— Мы знаем, как ходят фьердландские корабли,— сказал Уильям, — а этот корабль должен скользить по поверхности воды, едва ее касаясь. — Он жестом показал на широкое плоскодонное судно, наклонно стоящее на специально сделанном стапеле, и добавил: — А не так, как эта посудина.

Араван усмехнулся, поскольку именно на таком маленьком суденышке, которое мастер называл посудиной, он вместе со своим вооруженным отрядом, состоявшим из гномов, с Джиннарин, Эльмаром, Эйлис и несколькими другими сподвижниками проплыл по этим водам к тому самому острову, но это было в далеком прошлом.

— Оно тем не менее не подвело нас.

— Помилуйте, капитан, я вовсе не хотел сказать о нем что–либо плохое, — заволновался Уильям. — Просто я хотел сказать, что… хм…

Араван похлопал по плечу растерявшегося плотника и, чтобы успокоить его, сказал:

— Я знаю, Уильям, этот корабль намного более быстроходный.

— Уж это точно. За это я ручаюсь. Более быстроходного плоскодонного судна, чем это, и быть не может.

— А какое имя ему дали, дядя? — спросил Бэйр.

— Пока никакого. Может, ты предложишь, как его назвать?

— Я бы назвал судно «Крошка дракон», но мне почему–то больше нравятся имена женского рода, но не подумайте, что я хочу назвать его «Крошка кракен». — Он повернулся к плотникам. — А как вы его называете?

Плотники растерянно переглянулись и покраснели.

— Ну же? — настаивал Бэйр.

— Фемина солютус, — пробормотал Грегори.

Бэйр сосредоточенно нахмурил брови, Араван расхохотался, а Уильям, еще больше растерявшись, забормотал:

— Это потому, капитан, что при постройке судна… это, как бы сказать, закладывалось… гибкость… податливость и прочее, чем вы нас озадачили.

Бэйр посмотрел на Аравана:

— А что означает это название?

Продолжая смеяться, Араван ответил:

— «Шлюшка». Вот так–то, Бэйр, — «Шлюшка».

Бэйр пожал плечами:

— Ну что ж, лично мне это название нравится. Пусть будет «Шлюшка».

— Название как нельзя кстати, — продолжая смеяться, заключил Араван.

Уильям глянул на Грегори, и они оба вздохнули с видимым облегчением: им стало ясно, что юноше неизвестен смысл этого слова, а капитан Араван нашел его забавным.

— Ну что, Бэйр, позови нескольких матросов и поднимайте судно на палубу, — сказал Араван, — оно нам может понадобиться очень скоро.

Наступил рассвет, а они все плыли по опасному морю к центру Великого Водоворота. «Эройен» оставил за кормой сто сорок морских миль — расстояние, которое на суше равнялось бы ста шестидесяти милям. С каждой пройденной милей заросли водорослей становились все гуще и гуще, и, наконец, бечевка с грузом, с помощью которой определилась густота водорослевой чащи, была с трудом вытащена из воды и оказалась облепленной длинными цепкими стеблями. Утром Араван снова поднялся на носовую палубу, и, когда совсем рассвело, он скомандовал:

— Поднять судно и приготовить к спуску!

Длинный Том повернул «Эройен» прямо по ветру, провисшие паруса зашлепали, поверхность моря подымалась и опускалась, как грудь спящего существа, плети водорослей смиряли силу волн, образуя на поверхности моря длинные, спокойные и медленно перекатывающиеся валы.

— Мы застряли в этом болоте, капитан, — обратился к Аравану Длинный Том, видя, как медленно дрейфует корабль и как течение, образованное Великим Водоворотом, гонит его прямиком в непролазную чащу водорослей.

— Останови корабль для спуска «Шлюшки», — скомандовал Ник; маленькое суденышко уже висело на шлюпбалках.

В каюте Бэйр надел пояс с мечом в ножнах. Перед этим он вынул клинок и посмотрел на него еще раз. В отличие от всего в мире, всего, что Бэйр уже видел, этот предмет не обладал ни огнем, ни аурой. Покачав в изумлении головой, юноша отправил клинок обратно в ножны. Он прицепил к поясу также и палицу и оглядел свою каюту в последний раз. После этого, глубоко вздохнув, он шагнул за порог и направился наверх, на главную палубу.

