На этих словах проводник многозначительно хмыкнул. Уж ему-то не раз и не два удавалось отсюда удрать. И судя по всему, он собирался провернуть это снова.

— Кошмар мага, — девушка на мгновение задумалась, — Жуткая должно быть штука.

— Уж обычным людям с ней точно лучше не сталкиваться, — мрачно подытожил Альберт.

В свинцовой тишине продолжал завывать холодный ветер. Иногда он спускался вниз, чтобы швырнуть нам в лица горсти ледяной мороси. В такие моменты оборванная цепь подъёмного моста натужно скрипеть, разливая свой тоскливый плач по пустым улицам мёртвого города. А труп, подвешенный на ней — тихо шуршать сгнившими обрывками одежды по искрошившимся камням старой стены.

Мы стояли прямо перед входом в старый Гронесбург. Стояли и ждали. Чего — не знали сами. Проводник ушёл чуть вперёд и теперь крутился прямо перед полусгнившим подъёмным мостом, открывавшим выход в город. Иногда он прохаживался взад-вперёд. Поднимал с земли мелкие камушки. Кидал их в арку ворот. Выжидал несколько секунд, недовольно цокал языком и снова начинал нервно нарезать круги.

— Может нам костерок сообразить, пока он там возится? — предложила Айлин, садясь на плоский камень, расположившийся как раз у обочины. Немного помедлив, девушка прислонила к нему и древко копья, — Просто по ходу мы тут застряли надолго. А так можно было бы и на завтрак что-нибудь поприличнее сообразить. У меня как раз в сумке завалялся мешочек с пшеном. Из шлема можно сообразить котелок, воды вокруг полно, а солонина вполне пойдет в качестве…

— Придержи коней, Семуайз Ганджи, — хмыкнул я, — Начнём с того, что на запах горячей похлёбки может сбежаться вся округа. И тогда уже завтраком станем мы сами. Болотную воду я бы тоже на твоём месте не набирал. Срать будем дальше горизонта. Котелок из шлема может и получится, но потом придётся его полдня пидорасить песком, приводя обратно в божеский вид.

— А кроме того, дрова сырые, — добавил Альберт, кивнув в сторону скрюченных деревьев, — Без магии с одним лишь кремнём и кресалом мы тут будем возиться до скончания времён, не меньше.

— Какие вы оба зануды, — она показательно насупилась, хотя я всё равно успел заметить тень улыбки, промелькнувшей на её лице. Шутка видать зашла, — Чего он там вообще копается? Договор был довести нас до города. Вот он город. Уже бы отдал ему эту расписку, распрощались бы и пошли себе дальше.

— Договор был, довести над до привратной площади, — я покачал головой, устраиваясь рядом, — Которая располагается как раз за аркой и мостом. Он просто внимательно слушал, когда мы договаривались. Хотелось бы сказать — читал условия контракта, но наш временный друг, как и прочие кметы этого попросту не умеет. По крайней мере, за пределами урочища.

— Но следовать он решил, всё же букве, а не духу договора, — хмыкнул Альберт, — На наше счастье.

— И на его, — я равнодушно пожал плечами, — За недоделанную работу я платить ему не собираюсь. А так глядишь ещё немного, и человек уйдет с туго набитым кошельком. Быть может, даже новый Гронесбург покинет. Денег там достаточно, чтобы обосноваться на новом месте и несколько лет не заботится о способах заработка.

— Весьма щедро с вашей стороны, — хмыкнула Сюзанна располагаясь рядом с Альбертом, — А мне то казалось, что твой казначей за каждый медяк удавиться готов.

— Он и удавился когда составлял текст нашего с сенешалем контракта, — я равнодушно пожал плечами, — Хитрый старый хер повесил на него все сопутствующие расходы. Снаряжение, информацию, проводника, даже еду, которую нам собрали в дорогу. Конечно, пока за всё это платили мы, но по успешному завершению контракта он будет обязан нам возместить все убытки.

— Кто бы сомневался, — магичка покачала головой, — Помнится мы пришли к нему попросить немного денег. Группе надо было привести одежду в порядок, обзавестись средствами личной гигиены, некоторыми расходниками для экспериментов. Так он их нам выдал. Выдал в виде ссуды с ежемесячным процентом! Прекрасно зная о нашем затруднительном положении.

