Пальмиры Недвижно стынут над Невой. Ах, дайте тему для сатиры Цензурной, новой и живой! Буренин? Нет, что мертвых трогать, Пусть в «Новом времени» гниет; Положишь, бедного, на ноготь И щелкнешь — вонь кругом пойдет. Писатель Меньшиков? Обновка!.. Он, как трамвай, навяз в зубах; Пусть выдыхается — неловко Писать сатиры о гробах. Иль взять Столыпина за жабры? Опять не ново и претит — Ведь он безвредней старой швабры… Пусть пишет — Бог его простит. Но кто? Быть может, Пуришкевич? Я — чистоплотный господин! Пускай уж лучше Дорошевич Его поместит в «Сахалин». Нет крупных гадин! — Измельчали… Ломаю в горести перо. Разумно ль трогать их? Едва ли — И неприлично, и старо. Вы улыбнулись? Вы готовы Назвать, быть может, тех и тех… Но будем немы, как коровы, Чтоб не вводить друг друга в грех. Щиплю в раздумье струны лиры И никну скорбно головой… Ах, дайте тему для сатиры Цензурной, новой и живой!.. <1908> «ПЬЯНЫЙ» ВОПРОС * Мужичок, оставьте водку, Пейте чай и шоколад. Дума сделала находку: Водка — гибель, водка — яд. Мужичок, оставьте водку. Водка портит божий лик, И уродует походку, И коверкает язык. Мужичок, оставьте водку, Хлеба Боженька подаст После дождичка в субботку… Или «ближний» вам продаст. Мужичок, оставьте водку, Может быть (хотя навряд), Дума сделает находку, Что и голод тоже яд. А пройдут еще два года — Дума вспомнит: так и быть, Для спасения народа Надо тьму искоренить… Засияет мир унылый — Будет хлеб и свет для всех! Мужичок, не смейся, милый, Скептицизм — великий грех. Сам префект винокурений В Думе высказал: «Друзья, Без культурных насаждений С пьянством справиться нельзя…» Значит… Что ж, однако, значит? Что-то сбились мы слегка,— Кто культуру в погреб прячет? Не народ же… А пока — Мужичок, глушите водку, Как и все ее глушат, В Думе просто драло глотку Стадо правых жеребят. Ах, я сделал сам находку: Вы культурней их во всем — Пусть вы пьете только водку, А они коньяк и ром. <1908> |
