— Всё равно надо проверить окрестности, — сказал я. — Поднимусь на планере. Мало ли что прямо сейчас плывёт.

Олег посмотрел на меня с лёгким скепсисом.

— Вряд ли. Они же по ночам двигаются, чтобы не обнаружили. Сейчас, после вчерашнего, вообще затаятся. А днём планер на фоне неба — как на ладони.

— Может, и затаятся, — не отступал я. — А может, как раз наоборот — стягивают силы, перегруппировываются. Увидим. И… — я сделал паузу, выбирая слова, но потом махнул рукой. — Чёрт с ним. Мне просто не сидится. Понимаешь? Мысли всякие в голову лезут, свихнусь если без дела тут торчать буду.

Олег замолчал, потом вздохнул, отложил карандаш.

— Ладно. Слетай. Но только без геройств. Увидел что-то — запомни координаты и назад. Понятно?

Я молча кивнул и, не тратя больше слов, повернулся и зашагал к тому месту под деревьями, где прятался планер.

Сперва — оружие. Из рюкзака достал «ВАЛ», проверил магазин, дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель. Два магазина в подсумки на разгрузке. Две гранаты РГД — одну на пояс, одну в карман куртки. Пристегнул рацию, потом взялся за бинокль. Снял с него ремешок и вместо этого привязал прочным шнурком к кольцу на моей разгрузке, чтобы в полете он висел на шее, не мешая, но всегда под рукой.

Потом — планер. Проверил уровень топлива в маленьком баке — чуть больше половины. Хватит. Рюкзак с оставшимися припасами закрепил так же позади кресла.

Мужики помогли вытолкать планер и развернуть его по ветру.

Мотор завелся с первого раза. Я дал ему немного прогреться, потом, убедившись, что всё в порядке, добавил газу и начал разбег.

Сначала планер пополз неохотно, но через десяток метров, когда воздух побежал по крылу, почувствовался подъем. Потянул ручку на себя. Нос приподнялся. Еще секунда — и скачки колес по кочкам сменились плавной, зыбкой тишиной полета. Земля ушла из-под ног.

Поднявшись до тридцати метров, я взял курс вдоль реки, но не прямо над водой, а метров на двести в стороне, держась линии леса. Так, в случае чего, всегда можно было нырнуть в зелёную гущу, или быстро сесть на какую-нибудь полянку.

Правой рукой я то и дело нащупывал бинокль, подносил к глазам. Левой — корректировал ручку. В ушах стоял ровный, монотонный рёв мотора. Мир в линзах прыгал и трясся, но был удивительно чёток: каждая кочка, каждая коряга, торчащая из воды.

Так прошло минут тридцать. Река петляла, открывая всё новые и новые участки. Настроение начинало скисать — пусто.

И вот, когда я уже собирался разворачиваться, на дальнем изгибе реки, километрах в двух, мелькнул слабый, но чёткий блик. Не вода. Нечто ровное, металлическое, на мгновение поймавшее солнце. Блик был там, где река делала крутую петлю, образуя почти замкнутую старицу, заросшую ивняком.

Сердце ёкнуло. Я тут же убрал газ, позволив планеру плавно снизиться ещё на десять метров, почти цепляя верхушки деревьев. Близко подлетать нельзя, дальше только пешком.

Я нашёл подходящее место: узкий, но длинный луг, тянувшийся параллельно реке, скрытый от неё полосой мелкого леса. Сбросил газ почти полностью, погасил скорость, заложив плавный вираж. Колеса мягко коснулись высокой, мокрой от росы травы. Планер пробежал с десяток метров и замер.

Быстро отстегнулся, вытащил «ВАЛ», снял его с предохранителя. Огляделся. Тишина. Только птицы в лесу. Теперь нужно краем, через лес, подобраться к тому изгибу и посмотреть, что же так блестело.

Я двинулся не напрямую, а по дуге, используя каждую складку местности, каждую чахлую иву как прикрытие. Сначала шагом, быстро, но бесшумно, ступая с пятки на носок, чтобы не хрустнула ветка. Потом, уже на подходе к месту где был блик, сменил тактику — пригнувшись, короткими перебежками от куста к кусту, замирая и прислушиваясь.

Лес редел.