— За это мы его и любим, — я невольно ухмыльнулся и осторожно поёрзал, устраиваясь поудобнее. Похоже мы тут и правда застряли надолго, — В конце-концов самое главное в наёмничьей роте — это её казна. А с таким казначеем, которой лишней монетке не позволит пропасть зазря, мне как её капитану и переживать в общем-то не о чем.

— Вот только говорят, раньше он был тем ещё пьяницей, — в голосе Альберта прозвучало неприкрытое ехидство, — Не думаешь, что он может…

— Не думаю, — я покачал головой, — Болек — неогранённый алмаз, который предыдущие работодатели по своему недосмотру уронили в навозную кучу. Да, он любил выпить. Но это был тот самый тип алкоголика, который всегда мог найти чем наклюкаться, не имея ни Альдинга на кармане. Наклюкаться и при этом никому не задолжать. Настоящий талант! Который, конечно не всякий мог разглядеть. Но мы смогли. И ни разу, пока, об этом не пожалели. Ну а кроме того… — я на мгновение задумался, но потом всё-таки решил добавить, — Он, как бывший священник умел читать, считать и писать. Что вообще-то очень большая редкость в наше нелёгкое время.

— Да уж, времена и впрямь наступили нелёгкие, раз такие элементарные вещи считаются чем-то выдающимся, — в голосе Альберта совершенно неожиданно послышались мрачные нотки, — Эх, а ведь в молодости, когда я только начинал своё обучение, мне казалось, что ещё сотня лет… Ну максимум — полторы, и образованными станут все. Хотя-бы на таком вот уровне. Однако жизнь распорядилась иначе.

— Она всегда распоряжается иначе, — я мрачно ухмыльнулся, — Поэтому строить какие-либо долгоиграющие планы совершенно бессмысленно. Бери пример с нас, наёмников. Живи каждый день, как последний. Тогда и жалеть будет не о чем, когда этот последний день действительно наступит, и смерть постучится в твою дверь.

— Слишком уж короткая у вас порой получается жизнь, чтобы это можно было считать хорошим примером, — с издёвкой в голосе возразил Альберт. Я ему ничего не ответил. Не потому, что возразить было нечего, а просто спорить не хотелось. Слишком уж разный у нас с ним был жизненный опыт. Три сотни лет, против без малого — года. Впрочем, подозреваю, что за этот год я навидался не меньше дерьма, чем маг, который большую часть жизни провёл в плену своего уютного кокона, сотканного из иллюзий, и никак не соприкасался с реальным миром.

Я достал из сумки ещё один кусочек солонины и принялся неторопливо его жевать, одним глазом косясь в сторону проводника. Он всё ещё ходил перед поваленным мостом, только теперь уже что-то тихо бормотал себе под нос. Словно разговаривал сам с собой. Иногда останавливался, разматывал свой щуп и бросал небольшой металлический грузик на доски моста. Затем сматывал нитку и внимательно осматривал его. Глухо бурчал что-то себе под нос и вновь начинал расхаживать взад-вперёд. Видать, на той стороне сидел некий «привратник» с которым у проводника никак не получалось договориться.

— Насчёт нелёгких времён, — нарушила молчание Сюзанна, — Я слышала, новоиспечённый император не так давно объявил, что эра испытаний для его страны закончилась, и теперь, мол, наступает эра процветания и прогресса. И под это дело принял ряд законов. В основном они про ограничения привилегий знати, но есть там слова и об всеобщем образовании.

— Вот как? — Альберт удивлённо вскинул брови. В его голосе послышались лёгкие, едва заметные нотки надежды, — Похоже этот мир потерян не до конца. Теперь я даже рад, что вы везёте нас именно в Империю. Похоже, наши знания могут там здорово пригодится.

— Ага, — кивнула Сюзанна, — Говорят, у них даже недавно были испытания какого-то нового устройства. Парового молота вроде. Закончились, правда, неудачно — установка взорвалась. Но сам факт… Когда в последний раз в Эйденвальде изобрели хоть что-нибудь столь значимое?

— После трёхполья то… — маг на мгновение замолчал, задумчиво скребя подбородок, обросший небольшой, неаккуратной щетиной, — Слышал я ещё про водяной молот, который, наверное, и послужил прообразом для их парового. Но в остальном — пожалуй больше ничего вспомнить не могу.