Шеф-кондитер, двадцатилетний недавний выпускник Кулинарного института в Напе, выглядит немного позеленевшим. Его тоже трясет. Очевидно, он еще не понял, что шеф-повара лучших заведений изысканной кухни, как правило, безумны.

Он заикается: — Ш-шеф недоволен корочкой на т-тарталетке с ганашем!

Су-шеф добавляет: — Или крем-фрешем для яичной икры.

— Понятно. — Я смотрю на Кая. — Есть хорошие новости: Дарси Лафонтен говорит, что устрицы превосходные. А фуа-гра была… — Я поджимаю губы и смотрю в потолок. — Как она выразилась? — Я щелкаю пальцами. — Ах, да – оргазмическая.

Кай роняет тесак. Он с металлическим звоном падает к его ногам.

— Правда? Она так и сказала «оргазмическая»?

Теперь совершенно спокойный, как будто щелкнули выключателем, перекрывая канал для ярости, шеф-повар переступает через беспорядок на полу и встает передо мной. Его глаза сияют надеждой. Интересно, когда он в последний раз проводил расческой по волосам.

— Она действительно так и сказала. На самом деле, шеф, я знаю, что она с нетерпением ждет следующего блюда. — Нахмурившись, я заглядываю ему через плечо. — Должен ли я сказать ей, что оно будет готово чуть позже?

— Нет! Нет, нет, все идет точно по расписанию! Богиня не будет ждать! — Он разворачивается и мчится обратно к плите, где начинает бурную деятельность, выкрикивая инструкции персоналу.

Я ловлю взгляд Джулиана, одного из помощников, который работает у меня много лет, и киваю на беспорядок на полу. Джулиан с улыбкой принимается за работу. Это не первый раз, когда он наводит порядок после урагана «Кай». И я знаю, что не последний.

Один быстрый взгляд вокруг говорит мне, что все вернулось на круги своя, поэтому я оставляю их в покое.

— Должна признать, у тебя это здорово получается, — говорит Бейли, когда я возвращаюсь через вращающиеся двери из кухни. Она подслушивала снаружи.

— Что именно?

Бейли улыбается: — Справляться с людьми. Особенно с сумасшедшими.

Когда я просто пожимаю плечами, она добавляет: — Дарси действительно так сказала? О том, что фуа-гра вызывает оргазм?

— Нет. Но, судя по тому, как Кай практически пускал на нее слюни, я подумал, что небольшой сексуальный намек будет иметь большое значение.

Бейли усмехается: — Оказывается, ты был прав. Я слышала, как он назвал ее богиней. И это сказал человек, который считает всех, кроме своей матери и Джулии Чайлд, отбросами общества?

Мы вместе подходим к двери, ведущей из кухни в главный зал ресторана, где мы стояли раньше. Когда я смотрю на столик Виктории и Дарси, то с удовлетворением замечаю, что Виктория смотрит в мою сторону. Наши взгляды встречаются, но она быстро отводит глаза. Официант останавливается у их столика, и они обмениваются несколькими фразами. Прежде чем он уходит, она одаривает его широкой зубастой улыбкой.

Чтобы съесть тебя, мой дорогой. — Интересно, знает ли бедный официант, что обслуживает Большого Злого Волка.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь повернуться к Бейли, Виктория поднимает руку к лицу. Она наклоняет голову и заправляет прядь своих длинных темных волос за ухо изящным, девичьим и в то же время навязчиво знакомым жестом.

Мое сердце замирает.

Где я видел этот жест раньше?

ПЯТЬ

Виктория

К тому времени, как мы с Дарси заканчиваем трапезу, уже почти полночь, легкий вечерний дождик превратился в яростный ливень, а мое лицо болит после трех часов натянутых улыбок.

И я более чем когда-либо уверена, что Паркер Максвелл проиграет.

Он думает, что ведет себя скрытно, но я знаю, когда за мной наблюдают. Он и его тощая светловолосая подружка не переставали бросать на меня украдкой взгляды весь вечер. Не раз я ловила их на том, что они перешептываются, глядя в мою сторону.

