— Совсем ничего... — успокоил его Сарт.

— Просто когда Следопыты услышали твой суровый храп, они решили, что долго они его не выдержат, и с горя зарезались... — перебил Сарта Ловчий.

— И минут пять пытались пробить себе доспехи мечами и ножами, -ехидно добавил Шут.

— Сам-то, — негромко заметил Ловчий, обращаясь к Шуту, — шутки шутками, а битву проморгал, а?

— Проспал, — сокрушенно вздохнул Шут и развел руками, — А за КОЕ-ЧЬИМ храпом звона клинков совсем не слышно было... Однако...

Тут Шут повернулся к Симу. Пес, увидев, что на него наконец-то обратили внимание, радостно завилял хвостом. Но Шут не собирался с ним играть. Сведя брови, он грозно (насколько получалось грозно, а получалось-то не очень!) спросил:

— А ВЫ, сударь-бродяга, какого Моргота не залаяли, а?! Разбудить не мог, когда хозяину опасность грозит?!

Пес виновато поджал хвост...

Ловчий же заметил:

— А его вообще рядом не росло в это время!

— Сбежал? — спросил Шут у Сима. И тот виновато кивнул и очень выразительно, почти во человечески вздохнул, мол, вот он я какой, такой вот, не очень то...

— Ну кто мне объяснит, что за псина такая! -полусерьезно-полупритворно засокрушался Шут. — То смел, как лев или стадо мумаков, а то хвост подожмет и в кусты! То лев, то трус! То через толпу повстанцев и пол-королевства мчит за подмогой, а то сбегает в лес от пары мечей! И даже не гавкнет!

— А может, он решил, что это не твоя битва, Шут, — заметил Ахэлен.

— Скорее он решил, что обед важнее, — возразил Ловчий. — И умчал в лес какую-то птаху слопать! Смотри, вон, в шерсти серые перья запутались.

— Эт еще что, — ядовито ухмыльнулся Шут. — Кажется, он уж косо поглядывает на наш ужин...

Однако пес не смотрел в сторону костра. Вместо этого он сперва выразительно тронул лапой трупы гондорцев, а затем отбежал к дереву и принялся рыть податливую землю. И при этом время от времени поглядывал на людей.

Ловчий посмотрел на пса, а затем сказал:

— А пес прав! Пусть эти гондорцы и подонки, порочащие имя Следопытов, пусть и нападали на спящих, как трусы, но они все же люди! А стало быть -похоронить их надобно по-человечески. Не оставлять же на корм воронам! — и Ловчий принялся копать могилу на том месте, где рыл Сим.

— Ага, лучше оставить на корм червячкам, — хмыкнул Шут, но присоединился к работе.

— Червячкам? — Ахэлен приподнял бровь. — Такое ощущение, что ты не одобряешь их погребения в земле.

— У каждого народа свои обычаи, — просто ответил Шут. — И если по Гондорским надо зарывать в землю — то зароем их, почему бы и нет?

— А у вас не зарывают, так, что ли?

— У нас предают огню, а затем пепел развеивают, чтобы слился с природой, из которой человек вышел. Из праха в прах, так сказать... -вздохнул Шут. — Кстати, Денетор, наместник гондорский, помнится, так же погребен был...

...Новая волна огня боли всколыхнула пепел памяти... И снова накатило небытие...

Крылья скрипели, энтомоптер подбрасывало в воздушных ямах. Человек наверняка уже испачкал бы пару раз пол кабины, Кевин же лишь с ангельским терпением считал вслух:

— ...Двести сорок седьмая воздушная яма. Двести сорок восьмая...

Не самое интеллектуальное занятие, зато как действует на нервы диспетчеру! Электронный священник искренне обиделся, когда ему, заслуженному ветерану риаданских событий, сперва чуть не продырявили его энтомоптер на подлете к столице, а затем вместо извинений принялись орать по радио, что он-де совершал несанкционированный полет, не согласовав его с правительством, летел в неизвестном направлении, нарушил минимум восемнадцать пунктов нового устава, принятого пятнадцать минут назад специально в честь его вылета, а напоследок потребовали оставаться постоянно на связи "во избежание возможных эксцессов". Ну ладно! Сами попросили -сами и слушайте: -...двести сорок девятая воздушная яма! И если бы кто-то не выстеклил мне половину крыла — я бы сейчас не считал воздушные ямы, а был бы уже в столице! Что значит — не "кто-то", а лейтенант противовоздушной обороны Аббингтон?! А по мне — хоть лорд Аббингтон!.. Ах, это тот самый! Дворянские чины менее почетны, чем воинские звания землян?.. Избавить от чего?.. А я и так избавил Вас от нескольких пунктов счета: двести шестьдесят вторая воздушная яма! Идем на посадку!

