– Стой спокойно, ничего тебе не будет, – сказал один из полицейских, подходя с револьвером в руке к застывшему на месте Рубену. Стражи порядка окружили юного налетчика. Тот огляделся с видом дикого зверька, попавшего в ловушку и вдруг, оттолкнув одного из врагов, бросился бежать, расталкивая столпившихся в магазине зевак. Но дорогу ему преградил еще один полицейский. Рубен ударил его ногой в живот, тот согнулся от боли. Юноша схватил с прилавка какой-то тяжелый предмет и замахнулся. Сзади раздался выстрел.

Приближался день презентации. По замыслу Иренэ и Альберто, он должен был стать кульминацией их мести. Но опустошенная душа Альберто не находила себе покоя и радости. Более того, в последние дни он особенно нервничал. Его мучили странные предчувствия. И когда вечером раздался телефонный звонок, он даже не особенно удивился, услышав голос Черта, которого давно считал мертвецом. Но мысль его лихорадочно заработала: что делать? Ведь он должен был бывшему сокамернику немалую сумму денег, а что Черт не пощадит его в случае чего, это Альберто понимал превосходно. Альберто пытался говорить с ним весело, словно между ними ничего не произошло. Черт был категоричен:

– Гони монету, фраер дешевый!

Альберто положил трубку и в оцепенении застыл над телефоном. Он был в ужасе. Все его планы могли рухнуть в одно мгновение.

– Кто звонил? – встревоженно спросила Иренэ.

– Черт, – подавленным голосом ответил Альберто.

Иренэ вздрогнула. Она сразу вспомнила, что рассказывал ее любовник об этом человеке. Но привыкнув полагаться на решительность, казавшуюся ей несокрушимой, и злую волю Альберто, Иренэ подумала, что он найдет выход из положения, к тому же дом хорошо охранялся.

– Так что же, прикажете мне все время сидеть взаперти? – разозлился он.

– Нет, конечно. Тебе надо быть поосторожнее, – озабоченно сказала Иренэ.

– Ясное дело. А, Бог с ним! Если он раньше не смог достать меня, то теперь и подавно, – хорохорился Альберто. Но по спине у него пробежали мурашки. Он ясно вспомнил страшную сцену в автомобиле, когда он выстрелил в Черта, желая раз и навсегда избавиться от тирании этого уголовника, еще в тюрьме подмявшего его под себя. Все деньги, добытые ими после налета, достались Альберто. А теперь… «Да, Черт пойдет на все», – думал он. Страх овладевал им все сильнее и сильнее.

После долгой размолвки, от которой страдали они обе, Даниэла и Моника никак не могли наговориться. Все муки, страхи, переживания и мысли, накопившиеся у них за эти нескончаемые месяцы, требовали выхода. Моника, почувствовав огромное облегчение, хотела, чтобы у ее близких было все хорошо. Но Даниэла боялась разбудить в себе надежду.

– Вряд ли я смогу простить Хуана Антонио. Он поступил ужасно.

Моника с любовью смотрела ей в глаза. Желание добра и счастья переполняло ее.

– Я поступила с тобой гораздо хуже, а ты ведь простила меня.

– Это разные вещи. Хуан Антонио оскорбил мое женское достоинство. Я верила, что еще вызываю у него страсть и желание. И когда он бросил меня, я поняла, что со мной все кончено.

Моника умоляюще коснулась ее руки:

– Не говори так, мамочка. Ты стала еще красивее, и сама это знаешь.

Даниэла грустно покачала головой:

– А какой в этом прок, если человек, которого я любила, так не считает.

Ее слова резанули Монику по сердцу:

– Любила? Ты хочешь сказать, что больше его не любишь?

Даниэла опустила голову:

– Нет, я его не забыла. Но стараюсь.

Моника решила, что будет лучше пока отложить этот разговор. Она стала расспрашивать о событиях, происшедших за время разлуки. Пожалев Ханса, уехавшего к себе на родину, она перешла к тому, что волновало ее едва ли не сильнее всего.

– А о Лало ты ничего не знаешь? Даниэла внимательно посмотрела на нее.

– Нет. Но я уверена, что он тоскует по тебе.

– Что же со мной случилось? Почему я смогла с ним так поступить?

– К сожалению, чувства часто оказываются сильнее нас, – со вздохом произнесла Даниэла.