Я не могу не задаться вопросом, что происходит между ними. Если быть честной с самой собой, из них получилась бы великолепная пара. Кен и Барби, с золотистым загаром и идеальными волосами. Но я не могу обнаружить никакой химии между ними; нет явного флирта или случайных восхищенных взглядов. Если они и встречаются, то очень скрытно.

Шеф-повар Кай, однако, не стесняется демонстрировать свою растущую одержимость Дарси. Он уже в который раз подходит к нашему столику с потрясающим набором экзотических десертов и почтительно склоняет голову, как придворный шут перед королевой. Я почти вижу, как в его глазах сверкают звезды.

— Häschen¹¹, — умоляет он, — пожалуйста, попробуйте пирожное. Или четыре. Вы должны это сделать!

Дарси говорит: — Почему бы вам просто не оставить все блюдо целиком, шеф? Я, наверное, съем больше четырех.

Улыбка Кая ослепительна. После того, как он поставил блюдо на стол и откланялся, я поворачиваюсь к Дарси, вопросительно нахмурившись.

— Как он тебя назвал?

— Не знаю. Давай посмотрим. — Она достает из сумочки сотовый телефон и набирает несколько слов. Через мгновение она говорит: — Согласно Google Translate, он назвал меня «маленьким зайчиком». — Она морщится. — Предполагается, что это сексуально? Зайцы и кролики не очень сексуальны.

— Багз Банни в некотором роде сексуален.

Дарси игнорирует меня.

— А «маленькая»? — хмыкает она. — Я не была маленькой с самого рождения.

— Я думаю, это милое прозвище, Дарси.

Она смеется, качает головой, выбирает блюдо и отправляет в рот. Некоторое время жует, а затем стонет в экстазе.

— Смотреть, как ты ешь, почти порнографично. — Я потягиваю свой эспрессо. Когда Дарси хватается за край стола и начинает тереться о него, я стараюсь не подавиться.

— Я кончаю, детка! — кричит она, ударяя кулаком по столу. — Кончаю!

Я начинаю смеяться, она запрокидывает голову и вскрикивает в притворном оргазме, а затем веселый голос произносит: — Надеюсь, я не помешал.

Дарси замирает. Она смотрит на Паркера, стоящего у нашего столика. Без тени огорчения она говорит: — Мистер Максвелл. Боюсь, вы застали меня на месте преступления с пирожным. — Она улыбается ему. Сахарная пудра подчеркивает изгиб ее губ. — Мои комплименты шеф-повару.

— Он будет взволнован, услышав это. Я думаю, что вы сегодня украсили весь его год. Я никогда не видел его таким… — Паркер бросает на меня взгляд. Его голос понижается. — Влюбленным.

Я смотрю на него поверх края своей чашки эспрессо. Никто из нас не отводит взгляд. Все волоски у меня на затылке встают дыбом.

Дарси деликатно промокает рот салфеткой.

— Я действительно произвожу такой эффект на людей. И если вы пришли узнать, что я собираюсь написать о еде, мне жаль, но вы будете разочарованы. Вам придется подождать моей статьи, как и всем остальным.

— Меня интересует не ваша статья, — бормочет Паркер. Он посылает мне улыбку с таким чувственным намеком, что у меня сводит желудок.

Или всё в нем переворачивается? Я не могу понять, что именно происходит с ним. Что бы это ни было, это странно, и мне это не нравится.

Паркер не смотрит на Дарси, поэтому не замечает возмущенного взгляда, который она бросает на него с выражением «О нет, только не это!». Она защищает меня. Я знаю, что дело не в том, что он ее оскорбил, а в том, что она меня защищает.

Возможно, она права. Либо Паркер выяснил, кто я такая, и вынашивает какой-то гнусный план, либо он распутник. Кто был бы больше озабочен флиртом, чем произведением хорошего впечатления на кулинарного критика, который потенциально может написать крайне нелестную статью о его ресторане и стоить ему денег?

Распутный мерзавец эпических масштабов, вот кто.

Я благодарна судьбе, что я не из тех женщин, которые безудержно краснеют или хихикают в неудобных ситуациях. Нет. Я женщина, которая превратила зрительный контакт в контактный вид спорта. Я выдерживаю взгляд Паркера. Жестокая улыбка появляется в уголках моих губ. Что-то потрескивает между нами, яркое, как опасность.