– Кто это? – удивленно спросил Альберто у Маргариты.

– Бывший жених Моники. Его зовут Эдуардо Сауседо.

– Тебе не знакомо это имя? – вступила в разговор Моника. – Это твой сын.

На лице Альберто появилась гримаса ужаса.

– Мне безразлично, известно ли тебе, что Лало был моим женихом, – Моника с ненавистью посмотрела в глаза Альберто. – Чем больше я о тебе думаю, тем более отвратительным ты мне кажешься.

– Я все тебе объясню, – в голосе Альберто чувствовалось отчаяние, – ты должна меня выслушать.

– Нет уж! – решительно оборвала его Маргарита. – Достаточно того, что ты уже сделал!

– Ты добился, чего хотел, ты глумился надо мной, над моей матерью, – Моника рывком распахнула дверцу машины. – Я больше не желаю тебя видеть.

– Моника я тебя прошу, – Альберто наклонился к окну отъезжающей машины, – я люблю тебя, Моника!

Альберто сделал несколько шагов вслед, потом подошел к Маргарите, взял ее за руку и сказал, заглянув ей в глаза:

– Ты должна мне помочь. Я не могу ее потерять.

Маргарита освободилась от Альберто и скрылась в доме, ничего ему не ответив. Альберто саркастически ухмыльнулся и, не торопясь, направился к своей машине.

Последние года два Джина начала замечать, что Фелипе стал относиться к ней как-то по-иному. Уже давно ушло в прошлое то время, когда он с нетерпением ждал ее возвращения из Дома моделей и они проводили вместе восхитительные вечера.

Теперь Фелипе под любым предлогом старался задержаться подольше у себя в конторе, предпочитая общество Херардо и других коллег обществу жены. Дома он часами просиживал в уютном кресле с газетой в руках, Джине казалось, что в Мехико не издавалось такой газеты, которая бы не интересовала ее мужа. Газеты заполнили весь дом, Джина натыкалась на них везде: в столовой, в спальне, где они лежали целыми кипами, даже в детской ей часто попадались ненавистные клочки бумаги.

Джина считала прессу личным врагом. Раньше она еще могла понять увлечение Фелипе ипподромом, но чтобы он променял такую божественную женщину, как она, на какую-нибудь паршивую газетенку. Нет, с этим Джина ни за что не могла примириться.

Она часто ловила себя на мысли, что лучше бы Фелипе завел себе подругу на стороне. Уж тогда бы она точно знала, как поступить. Джина объявила беспощадную войну газетам в своем доме. Она приказала Пуэблито без сожаления выбрасывать их в отсутствии Фелипе. Но все ее усилия были напрасны, каждый вечер она была свидетелем одной и той же сцены: Фелипе сидел в кресле и упорно не желал уделять ей внимания.

Конечно, темпераментная Джина не могла долго терпеть столь оскорбительного отношения к своей персоне, и теперь скандалы стали обычной вещью в семье Бретон.

Джина понимала, что она должна что-то предпринять, так не может продолжаться до бесконечности. Она видела, как дети страдают от ее постоянных выяснений отношений с мужем. Фелипе очень любил маленькую Джину Даниэлу и Густаво. И дети тоже, казалось, души не чаяли в отце. Вот и сегодня Джина не смогла удержаться от ссоры с мужем:

– Да подними же ты, наконец, глаза! Слышишь? Я тебе говорю!

– Мне интереснее читать газеты, чем слушать твою болтовню, – спокойно ответил Фелипе и вновь погрузился в чтение.

Столь очевидное пренебрежение мужа подействовало на Джину, как красная тряпка на быка. Ее просто взорвало от негодования:

– Тебе нужна не жена, а газетная передовица! – голос Джины срывался на крик.

– Тише, прошу тебя, тише! Дети спят, им незачем слушать наш разговор.

– Ничего, пусть послушают, пусть узнают, с кем живет их мать.

– Ты, наверное, хочешь, чтобы я целыми днями слонялся по улицам в поисках развлечений, – голос Фелипе з вучал ровно, его не так-то просто было вывести из себя. – Чтобы я волочился за женщинами? Чтобы я бросил дом? Я тебя не понимаю.

– Нет, я этого не хочу. Я только желаю, чтобы ты уделял мне хоть чуточку внимания! Ну можем же мы хоть н емного насладиться жизнью.

