— Все в сборе, — сказал он наконец. — Сейчас вас проведут в конференц-зал. Там будет общее информирование по инциденту и дальнейшим действиям.

Он глянул поверх экрана.

— Вести себя спокойно. Вопросы задавать только после того, как вам дадут слово.

— А если не дадут? — спросил Джейк.

— Тогда и не задавать, — отрезал тот.

Повели их по коридорам, по лестнице вниз. Блок днём казался ещё более бледным и уставшим, чем ночью: серые стены, серый пол, серые лица. Только у охранников на ремнях чернели пистолетные кобуры. Напоминание: кто здесь хозяин.

Конференц-зал оказался не залом, а просто большой комнатой с рядами пластиковых стульев и экраном на стене. Воздух там был ещё свежее, чем в спальных, пахло кондиционером и чем-то сладким, вроде дешёвого освежителя. По левую стену — длинный стол, за ним уже сидели люди «другого сорта».

Блэйк — в том же костюме, только галстук теперь завязан аккуратнее. Рядом с ним мужчина в светлом пиджаке с логотипом клиента на бейдже, лысоватый, с тщательно выбритым лицом и пустой улыбкой. Чуть дальше — командир портовой безопасности в форме, всё такой же вылизанный. И ещё двое в «гражданке», но с такими лицами, что было понятно: бумага у них в руках куда тяжелее автомата.

Отдельным пятном — Ричард, со своим планшетом, и Хортон, с блокнотом. Оба стояли чуть в стороне, будто им тоже не очень хотелось сидеть за этим столом, но деваться было некуда.

Команду рассадили на стулья. Не строем, но кучно. Маркус сел ближе к проходу, Пьер — рядом. Остальные заняли места как попало. Джейк устроился так, чтобы видеть экран. Трэвис сел, закинув ногу на ногу, демонстративно расслабленно. Дэнни выпрямился, как на построении, плечи ровные, подбородок чуть поднят. Рено развалился, но глаза у него были внимательные.

Блэйк поднялся, поправил лист бумаги перед собой, посмотрел по рядам. Взгляд был не жёстким, но тяжёлым.

— Доброе утро, господа, — сказал он. — Насколько оно вообще может быть добрым после ночи, которую вы пережили.

Кто-то фыркнул.

— Я постараюсь быть кратким и понятным, — продолжил он. — За последние часы мы провели первичное расследование инцидента в проливе. Собрали данные с ваших систем, с камер клиентов, с береговых постов. Выслушали показания командира, стрелка, наблюдателя клиента и капитанов судов.

Он наклонил голову.

— Это не финальный вердикт. Но это позиция, которая позволит вам понять, где вы сейчас находитесь.

Он сделал паузу, давая словам осесть.

— Итак, — сказал Блэйк. — Внутренний отдел безопасности компании и представители клиента пришли к следующему выводу.

Он прочитал, глядя уже в бумагу, но голос было слышно хорошо.

— Первое. Имела место целенаправленная вооружённая атака на конвой. Лодки с тяжёлым вооружением, отказ изменить курс, явная подготовка к выстрелу из РПГ по одному из судов. Это подтверждено видеоданными и показаниями.

Джейк чуть усмехнулся.

— Второе, — продолжал британец. — Командир охранной группы, капитан Тейлор, и снайпер Дюбуа действовали в соответствии с контрактом и оперативными протоколами, имея целью защиту судов и экипажей. Приказ на открытие огня был обоснован угрозой непосредственного поражения конвоя.

Он поднял взгляд.

— Это важно. И это записано.

Михаэль едва заметно кивнул. У Дэнни с плеч будто сняли лишние два кило.

— Третье, — сказал Блэйк. — В результате сочетания ваших действий и факторов среды — качка, близость вспомогательного судна, особенности траекторий — произошёл перенос риска на третье судно, которое, подчеркну, не находилось под нашей прямой охраной, но двигалось в общей зоне. Ракета попала в его борт. Возник пожар, повлёкший тяжёлые последствия.

— «Перенос риска»… — тихо пробормотал Джейк. — Красиво сказано.

— Важная формулировка, — заметил Рено.

