Крепкие руки подхватили меня под спину, помогая сесть. Я открыл глаза. Попробовал осмотреться вокруг. Над головой нависал низкий бревенчатый свод крыши, щели в котором были забиты паклей и мхом. Огонь в очаге давно погас. Красные угольки уже подёрнулись мертвенно-бледной плёнкой золы. Сквозь крошечное окошечко над входом пробивался тусклый утренний свет. Холодный и серый, как и всё в этом странном месте. Урочище. Вот где я был. Не на улицах, охваченных пожаром девяти башен. Хотя нос всё ещё улавливал удушливую вонь гари и крови.

Чья-то рука осторожно погладила меня по заросшей щеке. Её пальцы скользнули ко рту и за что-то ухватились. Только в этот момент я осознал, что сжимаю между зубами какой-то твёрдый продолговатый предмет. Обломок палки. Несколько мгновений я просто сидел, пытаясь это переварить, а затем отпустил его и сплюнул, пытаясь избавиться от привкуса старой, слегка подгнившей древесины.

Кто-то сунул мне в руку флягу. Холодная вода приятно обожгла горло. Я пил большими крупными глотками, не в силах остановиться. Затем, когда фляжка почти опустела, отложил её в сторону и снова обвёл взглядом комнату.

Они все выжидающе смотрели на меня. Айлин. Сюзанна. Альберт. Даже глаза проводника едва заметно поблёскивали из дальнего угла небольшой землянки.

— Опять этот кошмар? — тихо спросила девушка, садясь рядом и обнимая меня за плечи. Я молча кивнул, но потом добавил.

— Только в этот раз куда ярче и отчётливее. Будто бы я сам там был.

— Реакция у тебя тоже была ярче, — хмыкнул Альберт, кивая на обломок палки, в котором остались глубокие следы зубов, — Надо признать, нам стоило немалого труда скрутить тебя. И не дать навредить самому себе.

— Даже так… — я на мгновение замолчал, пытаясь обдумать услышанное. Нет, конечно у меня и раньше были кошмары. Я даже кричал во сне. Но ни разу они ещё не были похожи на эпилептические припадки.

— Дар прорицателя — вещь редкая, — сказала Сюзанна, — Должно быть влияние урочища его как-то усилило. Поэтому ты видел всё гораздо отчётливее. Что снилось то хоть?

— Девять башен в огне, — я снова приложился к фляжке и сделал мелкий глоток. Воду надо было беречь, — Толпа, рвущая знать на улицах… Да и не только знать, всех, кто попадёт под горячую руку. Чёрные отряды, добивающие последние остатки королевских сил. И огромная армия храмовников, входящая в город, — я на мгновение замолчал, собираясь с мыслями, — Этот сон приходит раз за разом. Меняются детали и время… Иногда я вижу окраины города, иногда серебрянный или золотой квартал, иногда королевский дворец. Но несколько вещей остаются неизменными. Резня на улицах и огромная армия храмовников, подходящая к стенам города. Как будто кто-то мне хочет что-то сказать. Повлиять на меня, чтобы предотвратить бойню. А я просто не вижу. Не понимаю, что должен сделать, чтобы это не произошло. И тыкаюсь в разные стороны, как слепой котёнок.

В хижине повисла густая, напряженная тишина, пахнущая сыростью и дымом почти потухшего костра. Но провисела она недолго. Вскоре её нарушил Альберт.

— Проблема вещих снов в том, — начал маг, — Что вещими они становятся лишь при определённом стечении огромного количества обстоятельств. Стоит одному из них чуть измениться, как они становятся самыми обыкновенными кошмарами, которые никогда не сбудутся.

— Вещим снам нельзя доверять, — кивнула Сюзанна, — Некоторые считают их даром, другие проклятием, третьи говорят, что это — влияние хаоса, прорывающегося сквозь завесу. Мол, при помощи таких видений, он пытается формировать нужную ему реальность. Одно можно сказать наверняка — эти проклятые сны ещё никому не помогли изменить будущее.

— Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы эти проклятые сны оставили меня наконец в покое. Только отдых портят. И аппетит, — ухмыльнулся я, поднимаясь на ноги. Отряхнулся. Подобрал с земли шлем. Нацепил его обратно на голову, и окинув взглядом свой отряд бросил:

— Ладно. Пора собираться в дорогу, если мы хотим управиться до заката. Мне что-то совсем не улыбается перспектива снова заночевать в этом говёном месте и увидеть «эти проклятые сны».

