– Валидола мне, – еле прошептал он, хватаясь за сердце.

Минут через тридцать Отари чувствовал себя уже намного лучше. Несмотря на потрясение, он отдавал себе отчет в том, что дела не могут ждать. Нужно было торопиться на встречу с грузинской делегацией. Сообщение о прибытии официальной делегации, состоящей из представителей силовых ведомств Грузии, Отари получил заранее.

В то время, когда все участники делегации еще сидели в уютном круглом зале посольства Грузии и живо обсуждали последние политические события, произошедшие в России, Отари одним из первых из своих земляков, проживающих в Москве, получил приглашение на предстоящую встречу.

Все грузинские коммерсанты и другие видные представители грузинской диаспоры в Москве поехали на Арбат, в грузинский центр «Мзиури», для встречи с грузинским замминистра экономики. Отари же должен был встретиться с ним и другими членами делегации в приватной атмосфере тихого загородного грузинского ресторана.

Через своих людей, работающих в грузинском посольстве, Отари знал, что участники спецмиссии даже не поставили в известность посла Грузии в России о своих планах, которые они намеревались осуществить в Москве.

Отари же был в курсе событий. В этом ему исправно помогал генерал Богданович.

К трем часам дня Отари в сопровождении только своего водителя подъехал к загородному ресторанчику. Судя по тому, что автомобильная стоянка пустовала, было ясно, что гости еще не подъехали.

На крылечке перед входом Отари уже поджидал хозяин ресторана Гулия. Он тепло поздоровался с Отари и пригласил его в помещение ресторана. Проходя мимо входных дверей, Отари заметил табличку с надписью: «Санитарный час».

Он сел за стол. Не прошло и десяти минут, как в зал ресторана вошли двое мужчин. Одного из них Отари знал – это был Тохадзе, один из служащих грузинского посольства и одновременно представитель спецслужб.

Тохадзе сопровождал незнакомый мужчина высокого роста с седыми волосами. Отари так и не понял, как они сумели подъехать к ресторану незаметно. Ведь столик, за которым он сидел, находился у окна, и Отари был прекрасно виден подъездной путь к ресторану и стоянка.

Тохадзе представил своего шефа генерала Качараву как эксперта из финансового министерства Грузии. Но Отари был далеко не глуп и прекрасно понимал, что Тохадзе говорит неправду и его новый знакомый принадлежал к тому же ведомству, что и сам Тохадзе.

Сначала шла беседа на общие темы, но постепенно собравшиеся перешли к обсуждению положения в Грузии. На осторожное предложение гостей оказать экономическую помощь родине, Отари сразу же сам предложил 50 тысяч американских долларов. Гости молча переглянулись. Первым затянувшуюся паузу прервал генерал Качарава.

– Здесь, батоно Отари, видимо, с твоей стороны произошло недопонимание. Речь идет о сумме, в которой нулей гораздо больше. О такой сумме, которая могла бы благотворно повлиять на экономику Грузии.

Отари чуть не открыл рот от удивления.

– У меня нет таких денег, мои возможности ограничены, – тихо произнес он в ответ.

Гости дружно рассмеялись. Генерал Качарава тотчас же достал из бокового кармана листок бумаги и передал его Отари.

Отари развернул его. Перед ним была компьютерная распечатка всех его банковских счетов и балансы его коммерческих фирм.

Отари нахмурился.

В разговор вступил Тохадзе:

– Отарик, ты пойми, если не хочешь выкладывать свои деньги, то помоги нам собрать их со своих земляков. Ведь опыт подобной работы у тебя есть.

– Знаете, а это уже смахивает на шантаж, – возмутился Отари. – За кого вы, позвольте спросить, меня принимаете, батонебо?

Ответа не последовало. Вместо этого генерал Качарава, улыбаясь, достал несколько фотографий и передал их Отари.

Отари начал их просматривать. С каждой фотографией его лицо мрачнело все больше. На всех фотографиях Отари был изображен в кругу своих друзей, партнеров и братвы в самых различных местах. Подобные снимки можно было сделать только при наличии скрытого наблюдения. Судя по фотографиям, такое наблюдение велось за ним еще с лета.