Араван ожидал его, стоя около маленького суденышка, на его поясе висел длинный нож. Он жестом велел Бэйру подниматься на борт и сам поднялся следом.

— Спускайте, — скомандовал Араван.

Команда стала понемногу стравливать канаты, удерживающие судно на шлюпбалке.

— Я разверну корабль, как вы приказали, капитан,— объявил Длинный Том, перегнувшись через борт «Эройена», — и выведу его в чистые воды. Затем мы пойдем на юго–запад вокруг Великого Водоворота, обогнем его и станем ждать вас. Да именно так и будет, капитан, именно так. Будьте уверены.

Жестом руки Араван дал понять Длинному Тому, что понял его слова и одобряет его планы, после чего «Шлюшка» опустилась в воду, полную водорослей. Как только Бэйр с Араваном отцепили ослабленные канаты шлюпбалок, команда наверху трижды хором прокричала приветствие, затем посыпались обильные, хотя и не очень связные пожелания всего наилучшего. Никто из команды не знал ни куда, ни с какой целью эта пара пускается в путь, известно им было лишь то, что дело очень важное. Разве не прорывались они через жуткую снежную бурю того лишь ради, чтобы добраться сюда?

Работая веслами, Араван с Бэйром отплыли из зоны ветровой тени, создаваемой «Эройеном», и подняли небесно–голубой парус. Они двинулись к центру Великого Водоворота. Легкая рябь на поверхности воды сверкала и переливалась под ярким утренним солнцем.

А позади них команда, одержимая желанием проявить себя в работе, бросилась ставить паруса, и «Эройен» под командованием Длинного Тома стал выбираться из водорослей, постепенно набирая скорость.

И через несколько часов Араван, Бэйр и «Шлюшка» остались одни средь бледно–зеленого моря.

Они плыли, а цепкая трясина из густых, переплетенных между собой водорослей медленно вращалась вокруг далекой и пока невидимой точки.

День тянулся медленно, солнце показалось из–за горизонта, прошло полнеба, постояло недолго в зените, а затем неторопливо покатилось вниз по западной половине неба. Делать практически было нечего, оставалось лишь сидеть да беседовать, иногда вставая, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги. Изредка им приходилось очищать от прилипших водорослей рулевую доску — при малой осадке, плоском киле и податливом корпусе «Шлюшка» довольно легко преодолевала подводные заросли. Они перекусили, запивая немудрящую еду водой, потом стыдливо и как бы незаметно друг для друга справили естественную нужду прямо за борт, как они делали, когда плыли из города Дирра в Кхеме вниз по реке до Красного залива.

Заросли водорослей постепенно становились гуще, и Бэйр, перегнувшись через планшир, неотрывно смотрел вниз:

— Послушай, дядя, здесь много мелких рыбок, плавающих между листьями.

— Да, Бэйр, эти листья служат убежищем крабам, креветкам, моллюскам и прочим созданиям.

Бэйр вытащил из воды плеть, унизанную завитками листьев; это был кусок водоросли с тонким, ветвистым и дряблым на ощупь стеблем. Стебель был весь облеплен узкими зелеными листочками, которые свивались в небольшие трубочки, они сцеплялись с соседними трубочками, образуя сплошную спутанную массу, плавающую под самой поверхностью воды. Мягкие стебли были обильно унизаны мелкими ягодами, и, пока Бэйр рассматривал их, из одной ягоды неторопливо вылезла улитка.

Бэйр продолжал изучать растение, слушая Аравана.

— Эта водоросль — единственная представительница подводного растительного мира здесь, в районе Великого Водоворота. В других водах этого мира водоросли красновато–коричневые и не столь густые.

— Красновато–коричневые?

— Да.

— А почему только здесь они зеленые, а во всех остальных водах красные? — спросил Бэйр. Араван пожал плечами:

— Не знаю, элар, но, когда я в последний раз был здесь, моя команда уверяла, что это знак того, что место проклято.

Бэйр с тяжелым вздохом бросил стебель обратно в воду:

— Если принять во внимание то, как проявляется их огонь, я бы не стал совершенно отрицать этого.