Подпрыгнув по булыжнику, энтомоптер замер перед дворцом. Вернее — Отец Кевин помнил, что здесь находится дворец. Но, видимо, электронная память дала сбой: вместо дворца за посадочной площадкой тянулась новостройка. Повинуясь воле незримого владельца, нанароботы сооружали дикое переплетение столбов, проводов и изоляторов. Толстые, в руку толщиной, кабели змеями выползали из рифленых будок со скругленными углами и елочными гирляндами развешивались на частоколе черных столбов. Было во всей этой картине что-то демоническое. Словно ожившая подстанция древней ТЭЦ. Кевин совершенно не понимал, зачем нужно подобное сооружение. Впрочем — в последнее время он много чего не понимал. Мир вокруг словно учился жить по новым законам, забыв сообщить о них разнесчастному киборгу.

Выбравшись из кабины, электронный священник огляделся вокруг. Повнимательнее.

Как назло — вокруг никого: ни киборга, ни человека. А с нанароботами, как известно, не поговоришь. Они, конечно же, исполнительны, но тупы, как кухонный комбайн.

— Есть тут кто живой?! — Кевин и не рассчитывал на ответ.

По новостройкам можно бродить долго, но обычно это нравится мальчишкам и партизанам. Если верить базе данных, разумеется. Потому что на самом деле мальчишки больше любят играть в рыцарей и лазить по старинным замкам (Кевин в этом убедился на собственном опыте: ни дня не проходило, чтобы кто-то не залез в замок Лурвиллей, напялив лосины по здешней моде и обвешавшись мечами, сарбаканами или несколькими колчанами тисовых стрел одновременно), а партизаны вообще остались только в анекдотах да книжках по истории.

Вот и сейчас кто-то рассказывает один из таких анекдотов. Кевин прислушался: мальчишеские голоса доносились из-под моста автострады.

Знакомый голос говорил:

— Из дневника партизана. Понедельник: сегодня мы выбили немцев из сторожки лесника. Вторник: немцы сгруппировались и выбили нас из сторожки лесника. Среда: мы применили обходной маневр и выбили немцев из сторожки лесника. Четверг: немцы, применив военную хитрость, выбили нас из сторожки лесника. Пятница: превозмогая трудности, мы вырыли подкоп и выбили немцев из сторожки лесника. Суббота: разобрав крышу, немцы ворвались через чердак и выгнали нас из сторожки лесника... Воскресенье: пришел лесник и послал всех на...

Анатомическая координата, названная голосом Мерлина, вряд ли была бы уместна в стенах дворца, но в таком положении — прямо под мостом — это звучало естественно и непринужденно.

— Добрый день, Ваше Величество! Добрый день, благородный маг! Что ввергло вас в пучину такой кручины? Неужели вам не нашлось места в новом здании?

— Как видишь... — тихо ответил Мерлин. — Нас вышвырнули, даже не спросив, что мы об этом думаем!

— Видимо — боялись узнать о себе много интересного, — зло добавил юный король.

Кевин молчал, не зная, что ему и сказать. Он чувствовал, что вина во всех сих пакостях лежит на землянах, а стало быть — и на нем тоже. За компанию.

— Кстати, а почему ты сказал "кручину"? — спросил вдруг Мерлин. -Для рифмы?

— Отнюдь. "Кручина" — синоним "бедности", а богатой вашу жизнь под мостом не назовешь. Разве не так?

— Я вижу у тебя две логические ошибки, — ответил Мерлин. -Во-первых, кручина — это грусть и печаль. Но не вечна кручина, даже когда вокруг такая дурачина, — Мерлин развел руками вокруг, затем показал язык Отцу Кевину: — не ты один стихи сочинять умеешь!

Кевин еще раз перетестировал электронную память. "Кручина": "бедность". Возможные рифмы: "причина", "дурачина", "дивчына", "муда... нет, такую рифму при детях произносить не стоит. И кто только этот словарь составлял? Поэты, блин! Небось — еще и лауреаты. Как это говорил Шекли: "задавить из жалости!" — На миг Кевину показалось, что он встречал эту фразу у совершенно другого автора, но проверять не было ни малейшего желания. Вместо этого он спросил: