– Погоди, генерал, кто такой этот Ушаков? В конце концов, он полковник, а ты генерал. Он – начальник РУОПа, следовательно, подчиняется ГУВД, а значит – тебе.

Богданович улыбнулся и, промокнув губы салфеткой, ответил:

– Да, хорошо ты выучил нашу иерархию! Но дело в том, что полковник Ушаков имеет особый статус в системе правоохранительных органов.

– Какой еще статус? – удивился Отари.

– Он не подчиняется начальнику ГУВД Москвы, а выходит на самого министра. Поэтому и была создана эта организация. Так что, понимаешь, – как бы оправдываясь, продолжил генерал, – я ничем, по-видимому, тебе помочь не смогу.

– Подожди, объясни мне еще раз, кто же такой этот Ушаков? – попросил Отари. – Откуда он вообще взялся?

Генерал дождался, когда официант вновь переменит ему блюда – на сей раз это было что-то овощное, терпко пахнущее пряностями, – и приступил к разъяснениям:

– Обычная милицейская карьера. Родился в начале пятидесятых годов, в середине семидесятых закончил Омскую высшую школу милиции, по распределению попал в 4-й отдел МУРа. Занимался раскрытием квартирных краж и грабежей. Затем, с 88-го по 93-й, возглавлял твой любимый шестой отдел МУРа по борьбе с бандитизмом и организованной преступностью. А с 93-го года, после создания РУОПа, возглавил его.

– Ясно, – кивнул Отари. – Я только одного по-прежнему не понимаю – почему же он не подчиняется ГУВД?

– Это особый случай. И тебе в это вникать не нужно, – многозначительно сказал генерал. – Дали ему полномочия, вот он ими и пользуется... активно...

– Хорошо, – не отставал с расспросами Отари, – а кому же тогда он подчиняется?

– Есть ГУОП – Главное управление по борьбе с организованной преступностью, вот им он и подчиняется. Да и то, хочу сказать, – генерал втянул ноздрями исходящий от стоящего перед ним блюда ароматный пар, – не такие уж там простые отношения. Короче, прямо на министра он выходит.

– Ладно, генерал, – немного обиженно изрек наконец Отари. – Мне пора. Но я не прощаюсь. Ты подумаешь, я подумаю – глядишь, что-нибудь и придумаем дельное. Решим, как помочь Бадри. Помоги, а я не забуду.

Генерал промолчал, продолжая уплетать овощи.

– Ну, прощай, приятного аппетита, генерал, – сказал Отари, поднимаясь из-за стола.

– До свидания, Отари, – оторвался от тарелки Богданович. – Я, конечно, постараюсь помочь парню, но ничего не обещаю...

После встречи с генералом Богдановичем Отари понял, что тот не может помочь ему выйти на начальника РУОПа. Приходилось искать другие способы решения проблемы.

Конечно, у Отари были связи и с другими высокопоставленными чинами из МВД, к которым он мог обратиться с просьбой помочь выйти на начальника РУОПа, но такой вариант он отбросил, посчитав, что если существует какая-то ментовская игра, то, вероятно, не каждый из генералов системы МВД захочет обращаться к столь могущественному и важному начальнику всесильного ведомства по такому щекотливому делу.

Поэтому Отари решил обратиться к одному из знакомых чиновников московской мэрии.

Тот сразу с охотой пообещал ему помочь. И действительно, через тридцать минут чиновник из мэрии уже перезвонил Отари и сказал, что на проходной московского РУОПа его ждет пропуск для прохода на разговор к полковнику Ушакову.

К такому повороту событий Отари не был готов. Он не собирался беседовать с Ушаковым сам, и первой его реакцией было послать к черту и Бадри, и его деда, а вместе с ними и самого полковника Ушакова. Но, поразмыслив несколько минут, Отари все же решил ехать. Потерять он ничего не потеряет, а вот нужное знакомство, глядишь, и заведет.

От гостиницы «Интурист», находящейся на Тверской улице, до станции метро «Октябрьская», точнее, до улицы Шаболовка, где находилось здание московского РУОПа, Отари добрался за двадцать минут.

Припарковав машину неподалеку, Отари неторопливо направился к зданию московского РУОПа.

