Журналисты, почувствовав, что тут пахнет жареным, сразу начали раскручивать скандал. Практически все ведущие газеты опубликовали ряд статей, так называемые журналистские размышления, по поводу личности крестного отца московской мафии и его сенсационного вызова главному сыщику города.

Сам же Отари, как ни старался замять этот скандал, ничего сделать не мог. Он уже и сам жалел о том, что был так неосмотрителен, но предпринимать что-либо было уже поздно, поэтому оставалось лишь «кусать локти» от досады.

Журналистская же братия никак не хотела успокаиваться и продолжала муссировать эту тему, высказывая различные прогнозы и перспективы дальнейшего развития событий. Кто-то говорил о том, что в ближайшее время Отари будет арестован и уголовное дело на него сейчас спешно готовит московский РУОП, другие, наоборот, утверждали, что сейчас не время для ареста Отари, что Лубянка сама раскручивает столь одиозную личность и готовит на него весьма солидный компромат.

Так или иначе неделя для Отари выдалась беспокойной. Он не находил покоя даже в кругу близких и друзей, так как, о чем бы ни шел разговор изначально, в конце концов он сводился к обсуждению злосчастного интервью.

Друзья разделились на два лагеря. Одни осуждали Отари, не понимая, зачем нужно было так эпатировать публику и настраивать против себя начальника силового ведомства. Ведь даже ребенку ясно, что подобного начальник РУОПа не простит и в ближайшее время Отари должен ждать ответной реакции. А уж в чем она будет выражаться – известно лишь самому начальнику.

Были люди, которые предлагали Отари срочно выехать за границу и переждать там некоторое время, пока здесь улягутся страсти.

Сам же Отари такую возможность категорически отвергал. Напротив, он старался как можно чаще встречаться с прессой, давать интервью, в которых пытался оправдаться, убедить общественность в том, что смысл его фразы был совсем другим, нежели всем показалось, что ни о каких угрозах в адрес начальника РУОПа не могло быть и речи.

Само собой, Отари отменил все указания, данные им Антону, по поводу проработки варианта с похищением детей Ушакова.

Прошло еще какое-то время, и скандал потихоньку стал затухать. Однако отголоски произошедшего дошли до Отари через две недели, когда он был приглашен на одно из торжественных собраний.

Однажды в офис Отари позвонил генерал Богданович.

– Я хочу тебя пригласить на торжественное собрание по поводу празднования 23 февраля, – после краткого приветствия сказал генерал.

– Я даже не знаю, как быть, – задумчиво ответил Отари. – У меня намечены кое-какие дела и...

– Ничего, бросай все и приезжай к нам, в клуб... Тебе, я думаю, нужно помириться с твоим главным оппонентом.

Отари понял, что Богданович имеет в виду начальника московского РУОПа. Вполне естественно, что Ушаков будет принимать участие в торжестве.

– А что, есть такая возможность? – переспросил Отари.

– Приезжай. Пропуск тебя ждет внизу. Я тоже буду там.

Отари положил трубку и погрузился в раздумья. «Что же происходит? Может быть, начальник РУОПа сам решил пойти с ним на мировую? Или это генерал Богданович хочет примирить две враждующих стороны, так как такое положение дел ему, мягко сказать, невыгодно?»

В любом случае Отари решил, что такой возможности упускать нельзя. В конце концов, конфликт со столь влиятельным человеком ему не нужен, и если есть возможность помириться с ним, а еще лучше – получить в его лице союзника, то нужно сделать все, чтобы этого добиться. Такой поворот дел стал бы для Отари большой удачей.

Вскоре Отари уже ехал по заснеженным улицам Москвы. Его путь лежал в сторону Лубянки, где недалеко от главного здания бывшего КГБ находился клуб, принадлежащий Главному управлению Министерства внутренних дел Москвы.

