Прошло почти восемь месяцев со времени последнего набега, предпринятого темными силами, но никто из жителей долины ни разу не пропустил своей очереди стоять в дозоре. И вот сейчас Урус с Риатой окидывали взглядами долину из конца в конец и возвышающиеся над ней холмы, идя по узкой крутой тропе вместе с Фэрил, Ансиндой и Тиллароном. Фэрил шла впереди, а ее спутники на несколько шагов сзади, неся в руках по корзине.

— Отдохнем здесь,— сказала дамна, поднявшись на вершину. — Посидим и перекусим, перед тем как спускаться вниз.

Они устроили пикник: расстелили на траве скатерть, а поверх нее разложили еду — жареную баранину, черный хлеб, яблоки, добавив к основной еде горсть очищенных орехов и пару засахаренных фруктов. Фэрил извлекла из одной корзины пять кружек и бутылку темного вина из Ванчи.

— Эх, если бы Араван и Бэйр были с нами, — сказала она, вынимая пробку из бутылки и наполняя чаши до краев. — Аравану всегда нравилось ванчанское вино… Он говорил, что лучшего не существует.

— В этом он прав, — изрек Тилларон, принимая кружку. Он стоял на карауле, а его спутники сидели на траве перед скатертью.

Когда все положили себе еды и взяли кружки, Фэрил подняла свою и сказала:

— За Аравана и Бэйра, где бы они сейчас ни были. При этих словах по лицу Риаты разлилась смертельная бледность, но она, преодолев внутреннее смятение, подняла чашу и, поддерживая тост, отпила из нее.

Заметив волнение Риаты, Ансинда Одинокое Дерево склонилась к даре и сказала:

— Не волнуйся, твой сын с Араваном, Риата. Не волнуйся, Бэйр отлично подготовлен ко всему.

Риата вздохнула:

— Слова твои услаждают душу, но не могут успокоить ее. Наверняка Додона ответил на вопрос Аравана, иначе они вернулись бы назад, ведь прошел почти целый год.

Фэрил, сидевшая с опущенной головой, встряхнулась и произнесла:

— Давайте надеяться на то, что все у них хорошо, а иначе что–либо ужасное приключится с ними в пути.

— Фэрил! — резко прервала ее Ансинда.

Лицо дамны скривилось как от физической боли, и дрожащим голосом она сказала:

— О Адон, ведь мы в неведении. Я понимаю, они могут быть где угодно, сражаясь бог знает с кем и подвергая себя бог знает каким опасностям… А может быть, все обстоит и еще хуже. — Она разрыдалась.

Тилларон покачал головой:

— Опасности — это возможно. Но говорить о том, что хуже… Хуже только смерть. Вот уж этого не может быть.

Лицо Риаты было белым как мел, сжатые губы посинели.

Урус, обняв жену и Фэрил, прижал их к себе:

— Давайте надеяться на то, что Дэлавар был прав, когда говорил, что Бэйр должен последовать с Араваном, поскольку вдвоем они будут представлять внушительную силу.

Риата прижалась головой к груди Уруса:

— Ты прав, дорогой, но как я хочу знать, где они сейчас, что с ними приключилось и сработала ли наша хитрость. Или же темные силы начали повсеместные поиски Невозможного ребенка?

Золотая Орда Кутсен Йонга катилась по Ксиану, в центре бесчисленного воинства волы тащили передвижной дворец Масулы Йонгза Ванга. Видя толпы вооруженных воинов, над которыми кружил чернокрылый дракон, деревни и города сдавались без боя. Храмы освящались в честь Джиду Шангди, что сопровождалось человеческими жертвоприношениями. Идрал заходился в экстазе во время этих кровавых оргий. И, как обычно, после того как в храме проливалась кровь, символизируя его освящение, Идрал оживлял одного из только что умерщвленных и расспрашивал об эльфе с копьем из кристалла. Временами Идралу сообщали, что его преследователь далеко, а иногда желтоглазого озадачивали ответы мертвецов. В иные дни мертвые вообще не были в состоянии указать место, где находится эльф… А может быть, от Идрала ускользал смысл их ответов, заглушаемых хором шепчущих и причитающих голосов: загубленные души слетались толпами, чтобы передать послания через воскрешенных, каждая душа старалась быть услышанной, поэтому голоса сливались воедино, как будто вылетали из одного рта. Некоторые говорили о птицах, волках, горах, другие рассказывали о кораблях в море, сражениях, любовниках и бесчисленных событиях прошлого, настоящего и будущего. Раздраженный безрезультатностью поисков, Идрал давал себе разрядку, предаваясь обильным кровопусканиям, после чего отправлялся в свой мрачный фургон спать сном существа, сполна удовлетворившего свои кровожадные инстинкты.

