— Для того чтобы им воспользоваться, мне нужно подойти к врагу. А как блин, если у меня едва получается от ударов уклоняться? — возмутилась девушка, стягивая с головы шлем и вытирая со лба крупные капли пота.

— Прояви фантазию. Кинжалом не обязательно тыкать под рёбра или вскрывать глотки, — голос сержанта стал чуть спокойнее, — Можно, например, резануть по запястью. Или по пальцам руки, которой враг держит меч. Если уж решила делать ставку на скорость и ловкость, вместо крепкой обороны, так пользуйся этим, а не сопли жуй!

— Да стараюсь я. Но просто не успеваю сосредоточиться! — в голосе девушки теперь было гораздо больше усталости, чем возмущения.

— А надо успевать. Ты вообще неправильно ведёшь бой. С твоим оружием надо перехватывать инициативу сразу, а не ждать пока противник вышибет из тебя дух или пока ты устанешь скакать горной козой, уворачиваясь от его атак, — продолжал наставлять её Бернард, — В самом начале боя постарайся ранить врага. Не обязательно сильно. Достаточно порезать руку или ткнуть в бедро. Это уже здорово выведет его из себя и заставит делать ошибки…

Я снова прикрыл глаза. Сержант её ещё минут десять будет отчитывать. Надо будет всё-таки его попросить хотя-бы изредка хвалить девушку за успехи. Иначе она очень быстро потеряет веру в себя. Занятия не бросит — обстоятельства этого просто не позволят. Но отдаваться им будет с куда меньшим энтузиазмом.

Руки вновь потянулись к фляжке. Поклятая жара не давала покоя даже в тени. Лишь изредка приходило от неё спасение. Холодный, почти что ледяной ветер, порывы которого периодически долетали до крепости со стороны урочища. Похоже, погода там тоже сильно отличалась от той, что была во внешнем мире. У нас почти самый конец весны под жарким, по-настоящему южным солнцем. Там — застывшая во времени поздняя осень под тяжелым свинцовым небом.

За последние пару дней случилось ещё одно интересное событие. Причём произошло оно абсолютно случайно. Бойцы сенешаля захватили с десяток проповедников и лазутчиков храмовников. Потеряв контроль над городом и удобный инструмент в виде ребят Когтя, командир святош был вынужден отправить своих ребят в Гронесбург. Где их и взяла за жопу новая военная администрация. И тут же представила пред наши светлые очки.

Убивать мы их не стали. Пытать и калечить — тоже, хоть и имелось такое желание. Лишь разоружили и заперли в одном из небольших гостевых домиков внутри крепостных стен, не забыв приставить к нему побольше охраны. Можно было, конечно, кинуть их в подземные казематы, для верности, но у меня всё ещё теплилась надежда, что с командиром храмовников получиться как-то договориться. Как минимум его внимание я привлёк. И он уже пригласил нас на нейтральной территории.

Если же нет, тогда они моментально превращались в заложников. Заложников, которые должны были умереть в тот момент, когда кто-нибудь из храмовников рискнёт косо посмотреть в сторону нашего отряда. Остановит ли это остальных? Сложно сказать. Всё зависит от того, насколько они фанатичны. Но кого-то из рядовых бойцов определённо вынудит колебаться и сомневаться.

Рядом со мной на завалинку устало плюхнулась Айлин. Я молча протянул ей флягу. Девушка благодарно кивнула, сделала пару жадных глотков и тут же болезненно поморщилась. Коснулась ссадины на щеке. Несколько долгих мгновений рассматривала кровь, оставшуюся на кончиках пальцев, затем просто вытерла их о ворот гамбезона.

— Дай ка посмотрю, — бросил я, стягивая с руки латную перчатку.

— Да не стоит… — девушка начала было отпираться, но в голосе не чувствовалось уверенности. Бернард её здорово загонял? Или всё-таки хотела, чтобы я ей помог, да попросить об этом прямо стеснялась? Странно, я то думал этот период мы уже давно прошли.

— Стоит, — я решил настоять на своём, — У тебя щека болеть перестанет, а мне — лишний повод потренировать новое заклинание.

