В. М. Глушков со свойственной ему настойчивой последовательностью боролся за свои идеи, предпринимал титанические усилия для их реализации, лишая себя отдыха, подрывая здоровье. В 1975 году он публикует работу «Макроэкономические модели и принципы построения ОГАС». Он пытается доказать важность своих идей для развития всего общества. Его нервная система, его мозг находятся в постоянном перенапряжении. Начались сильные головные боли. Уже будучи больным, В. М. Глушков пишет оригинальную работу — «Теория рака с позиций общей теории систем». В ней ученый, используя системный подход, рассматривает генетические причины возникновения раковых клеток, выдвигает гипотезу об иммунных механизмах борьбы организма со злокачественными клетками, дает оценки некоторых примеров этих механизмов. Что это — предчувствие? Предвидение? Ученый-математик в который раз смело ставит перед собой задачу и ищет ее решение. Задачу, оказавшуюся непосильной для специалистов-врачей.

Вскоре Виктору Михайловичу был поставлен диагноз — опухоль продолговатого мозга (астроцетома), но было слишком поздно.

30 января 1982 года сердце ученого перестало биться.

К сожалению, предупреждение, что принятие эффективных управленческих решений невозможно без анализа всей информации о событиях и факторах, способных влиять на конечный результат, было услышано не у нас, а на Западе. И за те 20 лет, что Виктор Михайлович боролся за свои идеи, и за те 20 лет, что прошли после его смерти, там реализовано многое из того, на чем настаивал украинский ученый. Оригинальные идеи В. М. Глушкова, трансформированные на современном уровне, воплотились в разветвленных телекоммуникационных сетях, включающих как персональные, так и самые мощные, способные удовлетворить любые запросы, компьютеры.

Будем надеяться, что теперь, в независимой Украине, достигнутые ранее теоретические и практические результаты повлияют на будущие успехи украинских ученых. Тем более что реализована еще одна идея В. М. Глушкова — еще в 1993 году создан Кибернетический центр. В него вошли собственно Институт кибернетики, носящий имя своего основателя и первого директора, Институт проблем математических машин и систем, другие подразделения. В центре есть музей, в котором собраны интереснейшие материалы о жизни и научном творчестве замечательного ученого.

Работают на будущее Украины ученики и соратники Виктора Михайловича. Выросли внуки — Виктор и Виктория, названные в честь деда. Жена ученого, Валентина Михайловна Глушкова, со светлой грустью поведала:

«В одном из последних разговоров вспомнил наши вечерние прогулки в молодости, когда дарил мне далекие созвездия, и, желая утешить меня, сказал: „Не расстраивайся! Ведь через подаренные мной созвездия когда-то снова будет проходить свет с нашей Земли, и на каждом мы будем появляться снова молодыми. Так и будем в вечности всегда вместе!“».

За полтора года до дня, принесшего добрую весть — отзыв собрата-писателя в советской газете, в своем «жизнеописании» Виктор Платонович Некрасов напишет:

«Отец — Платон Феодосьевич Некрасов — банковский служащий (1878–1917). Мать — Зинаида Николаевна Некрасова (до брака Мотовилова) — врач (1879–1970)». В одном из своих «маленьких портретов» — «Памяти Анны Ахматовой» — он ни словом не обмолвится о родстве с известной поэтессой. Только друзьям признается, а один из них запишет в дневнике: «Оказывается, Вика через мать, Мотовилову — дальний родственник Анны Ахматовой. Не знакомился потому, что застенчив. И с Пастернаком постеснялся знакомиться». На похоронах Ахматовой в Комарово, в марте 1966 г., была сделана фотография, где Некрасов повернулся и смотрит в противоположную от тех, кто позади него, сторону. Открыта шея, не застегнуто пальто, в черно-смоляной буйной шевелюре еще редкие белые нитки седины, заметно, что нос с горбинкой.

