— Поплачь, поплачь, — успокоил Черч. — Ты мне нужен в Денвере. В нескольких надежных местах тебя ждет частный борт. — Он перечислил мне площадки и дал график пересечения с нашими. — Доберешься до одной из них и — на запад. На первом месте встречи уже были сержант Симс с помощником Рэббитом. Предполагалось, что они тебя там дождутся; но я не мог быть уверен, что ты в безопасности, и послал их на следующее. Они тебя встретят на том конце. — (Быстро работает старый волчара.) — Обычно я жду и даю сигнал действовать лос-анджелесскому офису, но они сейчас блокированы, а ты у нас единственный старший офицер, оставшийся не под колпаком. И кроме того, — сказал шеф, — похоже, Денвер сможет для нас стать неплохим прорывом.

— В смысле?

— В смысле, что начинает складываться картина, будто это дело и впрямь по нашей части. Велика вероятность, что оно увязано со смертями моих коллег за рубежом и с некоторыми старыми делами, которые, казалось бы, давно пора закрыть и отправить в архив. Теперь оказывается, мы заблуждались. Как только взлетишь, на тебя по скайпу выйдет доктор Кто; он продемонстрирует некую видеосъемку, полученную нами из анонимного источника.

— Что за съемка?

— Давай-ка лучше ты ее сам отсмотришь и сформулируешь свое мнение. Но… думаю, что информация немаловажная.

— А можно чуть подробнее? — попросил я.

Вопрос он проигнорировал.

— Выйдешь на меня, когда посмотришь. Плохой у нас день, капитан, причем час от часу не легче. Главное, сохраняй спокойствие и своим людям скажи то же самое. Так, и еще по Денверу: если выяснится, что мыслю я в целом верно, то, значит, каша заварилась действительно серьезная.

— Серьезней, чем вицевская охота на ведьм?

— Может статься, что да, — проговорил он. — Потенциально.

— Класс. Ладно, поглядим… Кстати, напоследок насчет вице-президента: если кто-то в ОВН от этого пострадает — политически ли, юридически или как-то иначе, — мне придется нанести некоторый урон.

— Ты о мести, капитан?

— А что? — фыркнул я.

Послышался короткий всхлип; должно быть, смеха.

— Просто хотел убедиться, что у нас мысли сходятся.

На этом мы разъединились.

Балтимор, Мэриленд.

Суббота, 28 августа, 10.15.

Остаток времени на Часах вымирания:

97 часов 45 минут.

Черч — крупный, широкоплечий, статный мужчина — сложил мобильный телефон и опустил его на стол перед собой. Седые прядки в темных волосах и старые шрамы на лице создавали не столько ощущение возраста, сколько жизненной опытности; твердости, о проявлениях которой его знакомые если и не знали, то уж точно догадывались.

С минуту он сидел, положив большие руки по обе стороны стационарного телефона, стоящего чуть сбоку от зеленого пресс-папье. Статичность позы мало чем отличала его от каменного изваяния. Выражение глаз невозможно было разглядеть за стеклами очков-хамелеонов.

Слева от него стояли стакан воды без льда и тарелочка с ванильным печеньем. Просидев неподвижно с полминуты, Черч нашарил печенюшку и, надкусив, задумчиво пожевал. Стряхнул крошку с бордового галстука.

Затем, повернувшись во вращающемся кресле, он потянулся к телефону. По спецкоду Черч включил шифратор и набрал номер. Трубку взяли после четвертого гудка.

— Брайерли, — сухо прозвучал в ней мужской голос.

— Линден, — произнес Черч, — я знаю, ты занят, но хочу, чтобы ты меня выслушал, причем внимательно. Речь идет о запросе на использование команды экстренного вмешательства.

— О-хо-хо, — вздохнул Брайерли, — это ты? А я надеялся, что ты мой номер потерял.

— Не обольщайся. Прежде чем начнем, убедись, что шифратор включен.

Брайерли, судя по всему, негромко чертыхнулся, но шифратор проверил. Линден был региональным директором секретной службы, напрямую ответственным за личную безопасность президента, который сейчас, как известно, находился на операции в клинике Уолтера Рида. Одно неверное движение, и Брайерли могли передвинуть в полевой штаб в Дакоте, Северной или Южной. И наоборот, успешный маневр мог стать для него тем решающим пунктом в резюме, по итогам которого ему светил пост гендиректора секретной службы — самого молодого за все ее существование. Горячие деньги и тяжелый прессинг давили на Брайерли во время этого кризиса.

