— Неплохо успокаивает нервы, — бросил он, набивая трубку. Затем на мгновение замер, обвёл нас холодным взглядом и поинтересовался, — Никто не желает?

Мы с Айлин молча покачали головой. Сюзанна же просто крепче прижалась к нему. Забавно, конечно. На публике эти двое старались держаться отстранённо, не афишируя своей связи. Но стоило зрителям исчезнуть, как всё менялось. Нас эта парочка за зрителей, очевидно, не считала. То ли потому, что мы им были ближе, чем люди, то ли наоборот, ещё менее значимы, чем они.

— Ну а я пожалуй раскурю трубочку, — хмыкнул Альберт, взял щипцы, подвинулся поближе к огню и принялся ворошить ими угли камина, выбирая тот, что поменьше, — А то что-то и впрямь расчувствовался на фоне всего… этого, — он вытащил небольшой уголёк и обвёл им комнату. Затем положил его в трубку и подождал, когда затлеет табак. Закрыл глаза. Затянулся. Замер на мгновение, а после выпустил длинную струю густого белого дыма.

— Совсем другое дело, — хмыкнул Альберт, выпуская вторую струю, — Прошу прощения за минутную слабость. Однако, — он хитро прищурился и посмотрел в мою сторону, — Глядя на всё происходящее вокруг, мало какой посвященный смог бы сохранить самообладание. Тут скорее невольно начинаешь задумываться, что, быть может, ваша безумная теория об иллюзорности нашего мира не так уж и далека от истины.

— Одно можно сказать наверняка, — продолжила Сюзанна, — Ваш друг из храмовников похоже был прав несмотря на весь свой фанатизм. С нашим миром в последнее время происходит что-то неладное. Даже если такие, как он это заметили.

— Если вы про Альрейна, то он нам не друг. Скорее просто наниматель, — поправила её Айлин.

— Да и в свете последних событий, последнее тоже под большим вопросом, — добавил я, двигаясь чуть ближе к огню. Стены башни продолжали мелко дрожать от топота шатуна, однако внутрь тварь вломиться не пыталась. Проводник похоже в очередной раз оказался прав. Здесь мы были в относительной безопасности, — Но в одном вы не правы. Он явно не безумец. Скорее крайне хитровыделанный хер, всеми правдами и неправдами рвущийся к власти.

— У него не так уж плохо это получается, — пожала плечами Сюзанна, — Из простого епископа, в ведении которого был небольшой, довольно бедный город и отряд дай бог в пару сотен солдат, в альтернативу Синоду, которую поддерживают несколько великих домов и святое воинство в придачу. Вот только всё равно непонятно, к чему ему эти инсинуации о конце света.

— Наверняка не более чем инструмент контроля толпы, — пожал плечами Альберт, — Чернь очень любит всякие древние пророчества, предсказания о конце света, об избранном что его предотвратит, после чего жизнь у всех станет куда как лучше. Намного приятнее слушать сказочки о том, что кто-то придёт и сделает всё за тебя, чем пытаться исправить что-то самому.

— Либо он гораздо наблюдательнее, чем мы предполагаем, — покачала головой Сюзанна, — Просто использует обстоятельства себе на пользу.

— И тем не менее он заметил, — пыхнул трубкой маг, — Да и не только он. Многие, — Альберт снова покосился в мою сторону, — Как это укладывается в вашу теорию? В чём тут смысл.

Я на мгновение задумался. И правда, как? Нам уже не первый человек говорит, что в последние годы жизнь в этом мире стала сильно хуже. Да и мы сами за время своего путешествия насмотрелись порядком. Последствия послевоенной разрухи? Отчасти, быть может, но почти всё то дерьмо, с которым мы имели дело было создано обезумевшими колдунами. От призрака в Медовище, до урочища в Гронесбурге. И всё это плоды недавних катаклизмов. Как будто кто-то решил, что в этом мире как-то маловато дерьма. Последствий войны, голода, эпидемий, бандитов ему не хватило, и он начал аккуратненько сворачивать оставшимся магам мозги набекрень, превращая их в ходячую катастрофу.

— Энтропия, — внезапно сказала Айлин.

— Что? — вопрос повис в воздухе. Я и оба мага уставились на неё.

— Энтропия, — повторила девушка, — Система повышает коэффициент энтропии.

Заметив наши непонимающие взгляды она на мгновение смутилась, а затем добавила.

