ЛЕНИВАЯ ЛЮБОВЬ * Пчелы льнут к зеленому своду. На воде зеленые тени. Я смотрю, не мигая, на воду Из-за пазухи матери-лени. Почтальон прошел за решеткой,— Вялый взрыв дежурного лая. Сонный дворник, продушенный водкой, Ваш конверт принес мне, икая. Ничего не пойму в этом деле… Жить в одной и той же столице И писать раза два на неделе По четыре огромных страницы. Лень вскрывать ваш конверт непорочный Да, я раб, тупой и лукавый,— Соглашаюсь на все заочно. К сожаленью, вы вечно правы. То — нелепо, то — дико, то — узко… Вам направо? Мне, видно, налево… Между прочим, зеленая блузка Вам ужасно к лицу, королева. Но не стану читать, дорогая!.. Вон плывут по воде ваши строки. Пусть утопленник встречный, зевая, Разбирает ваши упреки. Если ж вам надоест сердиться (Грех сердиться в такую погоду) — Приходите вместе лениться И смотреть, не мигая, на воду. <1922> Крестовский остров В ТИРОЛЕ * Над кладбищенской оградой вьются осы. Далеко внизу бурлит река. По бокам — зеленые откосы. В высоте застыли облака. Крепко спят под мшистыми камнями Кости местных честных мясников. Я, как друг, сижу укрыт ветвями, Наклонясь к охапке васильков. Не смеюсь над вздором эпитафий, Этой чванной выдумкой живых — И старух с поблекших фотографий Принимаю в сердце, как своих. Но одна плита мне всех здесь краше — В изголовье старый темный куст, А в ногах, где птицы пьют из чаши, Замер в рамке смех лукавых уст… Вас при жизни звали, друг мой, Кларой? Вы смеялись только двадцать лет? Здесь в горах мы были б славной парой — Вы и я — кочующий поэт… Я укрыл бы вас плащом, как тогой, Мы, смеясь, сбежали бы к реке, В вашу честь сложил бы я дорогой Мадригал на русском языке. Вы не слышите? Вы спите? — Очень жалко… Я букет свой в чашу опустил И пошел, гремя о плиты палкой, Вдоль рядов алеющих могил. <1914> ПРИБОЙ * Как мокрый парус, ударила в спину волна, Скосила с ног, зажала ноздри и уши. Покорно по пестрым камням прокатилась спина, И ноги, в беспомощной лени, поникли на суше. Кто плещет, кто хлещет, кто злится в зеленой волне? Лежу и дышу… Сквозь ресницы струится вода. Как темный Самсон, упираюсь о гравий руками И жду… А вдали закипает, белеет живая гряда, И новые волны веселыми мчатся быками… Идите, спешите, — скорее, скорее, скорее! Мотаюсь в прибое. Поэт ли я, рыба иль краб? Сквозь влагу сквозит-расплывается бок полосатый, Мне сверху кивают утесы и виллы, но, ах, я ослаб, И чуть в ответ шевелю лишь ногой розоватой. Веселые, милые, белые-белые виллы.. Но взмыла вода. Ликующий берег исчез. Зрачки изумленно впиваются в зыбкие скаты. О, если б на пухнущий вал, отдуваясь и ухая, взлез Подводный играющий дьявол, пузатый-пузатый!.. Верхом бы на нем бы — и в море… далеко… далеко… Соленым холодным вином захлебнулись уста. Сбегает вода и шипит светло-пепельный гравий. Душа обнажилась до дна, и чиста, и пуста — Ни дней, ни людей, ни идей, ни имен, ни заглавий… Сейчас разобьюсь-растворюсь и о берег лениво ударю. <<1912>>? <1914> Капри «На веранде кромешная тьма…» * На веранде кромешная тьма. По брезенту лопочут потоки… Спят сады и дома. Ветер дышит упруго в глаза и кусает горячие щеки… Олеандр шелестит у стены — Под верандой какие-то тигры бушуют в таверне, А вокруг теплый сон тишины В колыбели вечерней… За спиною квадрат освещенных дверей. На столе розовеют приборы, Белобрюхая камбала — нежное чудо морей, Сыр, вино, помидоры… В переулке сквозь дождь зазвенели по плитам шаги — — Кто идет? — «Боттичелли!» Русский нос, борода, сапоги, Черный плащ до панели. Улыбаясь, в столовую мирно идем, На бокале огонь, словно солнечный луч в бриллианте. Хорошо под бурчащим дождем В светлой комнате пить молодое киянти!.. Пить киянти, шутить и молчать, Над раскрытою папкой склоняться к офортам, Сигарету крепчайшую зверски сосать И смеяться раскатистым чертом… <<1912>> <1922> Капри |
