Он ещё мгновение помедлил, копаясь в поясной сумке. Достал оттуда какую-то тёмную палочку которая была привязана к катушке с тёмной тонкой нитью. Размахнулся и швырнул её. Палочка пролетела несколько метров и с тихим плеском шлёпнулась в грязь. Проводник сделал несколько шагов вперёд, потянул за нить, поднимая предмет с земли, а затем легонько крутанув его снова бросил вперёд.

Удобно и предельно логично. Всяко лучше, чем таскать с собой целый мешок камушков или наклоняться каждый раз, когда ты бросил его мимо очередной ловушки. А самое главное, если предмет всё-таки попадёт в поле действие местной «аномалии», то нитка просто оборвётся. Отматываешь от катушки нужный кусок, привязываешь к нему новую мусорину и можешь спокойно идти дальше. Мы себе тоже таких прикупили у местных любителей острых ощущений.

— Последний шанс повернуть назад, — бросил я, повернувшись к колдунам. Альберт лишь покачал головой.

— Думается мне, последний шанс был у той поющей хаты. То, что там «живёт», вряд-ли выпустит нас обратно.

— Мы постараемся не быть обузой, — добавила Сюзанна.

Я молча кивнул и пошёл за проводником, стараясь наступать в его следы.

Ловушку обогнули быстро, да и хлопот она нам не доставила. Лишь пару раз лениво плюнула грязью в нашу сторону и продолжила гонять по кругу камушки, ветки и траву. Проводник смотал свой щуп и мы двинулись дальше.

Шли медленно и осторожно. То и дело останавливались. Проводник прислушивался к чему-то. Тихо бормотал себе под нос. Иногда всё-таки разматывал своё «удилище» и проверял дорогу на наличие скрытых ловушек. Сюзанна и Альберт потихоньку приходили в себя. Мы же с Айлин крутили головами, осматривая окрестности.

Поляна оказалась на удивление просторной. Скорее была даже небольшим полем, в дальнем краю которого виднелись развалины небольшого хутора. Крыша давно провалилась внутрь, белёные некогда стены давно облупились и посерели. От построек во дворе так и вовсе остались лишь груды гнилых досок и брёвен. Прямо посреди заросшего бурьяном двора кружился ещё один вихрь, лениво подбиравший с земли кусочки жидкой грязи. Чуть поодаль виднелись кучи гнилья. Когда-то это были стоги сена, но за несколько лет они превратились в коричневые бесформенные кучи, которые, однако, ещё не успели прорасти свежей травой. Хутор тоже бросили не так уж давно. Год, максимум — два назад.

Дорога петляла меж небольших холмов и снова углублялась в лес. На этот раз — густой ельник. По пути нам встретились ещё два вихря, но были они настолько маленькими и слабыми, что даже не стали плеваться в нашу сторону. Урочище подмяло под себя эти земли сравнительно недавно и ещё не успело как следует их «обжить».

Перед входом в чащу нам повстречалась ещё одна причуда этого места. Прямо посреди дорожной грязи расположился идеально ровный круг. По его гладкой поверхности неторопливо ползали крупные чёрные капли. Ползали, на первый взгляд абсолютно хаотично, но ни разу ни одна из них так и не вышла за его пределы.

— Это у нас зовётся паутиной, — пояснил проводник, подбирая с земли какой-то старый гнилой корень.

— Интересно почему, — хмыкнула Айлин, — На паутину то как раз совсем не похоже. Скорее на блюдце какое.

— Сейчас увидишь, — проводник размахнулся и швырнул деревяшку на край круга.

Первое мгновение ничего не происходило. Коряга с тихим плеском шлёпнулась в грязь и замерла на месте. Однако спустя секунду по поверхности «аномалии» пошли круги, как по воде. «Капли» почувствовали это. Остановились. Замерли, словно бы прислушиваясь и определяя откуда пошло возмущение. А затем все разом рванули в сторону деревяшки.

Секунда — и она уже была облеплена слоем чёрной шевелящейся массы. Другая — до наших ушей донёсся тихий треск и хруст разрываемых волокон. Третья — там, где только что лежал корень осталась лишь небольшая лужица, поверхность которой шевелилась, будто живая. Четвёртая — масса вновь разделилась на капли, начавшие неторопливо расползаться по площади странного круга. Только теперь они двигались заметно медленнее. Были куда больше и тяжелее.