Отношения Отари с правоохранительными органами являли собой отдельную главу в книге его жизни. К середине девяностых годов Отари уже имел огромные связи среди генералов различных спецслужб. В его записной книжке можно было отыскать телефоны многих высокопоставленных чиновников в погонах.

Отари вообще был мастак в приобретении различных связей и в завязывании нужных знакомств. Происходило это обычно на всевозможных презентациях и торжественных собраниях, которые Отари очень любил посещать.

Любимыми праздниками, как ни странно, у него был День работников милиции, 10 ноября, и День чекиста, 19 декабря. Торжественные мероприятия, приуроченные к этим праздникам, Отари посещал очень охотно. Именно там он и знакомился с нужными ему людьми, создавал, так сказать, свой «банк данных», состоящий из представителей генералитета московской милиции и спецслужб.

Приобретая подобные связи, Отари полагал, что тем самым он способствует своему продвижению к вершине политической власти, что еще немного, и он сам будет играть одну из главенствующих ролей в политической жизни России.

Через несколько минут Отари уже был на месте. Но здесь у него сразу же возникли проблемы с парковкой. Дело в том, что часть улицы, прилегающей к клубу ГУВД, была сплошь заставлена машинами, немалую часть которых составляли черные «Волги», на многих из которых красовались синие «мигалки». Номера практически всех машин начинались с двух, а то и с трех нулей, что говорило о том, что эти машины принадлежали служащим либо Министерства внутренних дел, либо ГУВД. Многие авто отличались тонированными стеклами, через которые невозможно было разглядеть, кто сидит внутри.

Отари долго пытался пристроить свою машину в ряд служебных авто, но все его попытки оказались безуспешными. В конце концов он свернул в ближайший Большой Кисельный переулок. Тут находилось Управление ФСБ по Москве и Московской области. Отари эта контора была известна не понаслышке. Припаркованных машин здесь было поменьше. Отари поставил свою машину и вышел, на ходу поправляя одежду.

Как и обещал генерал Богданович, пропуск в клуб дожидался его внизу у дежурного. Вскоре он уже поднимался по широкой лестнице, отделанной светлым орехом, в актовый зал клуба, находящийся на втором этаже здания.

Актовый зал был заполнен людьми практически до отказа. Почти все были в парадной форме. Подавляющее большинство присутствующих составляли генералы, остальные носили полковничьи погоны. Отари был прекрасно осведомлен в том, что многие полковники, по сути, занимают генеральские должности. Поэтому у него не оставалось никакого сомнения в том, что весь этот праздник был организован исключительно ради руководства ГУВД.

Отари огляделся по сторонам. Генерала Богдановича нигде не было видно. Справа от Отари располагались длинные столы, накрытые белыми скатертями, на которых в строгом порядке были расставлены бутылки водки, шампанского, коньяка и других алкогольных и прохладительных напитков. Все это перемежалось блюдами со всевозможными закусками. Посадочные места для гостей предусмотрены не были, так как праздник задумывался как фуршет.

Присутствующие уже приступили к апробации напитков и закусок. Многие офицеры вели между собой оживленные разговоры, подкрепляя свои слова взмахами рук, в которых были крепко зажаты рюмки и фужеры или тарелочки с закусками. В зале стоял гул многих голосов, к которому примешивались смех и звон посуды.

Внезапно Отари услышал, как сзади его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел направляющегося в его сторону генерала Богдановича. В руке он держал рюмку, наполненную водкой.

– Здравствуй, Отари Давидович, дорогой, хорошо, что приехал! Пойдем выпьем по такому поводу! – сказал генерал.

Они подошли к столику. Генерал наполнил фужер коньяком и протянул его Отари.

– Давай с тобой за встречу, да и за то, что собрались здесь. Все же праздник!

– Да, да, с праздником вас! – переходя на «вы», чтобы не афишировать близкие отношения с генералом, поддакнул Отари. Нетрудно было догадаться, что генерал уже немало принял «на грудь», так как держался он достаточно развязно и язык его слегка заплетался.