ХЛЕБ * (Роман) Мечтают двое… Мерцает свечка. Трещат обои. Потухла печка. Молчат и ходят… Снег бьет в окошко, Часы выводят Свою дорожку. «Как жизнь прекрасна С тобой в союзе!» Рычит он страстно, Копаясь в блузе. «Прекрасней рая…» Она взглянула На стол без чая, На дырки стула. Ложатся двое… Танцуют зубы. Трещат обои И воют трубы. Вдруг в двери третий Ворвался с плясом — Принес в пакете Вино и мясо. «Вставайте, черти! У подворотни Нашел в конверте Четыре сотни!!» Ликуют трое. Жуют, смеются. Трещат обои, И тени вьются… Прощаясь, третий Так осторожно Шепнул ей: «Кэти! Теперь ведь можно?» Ушел. В смущенье Она метнулась, Скользнула в сени И не вернулась… Улегся сытый. Зевнул блаженно И, как убитый, Заснул мгновенно. <1910> ОШИБКА * Это было в провинции, в страшной глуши. Я имел для души Дантистку с телом белее известки и мела, А для тела — Модистку с удивительно нежной душой. Десять лет пролетело. Теперь я большой… Так мне горько и стыдно И жестоко обидно: Ах, зачем прозевал я в дантистке Прекрасное тело, А в модистке Удивительно нежную душу! Так всегда: Десять лет надо скучно прожить, Чтоб понять иногда, Что водой можно жажду свою утолить, А прекрасные розы для носа. О, я продал бы книги свои и жилет (Весною они не нужны) И под свежим дыханьем весны Купил бы билет И поехал в провинцию, в страшную глушь… Но, увы! Ехидный рассудок уверенно каркает: «Чушь! Не спеши — У дантистки твоей, У модистки твоей Нет ни тела уже, ни души». <1910> КОЛЫБЕЛЬНАЯ * (Для мужского голоса) Мать уехала в Париж… И не надо! Спи, мой чиж. А-а-а! Молчи, мой сын, Нет последствий без причин. Черный гладкий таракан Важно лезет под диван. От него жена в Париж Не сбежит, о нет, шалишь! С нами скучно. Мать права. Новыйгладок, как Бова, Новыйгладок и богат. С ним не скучно… Так-то, брат! А-а-а! Огонь горит. Добрый снег окно пушит. Спи, мой кролик, а-а-а! Все на свете трын-трава… Жили-были два крота… Вынь-ка ножку изо рта! Спи, мой зайчик, спи, мой чиж,— Мать уехала в Париж. Чей ты? Мой или его? Спи, мой мальчик, ничего! Не смотри в мои глаза… Жили козлик и коза… Кот козу увез в Париж… Спи, мой котик, спи, мой чиж! Через… год… вернется… мать… Сына нового рожать… <1910> «ДУРАК» * Под липой пение ос. Юная мать, пышная мать В короне из желтых волос, С глазами святой, Пришла в тени почитать — Но книжка в крапиве густой… Трехлетняя дочь Упрямо Тянет чужого верзилу: «Прочь! Не смей целовать мою маму!» Семиклассник не слышит, Прилип, как полип, Тонет, трясется и пышет. В смущенье и гневе Мать наклонилась за книжкой: «Мальчишка! При Еве!» Встала, поправила складку И дочке дала шоколадку. Сладостен первый капкан! Три блаженных недели, Скрывая от всех, как артист, Носил гимназист в проснувшемся теле Эдем и вулкан. Не веря губам и зубам, До боли счастливый, Впивался при лунном разливе В полные губы… Гигантские трубы, Ликуя, звенели в висках, Сердце, в горячих тисках, Толкаясь о складки тужурки, Играло с хозяином в жмурки,— Но ясно и чисто Горели глаза гимназиста. Вот и развязка: Юная мать, пышная мать Садится с дочкой в коляску — Уезжает к какому-то мужу. Склонилась мучительно близко, В глазах улыбка и стужа, Из ладони белеет наружу — Записка! Под крышей, пластом, Семиклассник лежит на диване Вниз животом. В тумане, Пунцовый, как мак, Читает в шестнадцатый раз Одинокое слово: «Дурак!» И искры сверкают из глаз Решительно, гордо и грозно. Но поздно… <1911> |