— Даю код «лесной пожар». — Черч завел длинную последовательность из букв и цифр, подтверждая свое право подать сигнал тревоги и одновременно принимая всю ответственность за это. Брайерли также привел свой код, который Черч продублировал.

— Прием удостоверяю, — сообщил Брайерли. — Протокол активирован.

— Подтверждаю, — произнес Черч.

— Ну что, мой друг, поздравляю: ты включил президентскую тревогу, так что лучше бы на нас уже неслась ядерная боеголовка или перед Белым домом, прямо на лужайке, высадились марсиане. Ты-то сам знаешь, что именно накликал?

Даже несмотря на легкое искажение из-за включенного прибора-шифровщика, в голосе Брайерли ясно слышался сарказм.

Черч в ответ произнес лишь пять слов:

— Вице-президент пытается аннулировать ОВН.

— Что?

Черч объяснил подробнее.

— Драть твою медь, мистер, — прорычал Брайерли, — да президент же его уроет. У-ро-ет! Даже со своим карманным генпрокурором Коллинз просто не может на тебя наехать. Кишка у него тонка, по всем законам.

— Видимо, он так не считает.

— Н-да, слов нет. Вообще я его достаточно хорошо знаю, и это на него не похоже. У вица на такое дерзости не хватит.

— Видать, нынче с утра он ею обзавелся. Давай пока предположим, что он бы на это не решился, не будь у него на руках каких-нибудь интересных карт. Но что за карты и как он будет их разыгрывать, пока еще только предстоит уяснить.

— Ох, сдается, лучше б ты мне сегодня не звонил.

— Послушай, Линден. Если виц наложит лапу на «Ясновидец», он завладеет и всем его содержимым. Ты подумай как следует.

Долго раздумывать Брайерли не понадобилась.

— Бог ты мой!

— То-то.

— А ты не можешь его разрядить самостоятельно? Воздействовать как-нибудь на накопитель, к примеру, электромагнитным импульсом?

— Разумеется. И тогда мы теряем активный тактический анализ поиска на сорока шести базах данных по связям с терроризмом, в том числе по двум заговорам с убийствами политиков, которые вы же нам давали в разработку. Если ослепнет «Ясновидец», с ним вместе автоматом потеряет зрение и ваша служба, и Управление по борьбе с наркотиками, и ЦРУ, и ФБР, и АТФ, и вообще всем нашим конторам накидывается мешок на голову. Мы лишимся данных, которыми делимся с МИ-шесть и «Барьером», не говоря уже об отдельных агентствах в Европе и за бывшим железным занавесом. Можно будет просто сушить весла.

— Черт, черт, черт! Черч, тебе надо было дать твою систему всем нам, причем с первого же дня.

— Да ты что? Ты бы хотел, чтобы все, начиная от вица и ниже, имели полный доступ к твоим файлам? Чтобы любые детективы и агентства, не отмечаясь, получали неограниченный доступ к любому документу? Чтобы даже личные дела президента запросто выходили на публику?

— Я…

— Два слова: «Хьюстон Мэриотт».

— Даже не шути так, — процедил Брайерли.

— Я и не шучу. И кстати, не угрожаю. Без функционирующего президента «Ясновидец» и ОВН становятся уязвимыми. Я буду гнуть свою линию, но, думаю, никому из нас не хотелось бы видеть, что произойдет, если все это превратится в перетягивание каната между ДВБ и моими ребятами.

— У них, приятель, над тобой перевес и в числе и в пушках.

— Думаю, ты встречался с майором Кортленд и капитаном Леджером. Видел их в деле. На кого бы ты поставил?

— Это не тот вопрос.

— А это не мой выбор, — заметил Черч. — Виц пустился во все тяжкие. Он хорошо подготовился и напропалую использует свой полевой ресурс. Ничто у него не проходило по имейлам или по эсэмэс, так что, похоже, он обо всем договаривался устно или по сотовому. О «Ясновидце» виц наслышан достаточно, чтобы знать, какой ему выгорает куш при успешном исходе этой операции.