О пол снова звякнул клинок. Я резко повернулся. И увидел, как Айлин хватается за полку, пытаясь удержаться на ногах. Свободная рука лежит на животе. Я сорвался с места. В три прыжка преодолел комнату. Схватил девушку за плечи, не давая ей упасть. Заглянул в глаза.

— Ты как? Где болит? Кровь есть? — я старался, чтобы голос звучал спокойно и уверенно. Чтобы охватившая меня паника не передалась ей. Но в нем всё равно чувствовалась нервная дрожь. Не хватало только после всего случившегося ещё и её потерять.

— Н… — девушка тяжело дышала, — Нормально… Только рана болит и чешется.

— Так, обопрись спиной на стеллаж, — бросил я, стаскивая с рук латные рукавицы.

Девушка молча кивнула и дрожащими пальцами взялась за застёжку шлема. В следующий миг каска упала на пол. Затем мы осторожно, медленно сняли кольчугу, протащив её через голову. Айлин ухватилась руками за стеллаж, стараясь не рухнуть, а я принялся распускать завязки стёганки. Медленно, нехотя раздвинул её ткань в сторону, боясь увидеть худшее. И шумно, с облегчением выдохнул. Тряпки, заменившие нам бинты, были чистыми. Настолько, насколько вообще может быть чистой разрезанная на полосы нательная рубаха. Разве что по краям повязки виднелись две тонкие полоски пропитанной потом ткани. Но крови не было. Значит, как минимум внешний шов не разошёлся. А вот внутренний…

Я невольно бросил короткий взгляд через плечо. Заметил остекленевшие глаза колдуньи. И тут же отвернулся. Те, кто мог сказать, есть ли у девушки брюшное кровотечение, уже были мертвы. А мне оставалось только надеяться, что магия и правда восстановится так быстро, как они рассчитывали.

— Крови нет, — бросил я, запахивая её стёганку и вновь скрепляя меж собой завязки, — Не мутит? Ходить сможешь?

— Мутит, — с трудом выдавила из себя Айлин, — Но это не боль. И не живот. А от… — она едва заметно кивнула, указывая взглядом мне за спину, — себя. Меня тошнит о себя.

— Понимаю, — я грустно ухмыльнулся, — Меня тоже. Но у каждого выбора есть своя цена. И мы её заплатили. Как и они…

Я с трудом повернул голову и усилием воли заставил себя посмотреть в остекленевшие глаза Сюзанны. Второй раз это далось чуть легче. Сознание медленно, но верно принимало факт их смерти. И начинало ставить её в ряд прочих смертей, коих я видел предостаточно. Врагов. И друзей. И прочих, чьи лица давно истёрлись из памяти.

Разве что, до сего момента мне не доводилось убивать тех, кого я мог назвать друзьями. Не так уж много у меня тех друзей было. По пальцам можно пересчитать, да и то, теперь хватит одной руки. Губы исказила кривая ухмылка. Выходит, была пройдена ещё одна грань. Сломан ещё один невидимый барьер на этой скользкой, тёмной дорожке. Интересно, после какого я смогу остановиться. Да и смогу ли вообще…

— Ладно, — я помог девушке натянуть кольчугу обратно. Поднял с земли её шлем, — Что сделано, того уже не вернуть. Теперь остаётся лишь довести это до конца. Спускайся на первый этаж и жди меня там. Я тут немного приберусь и сразу же к тебе присоединюсь.

Девушка кивнула. И осторожно, держась за стеночку, направилась к лестнице. Я окинул взглядом комнату. Поднял латные рукавицы, повесив их на пояс. Прошёлся, подобрав дагу и рапиру Айлин и положив возле выхода, чтоб не забыть. Затем поднял свой меч. Пинком перевернул тело Альберта. Вытащил из его черепа кинжал. И приступил к тому, что из последних сил оттягивал этими пустыми действиями.

Схватил труп мага за ноги и потащил к бочкам. Его голова начала мотаться из стороны в сторону. Остекленевший глаз то и дело скользил по мне осуждающим, но в то же время и сочувствующим взглядом. Он, словно говорил: «Я то уже отмучился. Заплатил за свой выбор. А вот ты нет. Не питай иллюзий, что моим убийством всё кончится. Что победив, настояв на своём ты заплатил свою цену. Нет. Твоя расплата будет долгой. Тебе с ней придётся жить дальше. Так стоило ли оно того?»