Отари молча вернул листок со счетами и фотографии Качараве и, посмотрев на свои часы, как можно более спокойным тоном сказал:

– Простите, господа, но я должен ехать на важную встречу.

– В Краснопресненские бани на встречу с подшефными коммерсантами торопишься, уважаемый Отари Давидович? – с издевкой спросил полковник Тохадзе.

Отари стало как-то не по себе. Эти люди знали обо всех его делах, встречах и проблемах. Находиться под их колпаком ему очень не нравилось.

– Мне ехать пора, ехать, господа, – повторил он, намереваясь подняться из-за стола.

– Так что насчет нашего предложения? – остановил его вопрос Качаравы. – Можешь подумать над ним несколько дней.

– Вы устанавливаете сроки? – взбеленился Отари. – Это можно расценивать как угрозу? Я вам еще раз повторяю, я этим заниматься не буду, – добавил он и, не попрощавшись, направился к выходу из ресторана.

– Жаль, Отарик, а ведь могли бы договориться... – донесся до него спокойный голос Качаравы.

Отари действительно спешил в Краснопресненские бани на встречу с коммерсантами. Всю дорогу он анализировал только что состоявшийся разговор. С одной стороны, Тохадзе и его компаньон занимались явным вымогательством, при помощи шантажа и угроз пытаясь выбить из него деньги. С другой – все эти угрозы Отари не принимал близко к сердцу, поскольку считал себя слишком известной личностью и полагал, что никто не решится с ним связываться. Но на всякий случай Отари решил поменять все номера счетов и взамен Краснопресненских бань выбрать новое место для встреч.

До этих самых бань Отари добрался за сорок минут. Он сразу же отменил все ранее намеченные встречи с коммерсантами, сославшись на неважное самочувствие. Настроение у него было – хуже не придумаешь. От самоуверенности и хладнокровия не осталось и следа. Появляться перед коммерсантами в подобном состоянии Отари не желал.

В бане осталось только ближайшее окружение Отари – спортсмены и несколько тренеров.

Позже, уже после посещения парной, сидя за столиком с шашлыками и коньяком, Отари почувствовал, что нервное напряжение постепенно спадает. Он вновь обрел присущую ему самоуверенность и считал происшедшее не более чем досадным недоразумением. Ему лишь по-прежнему не давала покоя фраза, брошенная Тохадзе напоследок. Время от времени Отари казалось, что это было не чем иным, как оглашением смертного приговора.

«Нет, они на это не решатся, – думал про себя Отари. – Это других можно убрать без шума, но не меня!»

Примерно через два часа он стал собираться домой. Хотел поехать к себе на дачу и хорошенько отдохнуть. Накинув пальто, Отари машинально проверил содержимое карманов. Там лежало удостоверение на имя президента фонда имени Льва Яшина, три тысячи долларов и полтора миллиона рублей. Около шести часов вечера Отари вышел из здания Краснопресненских бань. Он остановился возле своей машины, ожидая, когда администратор бани Зимин положит в багажник его машины минеральную воду, мясо и другие продукты, которые Отари заказал заранее.

Рядом с Отари переминались с ноги на ногу несколько его ребят. Один из них рассказывал смешной анекдот.

Отари внимательно слушал, но в какой-то момент что-то вдруг заставило его поднять голову и посмотреть вверх. Отари почувствовал, что кто-то внимательно смотрит на него с чердака стоящей напротив девятиэтажки. Почти сразу он заметил в проеме открытого слухового окна нацеленный в его сторону черный ствол ружья и зеркальный кружок оптического прицела.

Отари подумал, что ему мерещится, но в тот же миг он вдруг ощутил, как что-то резануло его по груди. Ощущение было такое, словно разорвалось сердце. Почти сразу же сознание покинуло Отари. Перед ним разверзлась ночь. Вечная ночь.

Успев зажать рукой рану, Отари рухнул навзничь на асфальт. Никто из стоявших рядом ребят даже не заметил, с какой стороны прозвучали выстрелы. А их на самом деле было несколько.