Их снова не последовало. Какой у нас, сегодня, однако продуктивный совет. Бернард рекомендует, я утверждаю, все остальные просто внимают. С другой стороны, среди нас, только у лейтенанта есть достаточно большой опыт в построении военного коллектива. Было бы просто глупо к нему не прислушаться.

— Хорошо, — кивнул я, — Значит с этого момента если кто-то имея полевого мужа или жену, обнаружится в чужой койке — покидает отряд в тот же момент. Если кто-то решит крутить шашни с двумя мужиками или бабами сразу и будет на этом пойман — тоже пинком под зад. Факты доказанной проституции будут наказываться аналогичным образом. Все желающие взять себе полевого мужа или жену должны будут отчитаться об этом перед Болеком, чтобы он сделал соответствующую запись в своём гроссбухе. Вопросы есть?

Старик тут же перелистнул книгу в конец, обмакнул перо в чернильницу и принялся выводить заголовок страницы. Роберт глухо застонал. Похоже ему сегодня вечером придётся вешать на чьи-то уши старую добрую сказочку о том, что я мол птица вольная, а потому нам не суждено быть вместе. Вешать и тихо надеяться, что тебе не дадут по башке. Ограничивать в плотских утехах бард себя никак не хотел, а женщины в отряде тоже были скорыми на расправу.

— Тогда запиши… — я осёкся и посмотрел на Айлин. Вообще-то я не сомневался в ответе девушки, но хотелось показать, что для меня важно её мнение. Она едва заметно улыбнулась и кивнула. Я продолжил, — Нас с Айлин первой строчкой. Думаю, ни для кого в отряде не секрет, что мы уже давно вместе. И коли дадут боги, так всё и останется.

— Нас с Исгрид тоже, — добавил Бернард.

— Коли пошла такая пьянка, то и нас с Эникой, — вставил Вернон. В его голосе послышались лёгкие нотки смущения.

Брови почти всех присутствующих удивлённо поползли вверх. Эника была его ученицей. Девушкой с даром к магии, которая прибилась к нам в столице. И на публике всегда вела себя именно как ученица. Никто и подумать не мог, что у них там уже всё гораздо серьёзнее. Почти всех. Кроме Бернарда. Тот лишь сидел и многозначительно ухмылялся в усы. Айлин тоже не выказала удивления. Похоже, эти двое давно были в курсе событий.

— Что? — лекарь обвёл всех собравшихся удивлённым и слегка смущённым взглядом, — Я думал, вы давно уже в курсе…

— Нет, но теперь будем, — я снова вынужден был прервать зарождавшуюся дискуссию. Совет командиров всё-таки не дружеские семейные посиделки. Не стоит превращать его в балаган и решение личных вопросов.

— А с Туром и Бьянкой как быть? — поинтересовался старик, — Они…

— Запиши грифелем. Они скоро покинут отряд, так что нечего зря марать бумагу. Что же до тех рядовых, у кого уже есть любовники или любовницы — у них будет два дня на то, чтобы определиться, хотят ли они быть вместе и дальше. То же самое касается и тех, кто пытался крутить роман с двумя сразу. Придётся выбрать или отказаться от обоих. С завтрашнего вечера любое отклонение от тех позиций, которые записаны в гроссбухе Болека, будет считаться нарушением и караться соответствующим образом. И чтобы закрыть вопрос дисциплины… — я тяжело вздохнул и выдержал паузу. Снял с пояса фляжку. Отпил один глоток и протянул её Айлин. Девушка с благодарностью приняла и тоже промочила горло. Алфрид же проводил сосуд жадным взглядом. Нет уж, ему не дам. Пусть засранец в следующий раз думает головой, прежде чем бухать безо всякой меры.

— Чтобы закрыть вопрос дисциплины… — напомнил мне Родрик. Я кивнул, мол, помню-помню и тут же продолжил.

— На азартные игры накладывается такой же запрет. Речь не обо всех, а лишь о тех, которые на деньги. В конце-концов на нож товарища посадить можно не только из-за бабы, но и из-за крупного проигрыша. Наказывать будем чуть мягче — проступок всё-же не такой значительный. Те, кого застукают за этим занятием, отправятся на чёрные работы на неделю. Конюшни чистить, нужник копать, в оружие драить — вот уж чего-чего, а таких занятий в отряде просто навалом. Возражения?

