Второй молча кивнул, уже прикидывая, где лучше всего рубануть.
Зана грустно улыбнулась, раздумывая, успеет ли вонзить лезвие ножа себе в горло. Не дрогнет ли рука? Хватит ли смелости?
Треск камня оказался внезапен. Но это был не обвал. Из дыры, куда ранее уже упали Ребис и грайдиец, покрытый роем Загрейна, выскочил человек. Нет, скорее тень человека — быстрая, ловкая, смертельно опасная.
На мгновение замерев на краю провала, он дал осмотреть себя.
— Р-реб?.. — широко открыла глаза Вета. — Т-ты?..
Мимолётно улыбнувшись и припадая на разрубленное колено, парень, истекая кровью, как дырявый бурдюк, с бульканьем и хрипом, словно сама жизнь вытекала из него против воли, скользнул вперёд, умудряясь игнорировать полученные раны. Они будто бы перестали иметь значение, отошли на второй план.
Людоеды развернулись, подняли своё оружие, которое на фоне меча Ребиса казалось дикарским.
С надменным хмыком окровавленный парень качнулся в сторону, словно готовился упасть, но это оказалось подготовкой атаки. Его рука дёрнулась как хлыст, навсегда лишая первого каннибала возможности держать оружие.
Грайдиец с удивлением смотрел на россыпь отрубленных пальцев, которые взвились в воздух, как зёрна из лопнувшего мешка — бестолково, хаотично, будто сама смерть замешкалась и выронила свою жатву. Второй, заорав, атаковал.
Ребис пропустил копьё мимо себя и словно бы лениво махнул клинком, рассекая того от плеча до бедра. Половинки тела разошлись, как слипшиеся страницы книги, с лёгким хрустом, который закончился чавкающим влажным звуком падения на землю. Так пьяницы падают в придорожную канаву — не с криком, а с мокрым шлепком, будто грязь давно ждала их в свои липкие объятия.
Первый людоед, лишившийся пальцев, только закончил рассматривать их, лежащих на земле, как Ребис уже оказался рядом. Удар меча был стремителен, но каннибал умудрился отпрыгнуть — нелепо, как раненая обезьяна, пытающаяся сбежать от леопарда. Тем не менее это позволило ему прожить лишний миг.
Движение Ребиса казались плавными, но неумолимыми в своей эффективности. Новый удар — и грайдиец отлетел, уже умирая: рассечено горло и грудь. Парень опустил меч, и тот свистнул, словно сжигал воздух.
— Вы живы? — прошептал он, опускаясь рядом с Ветой. Глаза полны боли. Лоб в поту. Но меч в руке не дрогнул.
— Ребис… — Вета хрипела, глядя на него снизу вверх. — Ты…
С трудом поднявшись, Зана подошла ближе, в глазах и шок, и облегчение, и злоба.
— Тебе не кажется, что ты охрененно долго выбирался?
Он усмехнулся. Почти по-человечески.
— Снизу было хуже. Но… я услышал вас. И брата, — Ребис посмотрел на Загрейна, который как раз покончил со своим противником и шёл к ним. Шаг казался почти нормальным, но смертельную усталость выдавал ритм — не шагов, а пауз между ними, будто каждый раз Загрейн спрашивал себя: «А стоит ли идти дальше?»
В ответ на слова Ребиса — лишь тишина. Из дыры в земле начал вылетать немного увеличившийся в количестве рой. Насекомые успели пожрать трупы внизу — пусть не до конца, но сверху мяса было куда больше. Загрейн посчитал, что правильнее сейчас будет сосредоточиться на максимально быстром поглощении ресурсов для восстановления хотя бы крох сил.
— Ребис, — их лидер встал напротив брата и чему-то слабо ухмыльнулся. — Как ты ещё живёшь с такими ранами?
— Меч, — коротко ответил Реб, потом его ноги подкосились. — Это меч бога…
Словно осознав, что его миссия выполнена и более не нужно держаться за этот мир, парень пошатнулся, упав на колени. Никто не поймал его, поскольку остальные и сами чудом справлялись с необходимостью поддерживать тело в вертикальном положении.
В этом мраке, среди трупов, крови, боли и зловония, они наконец — впервые за всё это время — не слышали ничего, кроме копошения насекомых. И этот звук показался им таким умиротворяющим и спокойным, что улыбки невольно появились на лицах.