— Сейчас объясню чуть нагляднее. Смотрите… Вы нам рассказывали, что первые поколения агентов… или как вы нас называете, демонов, занимались ровно одним — убивали друг-друга, снося всё на своём пути.

Альберт молча кивнул.

— Однако на смену первым, самым отбитым, начали приходить другие. Те, кто был способен к недолгому сотрудничеству для достижения общей цели. Мы по прежнему кидали, убивали друг-друга, но теперь этого стало чуточку меньше, — девушка сняла с пояса фляжку. Сделала глоток, отёрла губы и продолжила, — Третье поколение оказалось способно к долгосрочному сотрудничеству, что позволило выстраивать ему сложные и разветвлённые структуры. Убийства себе подобных были поставлены на поток и обрели цель, однако личная заинтересованность каждого агента в этом заметно снизилась. Четвёртое же поколение, — Айлин на несколько мгновений задумалась, — Оно стало переходным. Попыталось разорвать круг убийств, в который нас загнали с самого начала и, похоже, несмотря на свой формальный провал, косвенно всё-же преуспело в этом. Нас же, можно назвать пятым поколением. И, как вы могли заметить, мы пошли намного дальше простого взаимовыгодного сотрудничества. А кроме того, вообще не стремимся к убийству себе подобных.

— Я всё ещё не понимаю, как это связано с… — начал было Альберт, но девушка покачала головой, оборвав его на полуслове.

— Системе нужно, чтобы такие, как мы, умирали, — после недолгой паузы пояснила она, повернувшись ко мне, — Она ведь получает данные для своего последующего развития только в момент смерти одного из агентов?

Я молча кивнул. По крайней мере именно к этому выводу мы пришли, собрав в кучу все детали мозаики, что были у нас на руках.

— Так вот, по сравнению с первыми поколениями мы стали гибнуть крайне редко, перестав убивать друг-друга. Система стала получать гораздо меньше данных. Развитие начало пробуксовывать и, видать, какой-то внешний наблюдатель решил подкрутить коэффициент случайных негативных событий, заметно увеличив энтропию её энтропию. Логика проста — раз вы не хотите умирать от рук друг-друга, значит начнёте дохнуть от естественных причин. Всё во имя одной лишь цели — сделать следующее поколение ещё более живучим, чем мы.

— А наша роль какая во всём этом театре абсурда? — поинтересовалась Сюзанна.

— Декораций, — пожала плечами девушка. На мгновение замолчала, но заметив что Альберт чуть было не задохнулся от возмущения, всё-же добавила, — И сдается мне она даже более почётная, чем у актёров, главная задача которых — как можно быстрее умереть на сцене. Да и вообще, если так разобраться, то мы все — части одной и той же системы, а следовательно — сидим в одной и той же жопе.

— Мда уж, на всё то у вас есть ответ, — колдун разочарованно покачал головой и снова выпустил густую струю дыма. Он не хотел мириться с такой реальностью, но и подкопаться к ней был не в состоянии. Слишком уж хорошо эта теория ложилась на нашу действительность, — Кроме одного. Как выбраться из этой самой жопы?

— Нам то откуда знать, — я грустно ухмыльнулся, — Как я уже говорил, у нас задача гораздо проще — прожить ещё один день. И пока она не решена, о «высоком» думать попросту некогда.

— Мда уж, глубокомысленно, — снова повторил Альберт, стряхнул пепел прямо на пол и принялся снова набивать трубку. В его голосе сквозила горькая ирония.

И мага трудно было в этом винить. Услышать, что вся твоя жизнь была не более чем миражом, а ты сам — лишь декорация в чужом спектакле. И не просто услышать, а начать это осознавать…. Чёрт, это ведь по настоящему страшно. С другой стороны Айлин права. Мы сами находимся не в лучшей позиции. Если её догадка верна, а она скорее всего верна, ибо слишком уж хорошо закрывает все оставшиеся белые пятна в нашей картине мира, то… Мы словно звери в клетке, стены которой начинают медленно сжиматься, грозя раздавить нас всех. И оставшихся в живых ставят перед крайне незамысловатым выбором. Убивай или будешь убит. Неважно кем — твоим собратом, который решил, что в живых надо остаться любой ценой или стенами камеры, которые расплющат всех, в случае если вы откажетесь резать друг-друга…