Я уложил его чуть в стороне от бочек. Так, чтобы они не упёрлись в тело, когда повалятся набок. Затем подошёл к Сюзанне. Она сидела, прислонившись к столу и опустив голову вниз. Так, будто бы не умерла, а просто присела перевести дух. Но стоило мне её тронуть, как голова колдуньи безжизненно свесилась набок. А на меняя уставились затянутые поволокой глаза.

— Блядь! — ругательство глухим рыком вырвалось из глотки. Само. Помимо моей воли.

Я ухватился за лодыжки колдуньи. Рывком сдёрнул её тело на пол и подволок к Альберту. Положил рядом. Немного помедлил. Склонился над магом и достал из его сумки небольшой кожаный свёрток с трубкой, щипчиками и мешочком табака. Мертвецу оно, всё одно, уже без надобности.

По хорошему надо было забрать ещё броню и оружие. Пошарить по карманам, в поисках каких-нибудь ценных вещей. Но на это у меня уже не было сил. Ни физических, ни моральных. Так что я убрал свёрток в сумку. Схватил с полки охапку свитков и кинул их прямо на тела магов. Затем ещё одну. И ещё. Когда стеллаж почти опустел, а тела скрылись под горой мятой бумаги, ухватился за край одной из бочек с маслом. Повалил её набок. Одним ударом сбил пробку. На пол, пропитывая пергамент, полилась вязкая, коричнево-жёлтая жидкость. Я подошёл ко второй бочке. Повторил процедуру. Третью и четвёртую трогать не стал. Огонь и так до них доберётся.

Немного помедлил, давая маслу растечься и пропитать импровизированный погребальный костёр. Затем достал кремень и кресало. В густой, воняющей кровью и смертью тишине комнаты послышался отчётливый скрежет камня о металл.

Мы сидели на камне, расположившемся с краю поляны и молча смотрели на то, как горит башня. Внутри что-то то и дело ухало. Взрывалось. Из окон, вперемешку с клубами жирного чёрного дыма, вырывались языки пламени. Крыша, и без того покосившаяся, окончательно просела внутрь себя. Начинал «складываться» четвертый этаж. Вниз то и дело падали потрескавшиеся, раскалённые камни.

Башня горела. Вместе догорали записки безумца, которого местные прозвали Душеловом. Превращались в пепел тела магов, которые пожертвовали всем за то, во что верили. А вместе с ними догорал старый мир. Мир, который так и не смог принять появления новой реальности.

— Тебе лучше? — я легонько тронул девушку за плечо, а затем забрал у неё из рук пустую стеклянную бутылочку. Наш последний запас кровоцвета. Впрочем… Он нам всё равно уже был без надобности.

— Угу, — кивнула она, — Если речь о ране. Уже не болит. Только слегка чешется.

О чём ещё могла идти речь я спрашивать не стал. Вместо этого достал из сумки кожаный свёрток. Взял трубку. Набил её табаком. И легонько щёлкнул пальцами. На изломах сушеных листьев тут же появились красные, тлеющие точки. Над трубкой начал куриться дымок. Магия возвращалась.

Я поднёс мундштук к губам и затянулся. Выпустил струю густого, белого дыма. Сознание тут же окутала приятная, успокаивающая поволока. Мысли, судорожно метавшиеся по тюрьме сознания, начали глохнуть и тонуть в ней. Совсем невесёлые мысли, стоит заметить.

Я протянул трубку девушке.

— Будешь? Оно и правда неплохо успокаивает нервы.

Айлин посмотрела на трубку. Затем на меня. И покачала головой.

— Нет. И тебе тоже не стоило бы увлекаться.

— Знаю, — кивнул я, — Но сейчас… Сейчас лучше так.

Мы замолчали. Внутри башни вновь что-то ухнуло. От стены отломился здоровенный кусок и рухнул вниз. Послышался треск камня. В воздух взметнулось облако серой пыли. А когда она осела, стало видно, что проход внутрь намертво завален. Лишь сквозь небольшую полоску, оставшуюся между камнями и верхом дверной арки всё ещё просачивались тонкие струйки дыма. Огонь медленно но верно спускался к первому этажу.

— Это… и правда было необходимо? — тихо спросила Айлин. Её голос нервно дрожал, — Может… Стоило всё-же согласится с ними. В конце-концов мы ведь могли разбить отряд на пять или шесть групп и вывезти бумаги по частям. Может так и удалось бы прорваться до границ империи. А там уже…