В ста метрах от воды он окончательно превратился в редкий кустарник и высокую, по колено, пожухлую траву. Здесь ползком. Я припал к пропитанной влагой земле и начал продвигаться, отталкиваясь локтями и коленями, прижимая «ВАЛ» к груди. Колючие стебли цеплялись за одежду, мокрая земля проступала через ткань на коленях, под ней хлюпало. Риск был огромный — если кто-то сейчас наблюдает за этим берегом, одно неосторожное движение, и всё. Но иного пути не было.

Наконец, я оказался у самой кромки, в зарослях низкорослого камыша. Передо мной расстилался широкий плёс, а напротив — та самая глубокая заводь, почти озеро, скрытое от основного русла крутым изгибом и нависшими ивами. Я замер, сливаясь с травой, и достал бинокль.

Линзы выхватили из общего зелёно-серого массива чёткие, металлические формы. Их было две.

Первая — катер. Похож на наш трофей, — такой же серо-стальной силуэт с рубкой и пушкой на носу, но вроде как немного побольше. Он стоял у самого берега в тени раскидистой ивы, носом к выходу из затона. На палубе ни души.

Вторая — баржа. Плоскодонная, неказистая, но именно на ней находилось главное сокровище. Танк. Я присмотрелся. Нет, не «Тигр». Машина сильно меньше, легче. Башня сдвинута влево, короткоствольная пушка, скорее, похожа на усиленный пулемёт. Броня, судя по всему, противопульная, в лучшем случае — от осколков. Я не фанат немецкой техники, но на тяжелый танк это не тянуло, что-то легкое. Сбоку, на корпусе, виднелся чёткий крест. Рядом с танком, также на палубе баржи, стояли две пушки. С длинными тонкими стволами и квадратными щитами.

Всё это богатство было старательно укрыто под маскировочными сетями, набросанными сверху ветками. Блик, который я увидел, дало, скорее всего, стекло командирской башенки танка или стекла рубки катера.

Перенес бинокль на берег. Там, в тени деревьев, виднелись три палатки серого цвета. Солдаты. Я начал считать. Один сидел на ящике, чистил котелок. Двое других курили, прислонившись к дереву. Ещё трое возились у воды. Двое сидели у палатки и еще двоих я заметил чуть поодаль. Итого десять. Но это только те, кто на виду. Где-то должен быть караул. И те, кто спит в палатках после ночного перехода. Значит, всего — не меньше полутора-двух десятков.

Я еще с полчаса лежал в траве, не сводя глаз с затона. Хотел понять распорядок, заметить караулы, может, ещё какую-нибудь технику в кустах. Но кроме уже увиденного — ничего нового. Солдаты копошились у палаток, кто-то принес ящик из катера, дымок от кухни стал гуще. Рутина. Они чувствовали себя в безопасности.

Наконец, убедившись, что ничего больше не узнаю, я аккуратно, сантиметр за сантиметром, пополз назад, в гущу кустарника. Только оказавшись в относительной тени леса, встал на колени, отдышался. Спина ныла от неудобной позы, колени промокли насквозь.

Достал рацию, включил, установил связь, сообщил о находке. Олег выслушал, сказал чтобы я возвращался.

Не споря, обратно я двинулся тем же маршрутом, уже не скрываясь так тщательно, но всё равно оставаясь настороже.

Добравшись до планера, быстро проверил его — всё было в порядке. Взлетел почти сразу, коротким разбегом, и набрал высоту, чтобы вернуться к базе кратчайшим путем. Мотор работал ровно, но в голове уже гудели планы и расчеты, перестроенные под новое понимание.

Через двадцать минут я уже заходил на посадку к нашей протоке, радуясь что сверху не видно никаких следов присутствия человека.

Планер мягко коснулся колесами земли на краю полянки. Меня встречали, и дождавшись когда отстегнусь и слезу, быстро укатили планер под навес из маскировочных сетей. Я же сразу направился к командной палатке. Олег снова стоял над картой, его окружали несколько его людей. Они что-то горячо, но тихо обсуждали.

— Думаем где засаду организовать. — объяснил Олег.

Я провел пальцем по узкому участку реки, сопоставляя с тем что только что видел. Это было место где высокие, обрывистые берега смыкались, образуя своеобразные «ворота».

— Здесь течение сильнее, фарватер сужается. Они замедлятся. Идеальное место для засады. Наш катер можно спрятать за этим мысом, в маленькой бухточке. А на оба берега — снайперов посадить, миномет поставить. Если луна будет, её света хватит чтобы осветить цель.