Я шёл, мысленно отсчитывая шаги. Один, два, три, десять, двадцать, пятьдесят… Сбился. Один, два, три, десять… Один, два, три… Других мыслей в голове просто не осталось. Чувства времени тоже. Туман забрал всё. И последний кусочек моего сознания тоже теперь хватался за этот отсчёт, стараясь не раствориться в нём окончательно. Отсчёт, который сбивался всё чаще и чаще.

Время перестало существовать. Секунды, одна за другой принялись растягиваться в вечность, растворяясь в серой мгле. Мимо неторопливо проплывали тёмные силуэты сотканные из тумана. Они уже не тянули руки. Не к кому было тянуть. Я стал одним из них. Стал частью мглы. Таким же туманным призраком держащим путь из ниоткуда вникуда. Приговорённым вечно брести по гребню насыпи, протянувшейся посреди бескрайних, бесконечных болот.

Теперь я мог слышать голоса туманных фигур. Обрывки фраз, звучавшие тут когда-то давно. Ещё до катастрофы. Теперь они звучали в глубине моего сознания, заполняя собой образовавшуюся пустоту.

«Ты уверен? Последствия могут быть…»

«Я пожертвовал всем! Понимаешь ты это? Всем! В том числе и ими. А это шанс… Шанс их вернуть!»

«Нельзя обратить смерть вспять. Об этом тебе скажет любой… Тела сожгли, а… Ты не понимаешь, с чем…»

«Знаю. Но с каждым днём я всё сильнее забываю… Образы куда менее чёткие… Лиц почти не помню… Это и так снижает шансы. Если дальше… Тянуть нельзя…»

«Ты готов поставить на карту тысячи жизней, чтобы…»

«Да, готов. Я всё решил.»

«Быть посему. Но я отказываюсь…»

«У тебя три дня, чтобы… Затем начинаю… Справлюсь и без тебя»

Что-то мягко, но настойчиво потянуло меня за пояс, на мгновение ослабив тяжелую, душащую хватку мглы. Верёвка. Она начала раскачиваться быстрее. Потянула вперёд мой пояс и меня вместе с ним. Напомнила, что я ещё жив.

Ноги сами собой ускорили шаг. В сознании, огонёк которого почти потух, вспыхнула робкая искорка безумной надежды. Пальцы судорожно впились в копьё. Мозги — в отсчёт. И принялись судорожно, миллиметр за миллиметром отвоёвывать то, что некогда принадлежало мне.

Фигуры расступились. Принялись растворяться в дымке, распадаясь на серые бесформенные лоскуты. Дышать стало легче. Туман, до этого окутывавший меня плотной, непроницаемой ватой, начал оседать на древке копья и латных рукавицах, сливаясь на их поверхности в крупные мутные капли. Верёвка больше не вела в пустоту. Она цеплялась за пояса Альберта, шедшего передо мной. Сквозь хмарь начали пробиваться первые, тускло-серые лучи солнца.

А в следующий миг всё закончилось. Туман расступился. Стёк вниз, обнажив старую, кое-где осыпавшуюся земляную насыпь. Отряд покинул мглу.

Я невольно окинул взглядом спутников. Альберт и Сюзанна были бледные, словно смерть. У Айлин едва заметно подрагивали губы, а пальцы девушки судорожно стискивали древко копья. Проводник… Выглядел слегка потрёпанным, но он, похоже был единственным, на кого всё происходящее не произвело особого впечатления.

На мгновение меня накрыла эйфория. Мы правда прорвались. Да, перепугались до усрачки, но прорвались полным составом. Топям на этот раз не удалось забрать никого.

Вот только радость моя длилась недолго. Потому что в следующий миг мой взгляд скользнул за спину проводника и уткнулся в старый, поросший мхом путевой камень. Путевой камень с цифрой пятнадцать и пятью надписями, выведенными углём. Последняя гласила:

«Лукан. Тридцать вторая вылазка».

— Что-то не так? — первой встревожилась Айлин, принявшись вертеть головой по сторонам, — На что ты так смотришь?

Я ничего не ответиль. Лишь молча кивнул в направлении дорожного камня. Спустя секунду туда уже были устремлены все взгляды.

— Ёбаный в рот, — тихо бросил Альберт, озвучив то, что вертелось у всех на языке в этот момент, — Это вообще как? Мы же шли прямо. И совершенно точно никуда не сворачивали.

