— Живее, Далор, пока он не умер от потери крови,— закричала Брануен. Бросившись к Аравану, она сняла с него заплечную сумку, скалолазную экипировку и осторожно раздела.— Эйлис, Эльмар, не мешайте, дайте Далору начать работать.

Без конца повторяя: «Любимый мой, о мой любимый. Не умирай. Пожалуйста, не умирай», Эйлис отошла назад и встала напротив Бэйра, сжав кулаки так сильно, что костяшки побелели; крупные слезы наворачивались на ее глаза. Она практически не дышала все то время, пока Далор, сосредоточившись и бормоча про себя незнакомые слова, склонялся над бледным, пребывающим в беспамятстве эльфом.

А метель неистовствовала снаружи, с силой налетая на маленькую хижину, как будто желала сокрушить убогое строение и разметать по свету всех, кто там находился.

Наконец Далор оторвался от раненого и посмотрел на столпившихся вокруг:

— Думаю, он выживет, хотя рана очень болезненная. Услышав это, Эйлис припала к плечу Бэйра и беззвучно зарыдала. Юноша обнял ее и не размыкал объятий, пока она плакала под стоны и завывания ветра, беснующегося снаружи.

Брануен, стоя у стола, разрезала на ломти головку желтого сыра, рядом с ней Бэйр крошил на мелкие кусочки яблоки, а над Араваном, лежащим на кровати, склонилась Эйлис и по каплям вливала гвинтимовый чай в полуоткрытый рот эльфа; горло Аравана, находящегося в беспамятстве, инстинктивно делало глотательные движения.

— Понимаешь, я, должно быть, понял это,— сказал Эльмар.

— Понял что? — спросил Далор, лежа на кушетке перед очагом и потягивая гвинтимовый чай; в теплом воздухе хижины смешались ароматы трав, сыра, яблок и хлеба.

Эльмар жестом указал на постель:

— Я понял, как изменять облик. Это, в общем–то, легче легкого. — Эльмар стал сосредоточенно рассматривать золотой браслет на левой руке, браслет, в который был вправлен тускло светящийся камень красного цвета.

Далор покачал головой:

— Эльмар, дикая магия не поддается объяснению, так же как и твоя склонность к рискованным предприятиям. И ты пытался определить, как это делается, уже по меньшей мере тысячу лет.

Эльмар продолжал рассматривать браслет, а потом вдруг засопел, отвернулся от Далора и сказал в сторону:

— Я, если ты не возражаешь, лучше вообще не буду говорить об этом.

Далор усмехнулся, и они в молчании задумались каждый о своем. Трещали и стреляли угольками поленья в очаге, стучали ножи, измельчавшие яблоки и резавшие сыр, но все эти звуки заглушали стоны и завывания бушевавшей снаружи метели. Далор первым нарушил молчание:

— Послушай, Бэйр, когда вы с соколом пришли в Вадарию?

— Почти сразу перед тем, как мы с Эйлис заметили друг друга, — ответил Бэйр.

— Что?! — закричал Эльмар, вытянув шею и стараясь заглянуть в лицо молодого человека. — Этого не может быть! Единственное время, когда возможен переход в Вадарию, — это полдень. И единственное время, когда возможен переход из Вадарии, — полночь.

Бэйр пожал плечами:

— Тем не менее мы перешли на рассвете.

— Чушь. Ты говоришь чушь, парень.

— Отец,— вмешалась в разговор Эйлис,— его зовут Бэйр, а не парень.

— А может быть, здесь действует что–то другое, — предположила Брануен.

— Да, — поддержал ее Далор. — Если парень, то есть Бэйр, говорит, что они перешли на рассвете, лично я верю, что так оно и было. А скажи мне, парень, как ты узнал, где расположен переход?

— Да я и не знал. Охотник нашел его. Он почуял его благодаря кольцу.

— Охотник? — переспросил Эльмар. — А кто этот Охотник?

— Понимаете… — начал было объяснять Бэйр, но Брануен перебила его:

— Кольцо? Что за кольцо?

— Вот это, — ответил Бэйр, доставая каменное кольцо из–за пазухи. — Оно было подарено мне при рождении.

— Так кто все–таки этот Охотник? — настойчиво повторил свой вопрос Эльмар.

— Подарено при рождении? — спросила Брануен. — Позволь мне взглянуть на него.

Бэйр наклонился, чтобы Брануен могла рассмотреть кольцо вблизи.

— Ответь мне, парень, кто этот Охотник?