Блэйк продолжал:

— Четвёртое. На основании имеющихся данных, комиссия считает, что, находясь в тех условиях и имея тот объём информации, которым вы располагали в момент решения, избежать угрозы конвою без какого-либо сопутствующего ущерба было крайне маловероятно.

Он сказал это медленно, выделяя слово.

— Крайне маловероятно, а не «невозможно». Мы не снимаем с себя обязанности пересматривать процедуры и маршруты.

Пьер слушал, не двигаясь. Внутри это звучало как: «вы сделали всё, что могли, но нам всё равно нужно это как-то назвать, чтобы никого не бесить». Но по сравнению с вариантами, которые он уже нарисовал в голове, это звучало не худшим образом.

— Пятое, — сказал Блэйк. — Компания и клиенты официально признают этот случай трагическим следствием боя в сложной оперативной обстановке. В ваших действиях не усматривается злого умысла, халатности или сознательного нарушения приказов.

— Перевожу с корпоративного, — шепнул себе под нос Трэвис. — «Не психи, не саботажники, просто не повезло».

— Вместе с тем, — голос Блэйка стал чуть жёстче, — будут сделаны выводы.

Он положил лист, опёрся ладонями о стол.

— Для внешнего контура — для прессы, местных властей, политиков — формулировки будут иными. Более общими. Там больше будет слов «расследование продолжается», «причины выясняются», «предварительные данные». Вы понимаете, что весь мир не обязан знать каждую деталь вашей ночной работы.

— Весь мир и не потянет, — пробормотал Джейк.

— Что касается лично вас, — продолжал британец, — то на данном этапе никто из членов группы не отстраняется от работы, не снимается с контракта, не передаётся под чужую юрисдикцию.

Он перевёл взгляд на Маркуса.

— Однако, капитан, на вас и на снайпера Дюбуа ложится отдельная нагрузка по взаимодействию с комиссиями. Вам придётся ещё не раз рассказывать всё заново. Терпеть, отвечать, повторять. Без самодеятельности.

Маркус кивнул коротко.

— Привыкли, — сказал он. — Война давно переместилась в бумагу.

— Дополнительно, — вмешался лысоватый в бейдже клиента, — будут введены уточнённые протоколы на случай выявления тяжёлого вооружения у маломерных судов.

Он говорил гладко, как из методички.

— В частности: обязательная видеозапись момента до и после выстрела, если это технически возможно; расширенная система предупреждений и попытки принудительно изменить курс целей до открытия огня, если риск для конвоя не является критическим; дополнительная оценка траекторий возможного «переноса риска», как уже прозвучало.

— Именно то, чего нам не хватало в бою, — сухо сказал Михаэль. — Ещё одной инструкции.

— Инструкции пишутся кровью, — напомнил лысый.

— Нашей, — заметил Рено.

— И не только, — добавил тихо Карим, стоявший у стены.

Блэйк поднял руку, разрезая эту перепалку.

— Вдобавок, — сказал он, — на ближайшие две недели все вы пройдёте обязательный курс стресс-менеджмента и психологической оценки. Это требование страховщиков и юристов. Не обсуждается.

— Что, нас будут учить правильно дышать? — хмыкнул Трэвис.

— И считать до десяти, прежде чем стрелять, — добавил Джейк.

— Если бы вы вчера считали до десяти, — вмешался офицер порта, — мы бы сейчас обсуждали не двадцать два трупа, а две сотни.

— Именно, — спокойно сказал Маркус. — Поэтому с дыханием поосторожнее.

Блэйк пропустил это мимо.

— Теперь о правилах коммуникации, — сказал он. — С этого момента и до окончания всех проверок вы не имеете права давать какие-либо комментарии прессе, посты в сетях, сообщения на открытых каналах, связанные с этим инцидентом. Даже в форме шуток. Даже «для друзей». Всё, что вы скажете, найдётся, вытащится, распечатается и ляжет на стол тем, кто будет решать, что с вами делать.

— Вы нам польстили, — заметил Джейк. — Думаете, кому-то интересно, что пишем мы?

— Вы недооцениваете скучающих людей в интернете, — сказал Ричард. — И переоцениваете анонимность.

— Если кто-то из вас нарушит этот запрет, — продолжил Блэйк, — это может стать тем самым поводом, которого сейчас так ищут те, кто хотят показать красивую жёсткость. Думаю, вы понимаете.