«Детство провел в Лозанне (мать окончила медицинский факультет Лозаннского университета) и в Париже (мать работала в военном госпитале). В 1915 году вернулись в Россию и обосновались в Киеве. Родился я в самом центре древнего Киевского княжества. И крестился. И начал расти, хотя поп из соседней Десятинной церкви, будучи не слишком трезв, чуть не утопил меня в купели. Мать говорит, пришлось применять искусственное дыхание… Я по местам своего детства часто брожу».

От отца осталось несколько писем в семейном архиве и стол. Брат Николай вдруг возник в повести «Саперлипопед, или Если б да кабы во рту росли грибы…» Некрасов вспоминает о старшем брате Николае, который в 1919 г. трагически погиб: «Ему было восемнадцать лет. Мальчик был на редкость одаренный. Почти всю свою жизнь прожил в Швейцарии и во Франции. Оказался в тот нелегкий год в Миргороде, где жил наш отдаленный родственник-врач… Правительства сменялись одно за другим. В один из приходов красных у него был проведен обыск. Нашли французские книги, решили, что он шпион, и убили, засекли шомполами, бросили в реку.

Мне было тогда восемь лет».

Кончилось золотое детство, началась учеба.

«В 1919 году меня перевели на Большую Подвальную в гимназию Науменко, которая вскоре стала 43-й Единой трудовой школой». Школа, профшкола, институт, театральная студия…

По окончании архитектурного факультета Киевского строительного института (1936) и театральной студии при Киевском театре русской драмы (1938) до начала войны некоторое время работал архитектором, потом актером и театральным художником в театрах Киева, Владивостока, Кирова (бывшей Вятки) и Ростова-на-Дону.

С августа 1941 г. служил в действующих войсках — командиром взвода, полковым инженером, заместителем командира саперного батальона по строевой части — вплоть до июля 1944 г.

Был дважды тяжело ранен. В 1944 г. после второго ранения перешел на инвалидность и был демобилизован.

С марта 1945 по июль 1947 г. работал в газете «Советское искусство» заведующим отделом. Став членом Союза писателей, перешел на творческую работу. За повесть «В окопах Сталинграда» в 1947 г. получил Государственную премию СССР. Был заместителем председателя правления Союза писателей Украины.

Повесть «В окопах Сталинграда» была опубликована в журнале «Знамя» в 1946 г. Тогда она называлась «Сталинград», роман. «Кое-кому из литературную власть предержащих столь обобщающее название показалось кощунственным, и в последующих отдельных изданиях роман превратился в повесть, а „Сталинград“, ставший символом и понятием нарицательным, — в менее обязывающее „В окопах Сталинграда“». Не искушенный еще в тонкостях социалистического реализма, автор с некоторым удивлением, но мужественно перенес первый нанесенный ему удар.

Виктор Некрасов пришел в литературу отнюдь не как литератор — он пришел как солдат, видавший будни войны и стремившийся только к тому, чтобы рассказать правду о них, об этих серых, мучительных, кровавых буднях. Между рассказчиком книги и войной нет никакой литературы. Слог некрасовской прозы дневниковый, предельно деловой, аскетичный. «Мир наоборот» — это и есть война. В нормальном мире, например, люди радуются луне, а саперам, укрепляющим оборону, она ненавистна.

Уже в эмиграции, в 1981 г., Некрасов имел полное право говорить: «О правде. Вся ли она? В основном, вся. На девяносто девять процентов. Кое о чем умолчал — один процент».

Началось все с Киевского окружного госпиталя, после ранения правой руки, которая была парализована, — пуля задела нерв. Врач посоветовал ежедневно писать правой рукой. Так Некрасов стал писать о Сталинграде на стадионе (теперь — Центральный республиканский) имени Н. С. Хрущева, который в 1963 г. обрушился на художественную интеллигенцию и избрал чуть ли не главной мишенью «не того» Некрасова.

«Меня тоже били. Сначала не очень больно, так, пошлепывали, потом все больнее и больнее, пока не перестали вообще печатать. Забавно, что первые шлепки (а они начались сразу же после выхода моей первой книги) пресек сам Сталин. Мне присудили премию его имени, и, выяснилось, присудил он ее сам: „… вас сам Сталин вставил. В последнюю ночь. Пришлось срочно переверстывать газеты“».