Крики из зала пыток, разумеется, никто не услышал — звукоизоляция тут была очень хорошей, — хоть верные люди и находились буквально в полусотне метров — за стенами и личными комнатами Чёрного Гула.

— Ублюдок! — взревел бандит, лишившись пальцев на правой руке. — Что тебе нужно⁈ Говори уже!

Ребис рассмеялся, выпуская собственное нервное напряжение. Новое положение стало для него тяжким грузом. Убивая такую мразь, он испытывал истинное удовольствие.

«Вот бы всегда приказы Наршгала совпадали с моими желаниями!» — подумал он.

Звяк цепей отвлёк его, но голову он не повернул, использовал Ауру Наблюдения.

Звук издавала девушка, чьё окровавленное лицо медленно повернулось в их сторону. Тело её вдруг полыхнуло… Аурой.

«Открыла Ауру?» — мимоходом подумал Реб, но… нет. Это был не спазм от боли, а нечто другое — контролируемое движение, похожее на пробуждение. Она не пыталась вырваться, а, напротив, будто раскачивалась на крюках, слегка подтягивая тело, словно настраиваясь на новый лад. В её глазах, сияющих зелёным светом, была не мольба, а какое-то дикое, странное возбуждение. Нет, даже голод.

Следующим движением Ребис нанёс Гулу страшную косую рану. Тот вскрикнул, бросившись в отчаянный таран. Парень не стал уворачиваться, уже успев оценить силу этого человека. Он остался стоять, словно каменная колонна, легко принимая рывок главы Детей Виселицы. Мужик будто бы врезался в стену.

С широким оскалом Реб закончил казнь, отрубив перекошенную от боли и ярости голову Чёрного Гула и некоторое время наблюдая за вытекающей кровью.

Новый звяк цепей, словно щелчок пальца, заставил его повернуть голову и уставиться на девушку. И то, что он увидел в её глазах…

«Вытащи у Крылатой кляп», — приказал Наршгал.

Ребис повиновался, совершенно не ожидая того, что услышит в ответ…

— З-зачем?.. — слюна капала на пол вместе с кровью, горячая и скользкая. В глазах жертвы отражалась… злость? Блаженство? Радость? Боль? Столько всего! — Я почти… почти… почти кончила!

Ребис дёрнулся, словно от удара плетью.

Голос девушки был хриплым, с едва уловимой ноткой смеси боли и удовольствия. Её тело на цепях извивалось, лишённые кожи мышцы хаотично напрягались.

— Зачем ты убил его, идиот⁈ Кто… — Она забилась в путах, пытаясь голой силой и Аурой порвать металлические оковы, цепи и крюки. — Кто теперь сможет так же филигранно причинять мне боль⁈

ЗВЯК!

Одна из цепей лопнула. Окровавленная женская рука, усиленная Аурой, порвала её. Часть металла осталась внутри плоти, но с каждым мигом давление усиленных мышц выталкивало лишнее.

На пол, вместе с каплями крови, посыпались иглы, крюки и гвозди.

— Гул бы так искусен в насилии… Я следовала за ним… Каждый шаг… И теперь… Теперь… Я убью тебя. Очень медленно!

Девушка упала на покрытый кровью и металлом пол с ловкостью кошки. Ребис окончательно осознал, что Крылатая — если верить Наршгалу — находилась в своём положении исключительно добровольно.

«Вот о ком он говорил! — осознал он. — Наршгал знал о ней. Знал заранее!»

Ситуация с трудом укладывалась в голове. Неужели существуют такие… отношения? Что за бесконечное издевательство над здравым смыслом⁈

«Покажи ей, — прозвучал голос в его голове, — покажи ей истинную боль, мой ученик! Покажи, как она заблуждалась, когда следовала за этим жалким дилетантом, который не освоил Ауру и на тысячную часть! Покажи, что только ты способен раскрыть её потенциал».

— Так вот в чём был твой план, — зло скривился Ребис. — Ты хочешь…

Обезумевшая девка набросилась на него, вынуждая защищаться. И как бы он ни хотел одним движением меча покончить с этим, он… поддался.

Потому что боль, которую приносил прóклятый меч при возвращении его к жизни, не стоила того, чтобы испытать её снова. В отличие от Крылатой, Ребис не был мазохистом.