– Знаешь, мама, я долго думала обо всем этом… Несмотря ни на что, я его люблю.

Даниэла погладила ее по руке:

– Дай-то Бог, чтобы у вас все сложилось хорошо. О таком зяте, как Лало, любая мать может только мечтать.

Она еще раз оглядела Монику.

– Ты очень повзрослела и похорошела. Я рада за тебя Ты теперь настоящая женщина. У тебя ребенок, и тебе больше нельзя вести себя, как неразумная девочка.

– Ты права. И я буду счастлива вернуться домой, к тебе. Только мне страшно.

– Из-за Альберто? – спросила Даниэла.

– Да, если он попытается что-нибудь сделать с ребенком…

– Я этого не допущу! – прервала ее Даниэла. – Наверное, какое-то время ребенка не стоит выносить из дома. Я найму еще кого-нибудь для охраны дома, чтобы за входом следили днем и ночью.

Моника согласилась. Было уже поздно, и она стала уговаривать Даниэлу вернуться в отель, чтобы та как следует выспалась. Но Даниэла боялась оставить ее даже на минуту Теперь, когда она вновь обрела дочь, а вместе с ней и внука, разлука стала казаться ей невыносимой.

Рубен не приходил домой уже два дня. Каролина не находила себе места от беспокойства. Херардо сначала успокаивал ее, но в конце концов и он заволновался. Аманда, давно подозревавшая, что внук замешан в каких-то грязных делах, возмущалась:

– Какой наглец этот Рубен! Мы тут с ума сходим, а он болтается неизвестно где, и хоть бы хны!

– Развлекается где-нибудь, – мрачно произнес Эдуардо. Ему тоже не нравилось поведение брата.

– Неужели его совсем не волнует, что мы места себе не находим? – сказала Каролина.

– Вы все его жалеете, а он заслуживает хорошей взбучки, – Аманда стукнула палкой об пол. – Небось развлекается на денежки, которые стибрил у меня.

– Сейчас не время вспоминать об этом, – сказала Каролина.

– Мама права, надо что-то делать, – поддержал ее Эдуардо.

Херардо обзванивал больницу за больницей. Потом он позвонил в полицию, и, побледнев, положил трубку. Не глядя ни на кого, он произнес севшим голосом:

– В полиции лежит труп юноши с приметами Рубена.

Каролина схватилась за сердце.

– Надо ехать! – вскочил Эдуардо, с ужасом глядя на мать.

– Это, конечно, не Рубен, – сказал Херардо. – Но надо поехать, чтобы развеять сомнения.

– Поехали, – встала Каролина. Она тоже убеждала себя, что это не может быть Рубен, но сердце ее сжималось в тоске.

– Тебе лучше остаться, – остановил ее Эдуардо.

– Нет, я не смогу спокойно сидеть дома.

– Пусть едет, она ведь обожает страдать, – проворчала Аманда. – А я останусь дома с Луиситой ждать этого шалопая Рубена.

Всю дорогу они не проронили ни слова. Все думали о том ужасном зрелище, которое ждало их в полицейском морге. Привычный ко всему служитель в белом халате провел их вниз по лестнице, открыл тяжелые двери и откинул простыню, прикрывавшую тело. Каролина вскрикнула. Никаких сомнений не было.

– Рубен! За что? За что? – рыдала Каролина, прижавшись к Херардо.

– Боже мой! Боже мой! – твердил тот, обнимая жену. На глазах у него блестели слезы. Эдуардо сжимал кулаки.

Служитель снова накрыл тело. Они вышли. Их пригласили к дежурному инспектору. Тот рассказал, что юноша был застрелен полицейским при ограблении магазина. Кровь стучала в ушах Херардо. Он с трудом верил услышанному. Каролина плакала:

– Не может быть! Не может быть! Мой маленький Рубен не мог такое сделать!

Херардо положил руку на плечо Эдуардо:

– Отвези маму домой и позвони врачу. Пусть сделает ей укол. Надо, чтобы она успокоилась и заснула. Возьми ключи.

– Хорошо, папа, – кивнул Эдуардо.

Адвокат подошел к безутешной жене и сказал, взяв ее за руку:

– Ты должна подумать о ребенке, которого ждешь.

– Не могу, – рыдала Каролина.