* * *
— Почему мне кажется, Заг, что ты специально таким хитрым способом избавился от конкурентов? — Слова Заны были полны лукавого цинизма, который ещё пару дней назад вызвал бы у меня чувство непонимания и даже гадливости.
— Лучше молчи, — сухо, как пустынное солнце, ответил я. — Не факт, что алхимия в сумках грайдийцев действительно была лечебной.
— Так там было написано, — пожала она плечами, посмотрев на плечо, которое выглядело гораздо лучше, чем час назад. — Если что-то выглядит как целебное снадобье, подписано как целебное снадобье и аккуратно завёрнутым лежало в сумке главаря отряда воинов, то очевидно, что это и было целебное снадобье.
— В логике не откажешь, — хмыкнул я.
Мы отдыхали возле выхода из шахты — там, где заканчивалась битва и начиналось нечто большее. Позади остались тьма, кровь и обиды, которые когда-то разъедали нас изнутри. Теперь всё это казалось таким маленьким — словно детская ссора из-за игрушки, забытой в песочнице.
Тогда, в тот миг, когда мы просто стояли и дышали, я посмотрел на Вету, на её перепачканное сажей разбитое лицо, на котором уже наливался огромный синяк, на глаза, в которых больше не было страха. На Зану, которая, стиснув зубы, держала нож — словно даже сейчас готовая убивать.
И рассмеялся.
Смеялся так, будто впервые за всю жизнь.
— Мы идиоты, — прохрипел я в тот момент. Голос звучал грубо, по-новому — без привычной за последнее время колючей стены. — Стоило умереть, чтобы понять…
Вета не дала договорить. Она, шатаясь и дрожа, как новорождённый оленёнок, подошла ко мне, такая грязная, в крови, пыли и какой-то странной слизи, и прижалась — нежно, но так крепко, будто боялась, что меня унесёт ветром.
Не нужно было лишних слов.
Зана присоединилась к нам через несколько ударов сердца. Тяжело подошла, с трудом. Но сама, без помощи и просьб. Она молча взяла нас за руки — одну мою, другую Веты — и сжала так, что хрустнули кости. Полнейшая тишина. Только тепло рук, только незримое «я здесь», только невысказанное «больше никогда не отпущу».
Да, именно тогда возникло понимание. Мир — это не золото, не слава, не месть.
Мир — это вот это.
Такое ли чувство африды зовут «семьёй»? Зарождение боевого братства, когда товарищ рядом — это не просто соратник или друг, а часть тебя самого?
Я смотрел на девушек, ощущая, что они в каком-то роде стали моей кровью, а я — их дыханием.
Наконец-то всё стало понятно и очевидно. И просто. Потому что всё по-настоящему важное на самом деле очень простое.
Это действие, несказанные слова, поток чувств и мыслей стал точкой примирения, которая привела к тому, что мы сидели здесь, вдыхая удушающий жар солнца будто бы в первый раз. Небо лизало ещё не зажившие раны, ветер пел в волосах, а где-то далеко кричали стервятники, но нам было всё равно.
Мы с Заной развалились на земле, Вета осматривала мёртвое тело Ребиса, которое мы вытащили с собой. Зачем? Сложный вопрос… Нет, вру, не сложный. Изначально хотели его похоронить, как и Кероба, но потом что я, что Вета ощутили… м-м… неправильность, исходящую от меча.
Не может ведь оружие обладать… Аурой?
А это обладало. Оно создавало ощущение хищной кобры, расправившей капюшон и готовой вцепиться в любого, кто попытается им завладеть.
Когда после отдыха я напитал тело Аурой Защиты и попробовал вытащить клинок из руки Ребиса, то не смог разжать его пальцы. Казалось, меч опутал их своей силой, защищая и сохраняя. Чего уж, он окутал собой всё тело моего брата!
Тогда мы, не обсуждая и не оговаривая ситуации, вынесли труп Ребиса из шахты и разместили под ярким светом солнца. Найденная алхимия позволила девушкам прийти в себя, я же, когда немного восстановил сил, применил привычный трюк обращения в рой и воссоздания собственного тела, мгновенно исцеляясь и очищаясь.
Ох, с какой же завистью девчонки смотрели на меня тогда!
А ещё, кажется, тема того, что я Прóклятый и «всех подставил», как-то… пропала. Сама собой. Словно бой на грани, когда каждый шаг казался последним, а смерть действительно дышала в спину, позволил ощутить истинные чувства друг друга и сблизил нас до уровня, невозможного для слов. Словно он показал истинное нутро каждого из нас, демонстрируя реальное положение дел.