Во всяком случае, пока…

Это был самый странный бой, в котором он участвовал. Каждый несмертельный удар приносил противнице только удовольствие. Каждый порез, каждый толчок вызывали в безумной женщине желание продолжать. Она не защищалась, только атаковала — словно танцевала, жадно извиваясь, ища всё новые и новые ощущения от их столкновения. Дошло до того, что Ребис вбивал кулаки в её тело, щедро добавляя Ауру Атаки, удерживая ровно тот уровень, который могла бы принять ее Защита.

— Хочешь боли, шлюха⁈ — шипел Реб, чей голос срывался от безумия и бессилия. — На, подавись!

— Дай мне боль! Дай! Дай! — оргазмически кричала она. Смех Крылатой пробирал до самого нутра, казался извращённой пародией на здравый смысл.

Воистину, лишь безумец мог понять другого безумца.

«Не надо бояться боли, — шептал голос в голове Ребиса. — Надо просто её чувствовать. И пробовать на вкус!»

Когда удар меча наконец пронзил её, Крылатая не закричала, а застонала. Глухо, по-животному. Её тело выгнулось, как лук, глаза закатились. Но когда Ребис отдёрнул клинок, на её губах была улыбка.

— Ещё… — прошептала она. — Ещё!

И тогда Ребис понял: он тоже начал улыбаться.

Бой закончился ожидаемо. Обессилевшая Крылатая упала, не способная встать.

— Говоришь… — даже повторять эти слова было трудно, — Чёрный Гул был единственным, кто мог доставить тебе истинное удовольствие? — Пот застилал глаза, Реб вытер лоб запястьем левой руки, рассматривая окровавленную девушку. Что-то тёмное пульсировало в глубине его души.

Прозвучавшие слова явно вызвали интерес в этих изумрудно-зелёных глазах. Забытый было голод снова поднял голову.

Меч полыхнул силой. Наршгал самолично сконцентрировал её частичку на кончике лезвия. То, что заставляло Ребиса изгибаться и орать, когда он возвращался к жизни. Концентрат неимоверных страданий и боли, от которой здоровые мужики готовы реветь, словно маленькие девочки.

И поток этой гнусной мерзости был отправлен в тело Крылатой…

— А-а-а! — вопила она, дёргаясь, словно в припадке. И непонятно — то ли от боли, то ли от наслаждения.

Реб ощутил, что не может оторвать взгляд от этого сухого, покрытого шрамами и кровью тела. В штанах стало тесно, меч в руке дрогнул. Сжав зубы, он с трудом оторвал взгляд, отвернувшись от чарующей в своей мерзости сцены. Но уши он заткнуть не мог.

Хруст суставов, бешеное извивание, вопли до хрипоты, непроизвольно опорожнившийся мочевой пузырь…

А где-то на краю сознания хохотал бог.

Худрос, Миизар, день спустя после захвата поместья Роймов, взгляд со стороны

— Не все пойдут за мной, — спустя час сказала очнувшаяся девушка. Нилла, как она представилась. Она оказалась удивительно молодой, когда смыла с себя кровь и мочу. Бутылёк алхимии закрыл раны, оставляя сетки заживающих шрамов.

Ребис с болезненным любопытством осматривал её обнажённое тело, кожа на котором являла собой карту боевых действий. Чего там только не было! Шрамы на шрамах, порезы, ожоги, швы, непонятные пятна. Но Крылатая не испытывала ни малейшего неудобства.

— Дети Виселицы, все восемьдесят три члена банды, почитали Чёрного Гула, — продолжила Крылатая, изучая себя. Потом взяла нить и иглу, спокойно уселась прямо на пол и начала умело пришивать снятый лоскут кожи, приладив его обратно.

На это у неё ушло меньше трёх минут. Удивительный профессионализм!

Лицо девушки не выражало ничего. Похоже, подобная боль была для неё настолько несущественной, что не приносила ни дискомфорта, ни удовольствия.

Закончив, она полила шов из другой ёмкости с другой алхимией, а потом, не вытираясь, натянула мужскую одежду, подогнанную под себя. В этом она чем-то неуловимо напоминала ему Вету.

— Смерть Гула будет тяжело объяснить, — как ни в чём не бывало продолжила Крылатая. — Остальные банды станут пытаться проверить меня на прочность. Да и противников моего возвышения тоже будет немало.

— Твои люди нужны мне, — пожал плечами Реб. — И деньги тоже.

Нилла поморщилась. Деньги почти не интересовали её. Она охотилась за острыми ощущениями, наслаждениями и битвой. Желательно и вовсе всё совместить, как было сегодня.