— Странно конечно всё это, — хмыкнул я, пытаясь найти в поясной сумке кулёк с солониной и попутно обходя труп твари, которую мы убили вчера.

Впрочем, сейчас это трупом уже сложно было назвать. За ночь над ней кто-то хорошо потрудился, и теперь туша существа напоминала скорее груду бесформенного мяса, из которой торчали розоватые осколки костей. Двух ног и руки недоставало. По траве от тела, до края опушки протянулись длинные чёрные полосы. Живот был выеден. Шея перекушена и голова монстра болталась теперь лишь на небольшом клочке кожи. Лицо, если это можно было так назвать, обглодано, а в том месте, где я ударом головы проломил ей череп, зияла дыра. Падальщики и мозгами не побрезговали. Я ещё раз многозначительно хмыкнул, достал кусок солонины и отправился вслед за проводником, который уже успел утопать к краю поляны. Когда-то такое зрелище могло испортить мне аппетит, но те времена остались в далеком прошлом.

— Что именно? — поинтересовался Альберт, убирая в сумку остатки сухаря и снимая с пояса небольшую флягу. Завтракать приходилось прямо на ходу. Впрочем, никто и не жаловался. Всем хотелось побыстрее покончить с этим делом, и каждая лишняя минута промедления казалось тягостной пыткой. Впрочем, излишне спешить тоже не следовало. Принцип «поспешишь — людей насмешишь» в границах урочища работал несколько иначе. «Поспешишь — и твой труп больше никто никогда не найдет» — примерно так он здесь звучал.

— Что вы сейчас тут, с нами, — хмыкнул я, уже слегка пожалев о неосторожно брошенных словах. Тема, которую меня дёрнуло затронуть наверняка была болезненна для магов и совершенно бесполезна для нашего дела. Так, пустой и бессмысленный трёп, призванный заполнить тяжелую, липкую тишину, разлившуюся по урочищу.

По правую сторону от дороги мимо нас проплывали скрюченные серые деревья. Их ветки едва заметно шевелясь, тёрлись друг о друга, скрипели и глухо постанывали, словно прикованный к постели больной. Только тут таких «больных» были сотни. По левую раскинулись бескрайние топи, уходившие аж до покрытых голубоватой дымкой горных пиков, видневшихся на горизонте. Чёрная поверхность бочагов тускло поблёскивала в холодном свете утреннего солнца. Туман медленно осаживался на ржавую, пожухлую траву. Вихри неторопливо гоняли по кругу листья. А вдалеке, прямо посреди болот, чёрными пеньками сгнивших зубов, торчали крыши домов города-призрака.

— Вы могли бы владеть всем миром, — бросила Айлин, словно бы прочитав мои мысли. В последнее время это с девушкой случалось всё чаще, — При ваших то возможностях. А в итоге якшаетесь с отребьем, вроде нас, и разгребаете дерьмо за гроши на самых окраинах королевства.

— Как самокритично, — язвительно отозвался Альберт, наконец отлипнув от горлышка своей фляжки, — Про вас я бы мог сказать то же самое. Тем более, что, как минимум теоретически, магический потенциал у вас больше, чем у любого из живущих или живших людей.

— Ну, — Айлин задумчиво пожала плечами, — У нас то не было трёх сотен лет в запасе, чтобы выстроить что-нибудь значимое или куда-то пробиться.

— У вас не было, — покачала головой Сюзанна, — Зато они были у ваших собратьев. Но, они ведь тоже не добились успеха.

— Скорее уж наоборот, — хмыкнул Альберт, — Большинство из магов живут по несколько сотен лет, а некоторые и того дольше. Ваша же жизнь до сих пор короче, чем у скотины, которую выращивают для забоя.

Айлин раздражённо фыркнула. Девушку можно было понять, но всё-таки сравнение вышло поразительно точным. Любой агент и правда, не более чем выращенный для забоя скот, с той лишь разницей, что убивают нас не ради мяса.

— А мы и есть та скотина, — ухмыльнулся я, решив не отрицать очевидная, — Разве что, в последнее время уж больно непослушная. Кто знает, быть может наши брыкания хоть немного, но повлияют на сложившийся порядок вещей. Но всё-таки речь не о нас.