Между тем, остро критическое отношение позднего Кулиша к идеализированным в молодости явлениям не означало его отхода от украинской культурно-созидательной работы. Возмущенный Эмсским указом 1876 года, запрещавшим книгопечатание на украинском языке в Российской империи, он в 1881 году снова переезжает во Львов, где издает второй сборник стихов «Хуторская поэзия», в котором публикует также письмо-обращение к украинской интеллигенции, призывая ее к культурно-просветительской работе вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам.

При этом историк и литератор прилагал все силы для примирения украинских и польских кругов в Галиции, хотя его усилия и оставались напрасными. Галицийская национально сознательная общественность, как и многочисленные представители Приднепровской Украины и Слобожанщины, не могла простить ему умеренно-положительной оценки присоединения Украины к России и воспринимала его более чем отрицательно. Радикально настроенная молодежь также не разделяла его взглядов. Даже старый друг, Н. Костомаров, относился к позиции Кулиша с осуждением.

Разочарованный в своих гражданских усилиях, на старости лет Кулиш возвращается в родные края и, поселившись на принадлежащем ему хуторе Мотроновка на Черниговщине, полностью отдается творческой работе. Будучи полиглотом, делает многочисленные переводы на украинский язык из Библии, У. Шекспира, Дж. Байрона, И. В. Гете, Ф. Шиллера, Г. Гейне, пишет драму «Байда, князь Вишневецкий» и поэму «Маруся Богуславка», издает в Женеве третий сборник своих стихов «Колокол».

Свое отношение к казакам (в частности, и к Освободительной войне середины XVII века) как к деструктивному явлению в украинской истории он разрабатывает и далее, углубляя его в трехтомной монографии «Отпадение Малороссии от Польши (1340–1654)» (1888–1889), а также в исследовании «Украинские казаки и паны в двадцатилетие перед бунтом Хмельницкого» (1895).

В это время Кулиша интересуют история и культура ранее ему полностью чуждого мусульманского мира (в этот же период интерес к Востоку проявляют И. Франко и молодой украинский поэт и ориенталист А. Крымский). Исламской тематике посвящена поздняя поэма Кулиша «Магомет и Хадиза» (1883). На первом плане в его творчестве все чаще присутствует тема женщины как носительницы добра и красоты.

Эти и другие произведения уже немолодого, достаточно разочарованного в общественной жизни «хуторянина» (как он сам себя охарактеризовал) представляют собой важный, хотя и до сих пор противоречивый, вклад в украинскую культуру. Интересно, что и имперская историография, и украинская национальная критика, и советская, — все находили в творчестве Кулиша непримиримые по отношению к своей идеологии взгляды, потому он был ими всеми или отброшен, или забыт, или запрещен. Пантелеймон Кулиш окончил свои дни «сельским отшельником», на упомянутом уже хуторе Мотроновка (сейчас — в составе села Оленовка Борзнянского района Черниговской области), 78-летним стариком 2 (14) февраля 1897 года, намного пережив своих друзей по Кирилло-Мефодиевскому братству.

В течение всей жизни он отличался удивительной работоспособностью и страстным отношением к предметам своих занятий. В нем в полной мере сочетались художник и ученый. Он живо, в красках и лицах, видел историю родной страны и прекрасно знал ее, проанализировав множество украинских, русских, польских источников и документов, многие из которых были открыты им самим как археографом.

Кулиш одинаково искренне и пламенно восторгался казацким прошлым Украины в молодые годы и громил свои же иллюзии на сей счет в последующие периоды жизни, нередко впадая в крайности. Следуя логике развития взглядов, он на старости лет в полном смысле слова оказался чужим среди своих и своим среди чужих.

Украинское общество считало его ренегатом, но он продолжал упорно трудиться над обогащением национальной культуры новыми переводами и поэмами. Официальная российская историография с пониманием и сочувствием принимала его поздние объемистые исторические произведения, но он не мог простить самодержавию его запрет на украинское книгопечатание и обрек себя на добровольное деревенское затворничество. При этом на каждом повороте своего идейно-творческого пути оставался верным себе и своим убеждениям.

