— Пока шатун не уйдет, — в этот момент, будто бы подтверждая слова проводника башня вновь сотряслась от тяжелого удара.

Дерьмово. Парни быть может уже вовсю бьются с силами Душелова. Сколько ещё они смогут оттягивать его войска на себя — непонятно. А мы сидим тут и ждём, пока его высочество неведомая херня не соизволит свалить куда подальше. В этот момент у меня вновь закралась мысль — а на чьей стороне вообще проводник? С другой стороны, он снова нас спас. Мог ведь и не говорить, что с этим шатуном сражаться бесполезно. Сам бы по тихому утёк на второй этаж и преспокойненько пересидел бы тут, пока тварь разбирается с нами. Хотя, если она попыталась бы вломиться внутрь, то наверняка обрушила бы чёртову башню, погребя под завалами и нас, и его. Так кого он спасал на этот раз? Нас или себя. Если напрячь память, то можно вспомнить, что и на болотах он повёл себя странно. Молча стоял и смотрел, пока маги сами не додумались, как выбраться из ловушки.

Я с сомнением посмотрел на проводника и покачал головой. Затем, так и не найдя ничего хоть сколь-нибудь похожего на засов, осторожно прикрыл створку и сел рядом с Альбертом и Сюзанной, уже тянувшими руки к огню.

— Дым разве не выдаст наши позиции? — поинтересовался я, продолжая сверлить проводника холодным, испытывающим взглядом. Но тот, казалось, не замечал его.

— Не будет никакого дыма, — проводник подкинул в камин ещё одно полено и едва заметно покосился в мою сторону, — Он исчезает прямо в трубе. Ещё одно из чудес урочища, не иначе.

— Больше похоже на временную аномалию, — заметила Сюзанна, — Кусок мира, застрявший в прошлом. То, что мы видели на первом этаже: гниль, плесень, разруха — не более чем следы прошедшего времени. Тут же их нет. Как ты сказал, даже пылью вещи не покрываются. Выходит и дым исчезает где-то на границе соприкосновения двух сред.

— Ага, — кивнул проводник, — Вроде того. Поленница всегда остаётся полной, а в лампах всегда есть масло.

— Интересно, оружейной стойки под лестницей это так же касается? — хмыкнул Альберт, — Если и там размножаются мечи, то мы только что наткнулись на золотую жилу. Знай выкидывай их на первый этаж, собирай в мешки, грузи в телегу, да вывози на большую землю сотнями штук.

— Ничего из этого не выйдет, — проводник покачал головой, — Если попытаться вынести отсюда что-то, что принадлежит башне, то оно попросту рассыпется у тебя в руках, когда ты пересечёшь её порог. Опилками или ржавой трухой. Многие пытались, ни у кого не получилось.

Я не стал напоминать ему про ключ от замка, который тоже наверняка принадлежал этой башне. В конце-концов он прав в одном. У него тоже могут быть свои профессиональные секреты. Да и цель у экспедиции совсем другая. Мы ещё успеем пограбить в самой башне. Если, конечно дойдем до неё и если там будет, что грабить.

— Главное, чтобы мы не рассыпались, — хмыкнула Айлин, тоже подсаживаясь к очагу и доставая из заплечного мешка полоску вяленого мяса. Альберт последовал её примеру.

— На людей оно не влияет, — ответил проводник, подходя к окну и проверяя, насколько хорошо держаться засовы ставен, — По крайней мере, если не сидеть тут слишком долго.

Он умолк. По тишине, повисшей в комнате медленно разливались оранжевые отсветы живого пламени. Они отражались в глазах моих спутников, плясали на стенах, наполняя воздух тёплым потрескиванием дров и едва слышным завыванием промозглого серого ветра, где-то в глубине дымохода. А ещё где-то там, за толстой каменной стеной и плотно закрытыми ставнями продолжал бесноваться шатун.

— Странно всё это, — нарушил молчание Альберт, не отрывая своего взгляда от пламени. В его обычно надменном и властном голосе послышались какие-то странные новые нотки. Дрожащие, — Столько планов. Столько усилий. Столько жертв. Жертв во имя тех, кто даже не способен их оценить. И куда нас в итоге всё это привело? К чему?

Сюзанна легонько обняла его. Прижалась к плечу. Мы же с Айлин скользнули по колдуну удивлёнными взглядами.