— Настоящее его имя — Охотник, Ищущий и Находящий, Один из Нас, но Не Такой, как Мы; это имя дано было ему…

— Эльмар, взгляни–ка на это, — сказала Брануен. — Оно излучает дикую магию.

— Да? — Эльмар взял кольцо в руку; в отблесках пламени очага камень кольца излучал странное черное свечение.

Пока Брануен снимала с огня чайник, в котором кипел отвар гвинтима, и разливала его по чашкам, Эльмар сосредоточенно рассматривал кольцо, затем уставился неподвижным взглядом на браслет у себя на запястье, а потом снова перевел пристальный взгляд на кольцо.

— Да, ты права: это дикая магия, точно как и в моем браслете, и в кристалле, внутри которого сидит сокол. — Он поднял взгляд на Бэйра. — Кто дал тебе это?

— Моя мама говорила, что никому не известно, кто принес это кольцо в день, когда я родился, но она упомянула, что накануне в долине слышали, как лаяли лисы.

— Лисы? Ха! Пикси. Возможно, они не сами сделали это кольцо, но я больше чем уверен, что доставили его именно они. Конечно же, это дикая магия. — И он снова стал внимательно рассматривать кольцо. — А что оно может делать?

— От него… Как бы это сказать… Исходит некий звон и чувствуется слабое покалывание, когда я приближаюсь к месту перехода, — сказал Бэйр. — Таким образом Охотник понял, что место перехода близко, хотя Валке пытался направить его по другой дороге и…

— Да кто же, наконец, этот Охотник? — не выдержал Эльмар.

— Понимаете, он…

— Ой, смотрите, — закричала Эйлис. — Далор, Араван повернулся на бок. Посмотри, с ним все в порядке?

Далор сполз с кушетки, подошел к Аравану и положил руки на тело эльфа.

— Не похоже, что он просыпается, верно? — спросила Брануен, отняв от губ чашку с отваром трав.

— Нет, нет — подтвердил Далор.— Я погрузил его в сон, и он не проснется до тех пор, пока я не подниму его. Сокол испытал сильнейшее потрясение. Стрела пронзила его насквозь, сильно поранив грудные мышцы, легкие и другие важные органы. Все это перешло на Аравана, а поэтому ему требуется продолжительный покой и уход, для того чтобы он оправился от раны, что причинила его телу эта проклятая стрела. — Далор посмотрел на Эйлис. — Что касается поворота на бок, это естественное движение, а мы должны следить за тем, чтобы рана не открылась, поить его целебным чаем; хотя стрела и не была отравленной, грязи на ней было предостаточно, а гвинтимовый чай выведет из организма всю заразу. Я разбужу его завтра, мы дадим ему выпить крутого бульона и облегчиться, а затем он снова будет спать. Неделю, а может, и две, а уж тогда и посмотрим, сможем ли мы начать лечить его более естественным способом.

— Давайте поедим,— предложила Брануен, ставя котелок на огонь.

За едой Эльмар сказал:

— Мальчик, ты упомянул о многих непонятных вещах, и нам надо бы уяснить сказанное тобою.

— О маг Эльмар, — ответил Бэйр, подняв глаза от миски с едой, — лучше дождаться, пока очнется Араван. Мне известно лишь то, о чем я читал или слышал, а дядя, он сам прошел через все это.

— Дядя? — Эйлис перевела взгляд с Бэйра на Аравана. — Я и не подозревала, что у Аравана есть родственники на Митгаре.

— Он мой самый настоящий дядя, госпожа Эйлис. Он всегда считал мою маму своей сестрой, а следовательно, мне он дядя, хотя кровного родства между нами нет и…

— К вопросу о крови, парень? — перебил Эльмар. — Помнишь, ты сказал, что с нашей кровью нам нельзя ни перейти в Неддра, ни оттуда — на Митгар.

Брануен внимательно посмотрела прямо в глаза Бэйру:

— А ты не хочешь рассказать нам о переходе из Мира в Мир?

— Будет лучше, если Араван расскажет вам об этом, — вздохнув, ответил Бэйр, — но одно мне доподлинно известно. Видите ли, во время Великой Войны Заклятия…

— Войны Заклятия? — нахмурившись, переспросил Эльмар.

Бэйр утвердительно кивнул:

— Да, понимаете, когда Гифон и его приспешники вторглись в Адонар…

— Вторглись в Адонар! — всплеснула руками Брануен.— Гифон?