Все молча покачали головами. Все, кроме Вернона. Теперь уже скривился лекарь. Парню отчаянно везло в любых азартных играх. Вернее он мастерски мухлевал и сколотил на этом уже себе неплохой капитал. Правда и терял он немного. В отряде почти никто не садился с ним играть. Все давно знали — выиграть не получится.

— Надо дать людям альтернативу, — заметил Бернард, — Если задрачивать их одними тренировками, не давая продыху, то через неделю у тебя люди на стену полезут, а через две похватаются за ножи и пойдут резать офицеров.

— Тоже верно, — я не стал спорить. Совет и впрямь был крайне дельным, — Но инициатива наказуема. Значит ты с новоизбранными сержантами и организуешь бойцам дни культуры и отдыха. Попросите Тура вырезать ещё пару-тройку досок и комплектов фигур для превосходства и устройте турнир. С призом за счёт отрядной казны. Нарулите у местных карт. Покопайтесь в местной библиотеке. Если найдете что-нибудь интересное, можно будет запрячь кого-нибудь из магической братии и устроить коллективные чтение. Кости, борьба на руках — сойдет всё. Главное чтоб без ставок и большого количества выпивки. Вопросы есть?

— Никак нет, — ухмыльнулся Бернард, — Всё сделаем в лучшем виде.

В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь нервным постукиванием костяшек по столу. Стучал Роберт. Видать в этот раз кто-то всё-таки крепко его зацепил и выбор у парня был поистине непростой. Но правила есть правила. Они едины для всех. Если давать одним поблажку, а других принуждать — рано или поздно следовать им перестанут все.

— В таком случае собрание закончено, — подвёл черту я, — Я вас больше не задерживаю. Работы у нас много, а времени чертовски мало. Постарайтесь не разбазаривать его понапрасну.

А про себя добавил: «Да к тому же и день завтра будет не из простых».

День и правда обещал быть сложным. Предстояла встреча с командиром фанатиков. И я сильно сомневался, что мы были к ней по-настоящему, готовы.

Тяжелые свинцовые тучи неторопливо ползли по низкому небу. Накрапывал мелкий дождик. Круги от его капель расползались по зеркалам тёмных, маслянистых бочагов, кутающихся в шарфы из бледного, чахлого мха. На их бережках шелестели крошечными серыми листьями карликовые деревца. Их стволы были скручены какой-то неведомой силой, а ветки, словно иглы свернувшихся ежей торчали в разные стороны.

Чуть поодаль в воздухе плавали мелкие камушки. Их неспешно затягивал внутрь себя невидимый водоворот. Когда они все скапливались в его центре, раздавался хлопок и гальку вновь выбрасывало на край воронки и процесс начинался заново.

На тропе, ведущей к массивному чёрному силуэту башни, разделившему серый горизонт надвое, стояло существо. Уродливая тварь, обтянутая мертвенно-бледной лоснящейся кожей. Её тело отдалённо напоминало человеческое. Но на количестве рук, ног и голов сходство заканчивалось. Конечности существа были неестественно длинные. Кисти рук были увенчаны пальцами, в которых было куда больше суставов чем нужно. Те же оканчивались короткими, крючковатыми когтями. Как раз такими, чтобы схваченная тварью жертва не могла вырваться. Такие же когти, только уже на ногах, впивались в мягкий мховый ковёр, из ран которого уже начинала сочиться болотная тина.

Но мой взгляд был прикован не к подрагивающим от предвкушения когтям существа. Он неотрывно следил за овальной головой, обтянутой серой, лоснящейся кожей, без намёка на волосы. Нет, тварь не имела усеянной клыками пасти, из которой тянулась бы тонкая нитка кровавой слюны. У неё не было чёрных, бездонных глаз, мелкого носа, больше напоминающего две дыхательные щели, бровей, да и надбровных дуг. У неё вообще не было лица. На его месте клубилась тьма. Бездонный чёрный провал, из которого на меня смотрело нечто. Нечто настороженное. Нечто голодное. Нечто чужое.

Внезапно прозвучал голос. Нет, я не услышал его ушами. Скорее — почувствовал прямо внутри своей головы. Почувствовал острой вспышкой леденящей, парализующей боли. Боли, заглушавшей смысл произносимых слов.