— Это ты сейчас о чём? — осторожно поинтересовался я, краем глаза следя за реакцией проводника. Но тот, казалось, и вовсе не слушал наш разговор. Сел у стены и прикрыл глаза. До моих ушей донеслось тихое, мерное сопение спящего человека.

— Да, обо всём, — грустно ухмыльнулся колдун, — Вряд-ли ты сможешь меня понять. Без обид, но по сравнению с нами, вы с Айлин мошки-однодневки. Вспыхнули ярко, но сгорели за считанные мгновения, незаметные для мира, — Он на миг замолчал, глядя в огонь, но затем всё-же продолжил, — Впрочем, может оно и к лучшему, что не поймешь. Я бы и врагу не пожелал прийти к такому пониманию.

— Мы всё-же попробуем, — мягко, но настойчиво бросила девушка. Колдун нам не ответил. За него продолжила Сюзанна.

— Для того, чтобы понять, нужно прожить как минимум несколько сотен лет, — тихо сказала колдунья, — С дюжину человеческих жизней учиться, наблюдать взлёты и падения государств, расцвет и упадок собственного ордена. Положить всю эту долгую жизнь на то, чтобы сделать мир лучше. А в ответ получить лишь презрение, травлю и забвение.

— А в конце пути обнаружить себя посреди кучи дерьма, которую оставил твой коллега и в далёком прошлом — друг, — добавил Альберт, — Совершенно беспомощным и непонимающим, что делать дальше. Тут поневоле задумаешься, где именно ты свернул не туда. Стоит ли идти по этому пути дальше? И ради чего?

В комнате вновь повисло тяжелое молчание, нарушаемое лишь глухим, тяжелым рокотом, доносящимся со двора. Тихо потрескивал камин, плюясь искрами в чёрный от копоти дымоход. Тепло, разливавшееся от нагретых камней осторожно обнимало наши уставшие ноги.

— Впрочем, — колдун снова заговорил, — Странно что вы не задавались этим вопросом. Сколько мы путешествуем вместе, вы постоянно сражаетесь. То с храмовниками, то с Алерайцами, то с бандитами, то с нежитью, то тварями урочища, то с самой природой.

— Мы ведь не ищем этих драк, — пожала плечами Айлин, — Они сами нас находят. А у нас, как правило, просто нет выбора.

— И всё-же, — Сюзанна посмотрела сначала на неё, а затем смерила меня долгим, задумчивым взглядом, — За что вы сражаетесь?

Вопрос застал меня врасплох. У меня постоянно не хватало времени чтоб над этим задуматься. И правда, за что? За какую-то высокую цель? Чтобы сделать этот мир лучше? Чтобы осчастливить всех за свой счёт и никого не отпустить обиженным? Херня. Срать мы хотели на людей. По крайней мере тех, кто не сражается с нами плечом к плечу. Да и на мир, по большому счёту тоже. За деньги? Они лишь инструмент. Да, весьма удобный, но никакие деньги не стоят того дерьма, что нам довелось пережить? Чтобы отомстить врагам? А где они эти враги? Тени в тумане, которых я видел разве что во сне. Да и они не являются каким-то вселенским злом, которое надо непременно уничтожить. Просто мы с ними друг-другу мешаем. Мешаем настолько, что ситуация сводится к очень простому выбору: или ты, или тебя.

Я мрачно ухмыльнулся. Ответ в общем-то лежал на поверхности. До одури банальный и до предела прозаичный. Впрочем, разве на войне по-другому бывает?

— Знаешь, боюсь мошкам-однодневкам и правда нечем вас утешить. У нас нет ни высоких целей, ни далеко идущих планов, ни прошлой жизни, о которой можно было бы сожалеть, — я взял кочергу и поворошил тлеющие в камине угли. В дымоход вновь взвился ворох огненных мотыльков. Мотыльков, которые через несколько секунд погаснут, превратившись в холодный, безжизненный пепел. Такие-же мошки-однодневки, как и любой солдат на этой проклятой войне всех против всех. Как на любой войне.

— Ответ у меня есть, но вряд-ли он вам понравится, — я снова замолчал и мрачно ухмыльнулся, обведя своих спутников взглядом, — Мы сражаемся за право прожить ещё один день.

— Глубокомысленно, — ехидно резюмировал Альберт, доставая из заплечного мешка небольшой кожаный свёрток. Внутри оказалась искусно вырезанная деревянная трубка, железные щипчики, покрытые искусной вязью и маленький тканевый мешочек, верх которого был перетянут кожаной тесьмой. Маг распустил её и по комнате начал расползаться запах свежего табака.