— Вспомни подгород, — напомнила ему Сюзанна, — И экспедицию храмовников. Есть между этими двумя случаями нечто… схожее.

— Не думаю, — покачал головой колдун, — Тогда всё-таки было воздействие на разум, а не искривление пространства-времени. Тут же совсем другое.

— Уверен? — хитро прищурилась Сюзанна.

— Уверен, — кивнул Альберт, — Уж по ментальному воздействию я спец. Сама знаешь.

— Знаю, — колдунья на мгновение задумалась, — А ещё подозреваю, что именно эта самоуверенность могла тебя подвести. Этот туман… Это вполне мог быть схожий трюк, просто иного порядка. Более тонкий, при этом с использованием большего количества энергии. Благо, для того кто может использовать энергию урочища, её тут в избытке.

— Не думаю, — покачал головой Альберт, — У любого воздействия должен быть источник. А тут… Ничего. Разве что само место… Но не думаю, что такое возможно. Для подобного нужен человек, который будет как минимум концентрировать и направлять энергию в нужное место, выступая этаким проводником. Кроме того… — он покосился в нашу с Айлин сторону, — Некоторые существа практически невосприимчивы к ментальным воздействиям. Больше похоже на то, что мы имеем дело с неким пространственным искажением.

— Настоящей петлёй? — полуутвердительно сказала Сюзанна, — Такое возможно разве что в теории и при целом ряде допущений. Но, учитывая особенности урочища, возьмём в качестве допущения, что все условия для образования такой совпали. В таком случае, если мы хотим из неё выбраться, нам придётся вернуться к узловой точке. Туда, откуда мы начали…

— Обратно через туман? — Альберт поморщился, — Не самое приятное место.

— А у нас есть выбор? — улыбнулась Сюзанна и тут же зябко поёжилась, бросив короткий взгляд себе за спину.

На мгновение над насыпью повисла напряженная тишина, сквозь тонкий полог которой можно было расслышать, как из дальнего бочага с шипением вырывается болотный газ. Нарушил её голос проводника.

— Вы двое что-то навроде учёных мужей? — поинтересовался он у Сюзанны.

— Почему мужей? И почему только двое? — хитро прищурилась колдунья.

— Потому что так принято говорить, — пожал плечами проводник, — А ещё потому, что у этих двоих, — он ткнул пальцем сначала меня, затем в Айлин, — На рожах написано, что они не из вашей братии. Это скорее типичные вояки. Чуть что, челюсть вперёд, глаза на выкате, а сами в копьё вцепились и думают, кого бы им половчее ткнуть.

— Ну спасибо, на добром слове, — поморщилась Айлин, — И часто ты видел женщин-солдафонов?

— Ни разу, — равнодушно бросил проводник, — Зато такое выражение лица мне встречалось часто. И разговоры я эти слышу не в первый раз. Уничтожить, взять под контроль… Вы ведь не думали, что вы тут первые такие умные. Были и до вас. И ни для кого это хорошо не закончилось, — проводник на мгновение замолчал. Лицо его исказила странная гримаса. В нем как будто шла внутренняя борьба. Он одновременно хотел улыбнуться, но в то же время не мог скрыть своего отвращения. То ли к самому себе, то ли к нам.

— И сталь и разум тут бесполезны, — наконец выдал он, — Урочище надо чувствовать и понимать. И приходить сюда с благими намерениями. Тогда и оно отнесётся к вам по-доброму. А тот, кто лезет сюда с чёрным сердцем, обратно уже не вернётся.

Я смерил проводника тяжелым, изучающим взглядом. Честно говоря не помню, чтоб он раньше был таким словоохотливым. Это его урочище так разговорило? Или «подключился» к местному коллективному разуму и получил от него сигнал? А часом не он нас завёл вообще в эту ловушку? Хотя вряд-ли. Какой ему интерес. Если мы тут подохнем до того, как доберёмся до оговоренного места, то только он пересечёт границу урочища — тут же окажется в петле. Впрочем, если там от человека осталась лишь оболочка, через которую говорит Душелов, вряд-ли его пугает такая перспектива.

— Мы тебе заплатили за работу, а не за выступление, — холодно напомнила Айлин, — Хотели бы послушать спектакль, наняли бы труппу бродячих артистов.

— Ты знаешь, как выбраться из этой ловушки? — с лёгким напором в голосе поинтересовался я, — Только по-существу. Без народного фольлора.