Владимиру Бонифатьевичу Антоновичу, выдающемуся историку, фольклористу, этнографу и археологу, суждено было стать организатором и вдохновителем первого массового общеукраинского, с центром в Киеве, общественно-культурного движения. При этом он стал основоположником и патриархом украинской исторической школы, из которой вышел ряд замечательных ученых, в частности М. Грушевский.

В. Антонович родился 30 января 1834 года (по другим версиям — 1830, встречаются и иные даты рождения: 6 января, 18 февраля 1834 г.) в дворянской, но безземельной семье в городке Чернобыль или же в селе Махновка (село Комсомольское Козятинского района Житомирской обл.). Среднее образование получил во Второй одесской гимназии, после чего, в 1850 году, поступил в Киевский университет святого Владимира, где учился на медицинском отделении. Окончив полный курс обучения, почти год работал врачом в Чернобыле и Бердичеве. Немного подзаработав, продолжает учебу на историко-филологическом факультете (1856 г.). С 1860 года работает в Первой киевской гимназии, а в 1863–1880 — в канцелярии генерал-губернатора, разбирая и публикуя древние городские акты.

В те годы в Киевском университете еще были свежи воспоминания о кирилло-мефодиевцах — Т. Шевченко, Н. Костомарове, П. Кулише и их единомышленниках. Среди интеллигенции города было достаточно людей, в прошлые годы близко знакомых с ними и разделяющих их взгляды. Поэтому не удивительно, что духовное формирование будущего историка происходило под влиянием идей представителей этого братства, не без романтического отношения к украинской старине.

И в молодые, и в зрелые годы В. Антонович стоял на либерально-демократических, культурно-просветительских позициях. Однако в обстановке второй половины 1850-х годов, после смерти Николая I, в атмосфере подготовки великих реформ общественное настроение, особенно в студенческой среде, быстро радикализировалось. Не только в Петербурге и Москве, но и в Харькове и Киеве на рубеже 50–60-х годов XIX века стали появляться кружки молодых революционеров. Формировалась идеология народничества, довольно аморфного и разнопланового общественно-политического течения социалистического толка.

Дворянские дети начинали ощущать «коллективную вину» своего сословия, а то и прямо своих семей, за угнетение народа, под которым понималось главным образом крестьянство. У некоторых выходцев из среды правобережной шляхты (к которой принадлежал и наш герой) это накладывалось на проблему национальной идентичности, связанную с осознанием своего украинства вопреки ополячившимся предкам, «предавшим» свой народ.

В такой атмосфере во второй половине 1850-х годов в среде киевского университетского студенчества возникает движение, получившее от его противников презрительное название «хлопоманства». Особенно негативно к нему относились польские круги, включившиеся в польское национально-освободительное движение и стремившиеся привлечь на его сторону полонизированную украинскую шляхту.

Начало самостоятельного, к тому же скорее либерального, чем революционного, украинского движения с ориентацией на романтически-народнические идеалы воспринималось польскими радикалами как раскол на общем антиимперском фронте шляхетских родов павшей Речи Посполитой, о восстановлении которой, если и не «от можа до можа», то, по крайней мере, на восток до Днепра они столь пламенно мечтали.

В такой обстановке, которая накалялась в преддверии планомерно готовившегося Польского восстания, вспыхнувшего в январе 1863 года, В. Антонович стал лидером киевских «хлопоманов», большей частью студентов-украинцев по происхождению, но из уже в нескольких поколениях польскоязычных семей. Они, зачастую идя на открытый конфликт со своими друзьями-поляками, провозгласили себя украинцами и объявили своей целью работу на благо простого народа. Друзьями и единомышленниками В. Антоновича в этом деле выступали, прежде всего, К. Михальчук, П. Житецкий и Т. Рыльский (в будущем — отец выдающегося украинского поэта Максима Рыльского).