В сентябре они вступили в Черные горы, после чего продвижение Орды несколько замедлилось: дорога, по которой в старину проходили торговые караваны, петляла в горах и местами была труднопроходимой, кроме того, когда–то построенные мосты успели давно обрушиться. Задачей идущей впереди армии рабочих было обеспечить беспрепятственное прохождение через подобные преграды передвижного дворца Кутсен Йонга.

В октябре они вторглись в государство Аралан, и здесь путь им преградила армия, готовая защищать свою страну. Кутсен Йонг пришел в ярость — защитников, вставших у него на пути, не испугала ни неисчислимость Орды, ни драконы. Они, казалось, готовы были сражаться до последнего вздоха и без страха шли на встречу с судьбой. И тогда император приказал своей армии в одиночку, без дополнительной поддержки атаковать этих дураков, которые не побоялись бросить ему вызов.

— Но, мой господин, — зашипел Идрал в ухо императора, — зачем губить жизни наших людей, когда множество драконов бороздят небо за нашими спинами?

— Если им так мила смерть, — заорал Кутсен Йонг, — я дарую им ее! Но не мгновенную смерть от драконовского огня, а чуть помедленнее, под саблями моей Золотой Орды!

Армия получила приказ и полную свободу действий; грохот копыт конной лавины разнесся по долине, сотрясая землю на многие мили вокруг. Всадники на скаку стреляли из луков, издавали пронзительный свист, стараясь испугать неприятеля и сковать его волю. При сближении с рядами оборонявшихся они взяли на изготовку пики, каждая заканчивалась ужасающим крюком и ременной петлей. Другие выхватили из ножен тяжелые, остро отточенные и изогнутые сабли. Позади конницы бежала пехота.

«Масула Йонгза Ванг!» — кричали они, ворвавшись в ряды защитников Аралана и проходя сквозь их строй. Лилась кровь, люди падали, смерть кружила над полем боя.

Невзирая на то что магический король–воитель посулил защитникам Аралана долгую и мучительную смерть, битва была скорой и решительной — на одного араланца приходилось не менее десятка воинов Орды, а на некоторых участках один защитник вынужден был сражаться с сотней, а то и с тысячей захватчиков. Но даже в таких условиях они проявили себя намного лучше, чем можно было от них ожидать, и многим воинам Кутсен Йонга не суждено было увидеть послеполуденного солнца.

Взбешенный тем, что нашлись люди, не побоявшиеся встать у него на пути, Кутсен Йонг повелел стирать с лица земли все города Аралана. Стариков, женщин и детей он приказал убивать, трупы жечь, леса вырубать, земли засыпать солью… Но ни разу он не использовал ни Эбонскайта, ни других драконов в своих военных операциях. Кутсен Йонг принял решение применить их только против глупца, возомнившего себя Верховным правителем.

А в это время в Пелларе принца Риона призвали на заседание военного совета. Когда он вошел в зал, его отец, Верховный правитель Гарон, знаком повелел юноше сесть по правую руку от себя. У стола стоял командующий армией Рори, высокий, тощий ванадьюрин, которому было сильно за шестьдесят: его рыжие волосы и борода были наполовину седыми. Здесь же, склонившись над картами, сидели лорды Штейн, Ривар и Хален — наиболее опытные военные советники Гарона, все они были примерно одного возраста: между сорока и пятьюдесятью. Слева от Гарона стоял еще один военный советник — эльф Фенерин с пышной гривой темно–каштановых волос, спадавших ему на плечи. В кабинете присутствовали также и три мага, среди которых была юная девушка, почти девочка. У стены стоял забрызганный дорожной грязью посыльный, недавно прибывший с донесением.