С каждым днем Джина отчаивалась все больше. Теперь даже присутствие детей не могло удержать ее от ссоры с Фелипе. Правда, при детях они старались избегать крайностей, им не хотелось, чтобы они видели, что в их отношениях не все гладко.

Джина не скрывала своих семейных проблем от Даниэлы, да и как же иначе, ведь она же была ее единственной подругой. Никто, кроме нее, не мог понять, что происходит в душе у Джины, и посоветовать ей, как поступать дальше.

Однако Даниэла придерживалась абсолютно другого мнения на этот счет. Хорошо зная характер Джины, она понимала, что ее подруга просто делает из мухи слона, что ее проблемы не идут ни в какое сравнение с тем, что случилось с ее семьей, и она не стеснялась говорить об этом прямо в лицо Джине:

– Ты напрасно ссоришься с Фелипе, вот увидишь, когда-нибудь ему это надоест.

– Это мне все надоело, – пыталась возражать ей Даниэла. – Если он не читает газету, то начинает играть с детьми, а потом заваливается спать. Я для него не больше, чем мебель в доме.

– Джина, ты поднимаешь бурю в стакане воды, все это такая мелочь.

– Да уж, конечно. Куда мне до тебя, – Джина упорно не хотела соглашаться с аргументами Даниэлы.

Джине казалось, ее преследует навязчивая идея собственной неудовлетворенности. Ничего не действовало на нее: ни попытки Фелипе вернуть отношения в семье в нормальное русло, ни уговоры Даниэлы, ни переживания детей. Джина закусила удила. Однако, как всегда бывает, развязка всей этой истории наступила совершенно неожиданно.

Однажды Джина пригласила Даниэлу к себе пообедать. Они уже давно не встречались в непринужденной обстановке, и поэтому их обед надолго затянулся. Даниэле было приятно увидеть детей Джины, она очень соскучилась по ним, как, впрочем, и они по ней.

К сожалению, Джине и сегодня не удалось избежать ссоры с Фелипе, но даже это не смогло омрачить веселой атмосферы, царившей за обедом.

Когда подруги вернулись в Дом моделей, рабочий день уже подходил к концу. Даниэла поднялась к себе в кабинет. Она слегка удивилась, не застав в приемной Росы, обычно такого не случалось…

Даниэла еще не успела подойти к столу, как за ее спиной послышался голос:

– Я вас здесь уже целый час дожидаюсь.

Даниэла резко обернулась. Гримаса испуга на ее лице сменилась выражением искреннего удивления. С минуту она не могла произнести ни слова, а только глядела на посетителя не в силах отвести от него глаз.

– Ханс! – произнесла она наконец. – Ханс, я просто глазам не верю! Когда ты приехал? – Даниэла поцеловала гостя в щеку.

– Сегодня утром, – Ханс слегка смутился, – я оставил вещи в гостинице и решил сразу навестить вас. Я думал, что вы уже забыли обо мне, Даниэла.

– Да как же я могу о тебе забыть? – голос Даниэлы дрожал от волнения.

Ханс пристально посмотрел на нее и сказал:

– Я вижу, годы не коснулись вас.

– Они просто остались во мне, вот и все, – шутливо ответила ему Даниэла. – Ты тоже очень хорошо выглядишь, Ханс, ты даже не представляешь, как приятно мне видеть тебя.

Ханс стал расспрашивать Даниэлу о Джине, о Хуане Антонио. Она была рада ответить на все его вопросы. Их беседа затянулась надолго. Даниэла не смогла удержаться и рассказала Хансу обо всех бедах, свалившихся на ее голову в последние дни.

За дверью раздался звук приближающихся шагов. «Это Джина», – догадалась Даниэла и сделала Хансу знак, чтобы он куда-нибудь спрятался.

Даниэла не ошиблась, в кабинет действительно вошла Джина. Пока Даниэла беседовала с Хансом, ее подруга не теряла времени даром. Ее осенила блестящая идея организации предстоящей рекламной кампании, и она сгорала от нетерпения поделиться ею с хозяйкой Дома моделей:

– Предрассудки в сторону! Одевайтесь у Даниэлы Лорентэ, и новый муж вам обеспечен! – выпалила Джина прямо с порога. – Ну, как тебе?