— Она поела и до вечера, пожалуй, будет более-менее безопасна, — сказал проводник, на всякий случай обходя ловушку по широкой дуге, — Но если вас угораздит влететь в неё по невнимательности, считайте что вы остались без ноги. А то и без обеих сразу. Обувь намертво приклеивается к поверхности этой дряни. И сохранить конечность у вас получится, только если вы успеете вырвать её до того, как эта мелкая погань до вас доберётся.

— Прилипаешь, как муха к паутине, — задумчиво протянула девушка, — А они, словно бы пауки, которые чувствуют колебания её нитей, и спешат за лакомством. Теперь понимаю.

— Вот только чтобы влететь в неё, надо быть совсем уж слепым, — добавил Альберт, пристально разглядывая чёрные капли, вновь вернувшиеся к своему неторопливому, хаотичному хороводу, — Не заметить такую проплешину ещё умудриться нужно.

— В темноте — легко, — пожал плечами проводник, — А кроме того, иногда она появляется на досках, брусчатке или каменных россыпях. Там не заметить её куда как…

В этот момент где-то вдалеке затрубили боевые рога, оборвав проводника на полуслове. Один из трёх отрядов столкнулся с силами Душелова.

Лесополосу миновали без особых приключений. По пути нам встретились лишь несколько вихрей, да ещё одна паутина. Эта была уже куда менее приметной, чем та, что попалась нам на дороге. Тут капли ползали меж переплетённых корней вековых ёлок, то и дело теряясь в густом зелёном мху. Почему они не сожрали и то и другое — оставалось загадкой, но влететь в такую ловушку и правда было — раз плюнуть.

Только когда лес начал редеть нам встретилось первое серьёзное препятствие. Прямо над дорогой между деревьями протянулись несколько тонких серебристых нитей. Они были почти невидимы на фоне серого неба, и еслиб не проводник, да случайный порыв очень вовремя поднявшегося ветра — мы бы с лёгкостью в них вляпались.

— Это — мухоловка, — пояснил проводник, — Дрянь, которая иногда растёт на деревьях. Видите вон ту ёлку? — он указал на старое, дерево, стоявшее по правую сторону дороги, — Посмотрите на её ствол.

Мы присмотрелись. А в следующий миг Сюзанна тихо ахнула от неожиданности. Ствол дерева был буквально облеплен этой серебристой дрянью со всех сторон. Но поразило колдунью отнюдь не это. К ёлке были приклеены иссушенные тела. Одно лежало у её корней, утопая в серебристой паутине. Другое обхватило скрюченными руками ствол, как будто пытаясь его обнять. Третье повисло между могучих веток, с ног до головы замотанное в липкую, шевелящуюся дрянь.

— Стоит вам голой рукой или лицом коснуться этих нитей, и всё — пиши пропало, — продолжил проводник, окидывая окрестности пристальным взглядом, — Превратитесь в одного из этих высохших.

— А если не голой? — поинтересовалась Айлин.

— Может попытаться забраться под одежду и присосаться там, но риск гораздо меньше, — пожал плечами проводник, — Оно реагирует на живую кровь. Металл, ткань и прочая дрянь ему безразличны.

Я прислонил копьё к плечу, отстегнул от пояса латные рукавицы и неторопливо принялся их надевать, со значением поглядывая на спутников. Те несколько мгновений потупили, а затем тоже потянулись к своей экипировке. Так-то лучше. Конечно, риск влететь в похожую дрянь лицом всё ещё остаётся, но хотя-бы за руки она нас уже не схватит.

Глядя на наши приготовления проводник мрачно усмехнулся и добавил:

— Говорят эта херовина только хозяина башни не трогает. Он иногда ходит, собирает из них тела для каких-то своих чёрных дел. Так, где там была наша тропка…

Он на мгновение замер, затем вновь размотал свой щуп и свернул с дороги, периодически проверяя дорогу перед собой. Мы двинулись следом.

Тропка, протоптанная охотниками и проводниками ходившими тут до нас вела прямиком в чащу, по левую сторону от дороги. Судя по примятой траве, шли мы тут не первые. Ловушка наверняка выросла давно, и попасть в неё могли разве что совсем зелёные новички вроде нас. Да и то, если поскупились на опытного проводника.