РУОП размещался в здании бывшего райкома партии и занимал все четыре этажа. В просторном стеклянном вестибюле Отари подошел к дежурному и назвал свою фамилию.

Дежурный, лейтенант милиции, стоящий на входе, неторопливо взял паспорт Отари, внимательно сверил фотографию с внешностью визитера, проверил дату выдачи документа и, положив паспорт перед собой, открыл свой толстый журнал, лежащий на тумбочке рядом с телефоном. Отыскав в журнале фамилию Отари, он сделал рядом с ней какую-то запись. После чего протянул паспорт визитеру.

Отари взял паспорт и хотел было пройти, но дежурный окликнул его:

– Постойте, гражданин, у нас так не принято!

– А как же у вас принято? – спросил Отари, непонимающе глядя на дежурного.

– За вами должен прийти сопровождающий. Он проведет вас к тому человеку, к которому вы записаны на прием.

– Откуда же я знаю, когда ко мне придет сопровождающий? – улыбнувшись, спросил Отари.

– Для этого вам нужно ему позвонить, – подсказал дежурный. – Вы телефон знаете?

– А вы сами позвонить не можете? – осведомился Отари, которого уже начинала нервировать сложившаяся ситуация.

– Мне не положено. Вот внутренний телефон, – лейтенант показал на телефонный аппарат, прикрепленный к стене. – Наберите номер, – он назвал три цифры, – и за вами придут.

Отари взял трубку и набрал продиктованный номер. Дозвониться до приемной начальника РУОПа удалось не сразу – все время было занято. Наконец на том конце взяли трубку. Мужской голос осведомился об имени-отчестве визитера.

– Да-да, сейчас я спущусь за вами, – сказал мужчина, узнав, с кем он говорит.

Через пять минут Отари увидел идущего к нему мужчину лет сорока, одетого в темный костюм и темную же рубашку. Шею его подпирал аккуратно завязанный серый галстук.

Приветливо кивнув Отари, мужчина пригласил его следовать за ним. Отари молча пошел по длинному просторному коридору со множеством выходящих в него дверей.

Навстречу им то и дело попадались спешащие по своим делам люди. В основном это были оперативники. По выражению их лиц Отари понимал, что многие из них узнают его. Отари достаточно часто появлялся на экранах телевизоров, о нем писали газеты, говорили по радио. Некоторые же наверняка знали что-то об Отари из оперативных сводок, где частенько мелькала его фамилия. Реакция людей на его персону всегда интересовала Отари. Он внимательно следил за выражением лиц – кто-то из любопытства откровенно разглядывал его, кто-то – наоборот, отводил глаза.

Поднявшись по широкой лестнице, Отари со своим провожатым оказались в другом коридоре, куда выходили двери кабинетов руководства московского РУОПа. Обстановка здесь была куда богаче и респектабельней. Пол в коридоре был застелен ковровой дорожкой, двери обиты кожей.

Подойдя к одной из дверей, сопровождающий открыл ее и вежливо пригласил Отари войти внутрь.

– Пожалуйста, проходите.

Отари вошел в достаточно большой предбанник, в который выходили две двери – одна напротив другой. Вероятно, один из кабинетов принадлежал начальнику РУОПа, а второй – его заместителю.

Два широких окна были закрыты решетками. Возле окон размещалось несколько письменных столов с телефонными аппаратами на каждом. За столами сидели две девушки – видимо, секретарши. Вдоль стен выстроилась шеренга стульев – места для посетителей.

Сопровождающий, обернувшись к Отари, произнес:

– Присядьте пока, я доложу о вашем приходе.

Отари сел на стул и начал ждать. Минут через пять мужчина вышел и попросил Отари подождать, мотивировав это тем, что начальник РУОПа в данный момент очень занят и примет его сразу же, как только освободится. Отари ничего не оставалось делать, как продолжать ждать.

Ожидание затянулось надолго. Прошло полчаса, затем час, полтора... А начальник все еще не освобождался. За это время в комнату то и дело входили сотрудники, видимо, по вызову начальника, выходили, вслед за ними в кабинет входили новые люди. Многие посетители узнавали Отари и, бросив удивленный и любопытный взгляд, исчезали за дверью.