Девушка ничего не ответила. Молча кивнула, привалилась спиной к стене барака, закрыла глаза и шумно выдохнула. Я тоже подался вперёд. Задержал ладонь над раной, из которой всё ещё сочилась кровь. Зажмурился, на мгновение погрузившись в тяжелую, вязкую темноту. А затем перед моим взором вспыхнули сонмы энергетических нитей. Они переплетались между собой, складываясь в человеческие силуэты. Большинство из них были тусклыми, едва различимыми. Люди с нераскрытым потенциалом. Но тот, что сидел прямо передо мной светился ярким бледно-голубым светом.

Место травмы обнаружилось почти сразу же. Вокруг него судорожно пульсировала аура. Судя по её красноватому оттенку, девушке было довольно больно, хоть она и старалась этого не показывать. Удар зацепил нерв? Сейчас посмотрим…

Я напрягся и вытянул из кончиков пальцев тонкие энергетические щупы. Отправил их вперёд. Когда нити коснулись краёв пульсирующей ауры, по телу пробежала волна едва заметной, но болезненной дрожи. Я начал медленно и осторожно пробираться вглубь неё. В самый центр пульсации, которая тут же вцепилась в щупы. Вцепилась и начала неторопливо перебираться на моё собственное тело. Щёку начало неприятно покалывать, но я не обращал на это внимание. Продолжал пробираться вглубь, выкачивая всю красную ауру, до какой только мог дотянуться. Она будет только мешать процессу.

Время перестало существовать. Остановилось, растянувшись в череду бесконечно долгих мгновений. Мир сжался до пульсации, щупов добравшихся почти до самого её центра и щеки, которая уже вовсю ныла тупой, отвлекающей болью. Она постепенно нарастала. Всё сильнее мешала сосредоточится. Воздух с трудом продрался сквозь глотку глухим, тяжелым вздохом. Скорее рефлекторным. На лбу выступили крохотные капли пота. Щупы добрались до центра боли.

Я принялся разглядывать рану своим внутренним взором. Неглубокая, но широкая ссадина. Содрана кожа и немного повреждён верхний слой мяса. В магическом зрении это выглядело как тысячи разорванных крошечных нитей. Будто бы по тонкой едва заметной, многослойной паутинке прошлось лезвие ножа, содрав лишь верхний её слой. Я осторожно коснулся своими щупами их обвисших краёв. Получил новый разряд пульсирующей, но уже не тупой, а режущей боли. Не обращая на неё внимания, принялся стягивать их, завязывая распавшиеся концы. Одну за другой. Одну за другой. Медленно продвигаясь между краями раны.

Щеку продолжала терзать острая боль. Но я не обращал на неё внимание. Заклинание требовало полной концентрации. Оно было двухэтапным, даром, что и относилось к первой ступени школы. Сначала надо было выкачать всю боль в своё собственное тело. Затем, не обращая внимание на неё, требовалось стянуть края раны. Заставить её зарасти. На словах просто — на деле невероятно трудоёмкий и кропотливый процесс.

Наконец, последняя ниточка уцепилась за свой собственный хвост. Я убрал щупы. И осторожно открыл глаза. В прошлый раз меня не было слишком долго и дневной свет болезненно резанул по ним. Но сейчас вроде бы обошлось. Я вытер со лба пот тыльной стороной ладони. Осторожно коснулся щеки девушки. Та дёрнулась, но скорее от неожиданности. Боль уже ушла. Стёр начавшую подсыхать корку крови и посмотрел на плоды своих трудов. Там, где только что была кровоточащая ссадина, теперь красовалась новенькая, розоватая полоска свежей кожи. Она немного выделялась на фоне бледной щеки, но скоро должна была стать совсем незаметной. В этот раз получилось.

— Долго меня не было? — спросил я, прислонившись спиной к стене оружейки. Заклинание вытянуло из меня все силы.

— Около трёх минут, — слабо улыбнулась девушка.

— Плохо. Слишком уж долго. Тебе такие раны даются за считанные мгновения.

— Много практиковалась, — Айлин пожала плечами, — Не торопись. Со временем это будет получаться гораздо проще. По крайней мере, на мелких ссадинах, — она немного помолчала. Затем осторожно коснулась моей руки, заглянула в глаза и добавила, — Спасибо. Я знаю, как это было тяжело. Но мне и правда стало получше.

— Так, голубки воркующие, — к нам подошёл Бернард, — Всё, хорош прохлаждаться! Генри, марш на площадку. Будем отрабатывать приём с контратакой.