Меня трясло. От сдержанной ярости. От леденящего страха за Марка и Сильвию. От адреналина, бурлящего в крови.

За прилавком слышалось бормотание старухи Маэвы:

– Итить колотить… Слышь, девка, ты со своими хахалями на дворе вон разбирайся.

Неожиданно раздались аплодисменты. Сухие, размеренные, словно отбивающие такт. Негромкие, но невероятно отчетливые в внезапной тишине лавки.

– Браво, Рокси! – раздался знакомый, насмешливый голос из темного угла, где висели связки сушеного папоротника. – Честное слово, не ожидала, что мой визит совпадет с таким… представлением. Почти как в римском амфитеатре. Только крови маловато.

Сердце все еще глухо колотилось о ребра, адреналин звенел в ушах, пальцы впились в древко посоха так, что костяшки побелели. И тут – она. Шанаэйра. Моя бывшая наставница.

Высокая, безупречная в своих одеждах архидруида, вышитых символами мудрости, которые я всегда считала лицемерными. Ее глаза скользнули по разгромленному прилавку, по моему, наверняка, перекошенному яростью лицу, и задержались на посохе. В них читалась привычная смесь холодной оценки и едва прикрытого презрения: "Посмотрите, римская дикарка опять машет палкой".

Люди не меняются, да?..

Глубокий вдох. Запах земли, трав и собственного пота. Резкий выдох. Надо взять себя в руки. Эмоций на сегодня достаточно.

И уж точно я не собиралась позориться перед ней.

Я медленно, намеренно плавно, опустила посох, уперев его древком в пол. Пальцы разжались, хоть и дрожали. Я выпрямила спину, подняла подбородок.

– Вот это ты называешь представлением? – произнесла я, и голос прозвучал чужим, ровным и низким. – Неужели в Клонтибрете настолько скучно?

– Патрик сказал, что ты меня искала. А у меня, как ты прекрасно помнишь, искать получается значительно эффективнее, чем у некоторых… особо одаренных учениц. – Удар точен. По старой ране. По отсутствию фамилиара. По восьми годам унижений. – Так что ты хотела? Рецепт от заикания? Или, может, от неконтролируемых вспышек гнева? Хотя второе, кажется, твоя визитная карточка. Как и умение привлекать… разнообразных мужчин.

Внутри все закипало. Ярость, стыд, желание врезать посохом по ее самодовольному лицу. Но снаружи я не дрогнула. Не отвела взгляд.

Молча задрала рукав рубахи. Ткань соскользнула, обнажив запястье. Зеленоватый свет брачной татуировки вспыхнул в полумраке лавки, отбрасывая причудливые тени.

– Вот это, – сказала я сухо. – Хотела узнать, как от этого избавиться. Быстро. И навсегда.

Глаза Шаны, обычно такие непроницаемые, впервые за долгие годы выразили настоящее изумление. Зрачки расширились. Она резко шагнула ближе, забыв о дистанции и своем превосходстве. Ее тонкие, сухие пальцы нерешительно замерли в воздухе над пылающей вязью на моей коже, изучая каждый завиток магической татуировки. И вдруг… тихий, беззвучный смешок сорвался с ее губ.

– Ах, Роксана, Роксана… – она покачала головой, отводя взгляд от татуировки и вновь впиваясь им в мое лицо. – Помнишь, я тебе еще на третьем курсе Обители говорила: лучший выход для тебя – это просто удачно выйти замуж. Нарожать детишек. Варить муженьку бобовую похлебку с душистыми травами. Но даже я не могла представить, что ты ухитришься стать женой атланта на фальшивой свадьбе!

– Я не просила пересказывать твои «советы», Шана, – отрезала я, не повышая тона, но вложив в слова всю возможную ледяную твердость. – Я спросила, как избавиться.

Шана вздохнула. Ее лицо вновь стало профессиональной маской архидруида, с холодной, профессиональной отстраненностью.

– И я тебе отвечаю: никак. Магия Бельтайна, скрепленная истинным обменом жизненных сил… и близостью, – она подчеркнула слово, и мне захотелось провалиться сквозь землю, но я лишь сильнее сжала челюсти, – это не дверной засов, который можно туда-сюда двигать. Это законы древнее камней Эрина. Так что ничего поделать нельзя. Если только у тебя нет в ближайших друзьях пары-тройки богов, готовых по твоей просьбе переписать законы мироздания. Есть такие?

Богов?! Отчаяние, острое и холодное, сжало горло. Но я не позволила ему вырваться наружу.

– То есть эта ошибка… фатальна?

Она посмотрела мне прямо в глаза, и впервые в ее взгляде не было насмешки. Была почти… жалость?

– Именно так, – согласилась Шана. – Ты даже не представляешь, какая это грандиозная ошибка, дитя.

Она снова шагнула ближе, ее шепот стал шипящим, как змея в терновнике.

– Судя по тому, что мы все видели прошлой ночью… его способности Повелителя воды. И если мои познания в иерархии кланов Атлантиды не устарели… такая как ты ему не пара. Ни по крови, ни по статусу, ни по предназначению. Ни в каком из известных миров.

Слова обжигали, как раскаленные угли.

"Не пара".

Ровно то, чего я ждала от “Змеищи Шаны”. Именно поэтому нельзя было показать, как это больно слышать. Ярость, холодная и чистая, вытеснила отчаяние. Я встретила ее взгляд. Прямо. Вызывающе.

– Спасибо за… экспертную оценку, наставница. Как всегда, неоценимая помощь, – произнесла я с ледяной вежливостью, в которой звенела сталь.

Я резко опустила рукав, скрывая пылающую татуировку. Повернулась к прилавку, швырнула на него монеты за травы, пожалуй слишком много, но сейчас мне было плевать.

– Удачи с бобовой похлебкой, Шана.

Не глядя на нее и не дожидаясь ответа, я направилась к выходу, мысленно добавив: “А уж кто и кому пара, мы как-нибудь сами решим”.

Солнце палило нещадно. После прохладных, окутанных шелковистыми туманами болот Эрина, побережье Тарраконии напоминало гигантскую, перегретую сковороду.

Воздух дрожал над раскаленной землей, превращая даль в жидкое марево. Густой, обжигающе сухой, пахнущий пылью, горячей смолой сосен и… морем. Где-то близко. Рыжие, охристые, почти кровавые оттенки камня и пыли, редкие колючие кустарники, чахлые под солнцем, да серо-зеленые лоскуты оливковых рощ вдали.

Этот зной буквально высасывал силы. Пот стекал ручейками по спине под легкой дорожной туникой, ресницы слипались, а кожа начинала пощипывать.

Я вновь с ностальгией вспомнила любимые просторы Изумрудного острова. На выезде из Клонтибрета мы вновь наткнулись на Патрика и Шану.

Еще раз подходить не стали. Патрик просто махнул рукой на прощание, а бывшая наставница… Наши взгляды скользнули друг по другу. Ее губы плотно сжались в тонкую линию, но все же она снизошла до короткого кивка, а после вдруг вскинула руку в жесте благословения.

Впрочем, вместо них я до последнего надеялась увидеть кое-кого другого… рыжую девочку с мудрыми глазами богини. Но Бригит так и не появилась.

А меня все не отпускало то, что сказала Шана. Про богов и то, что я ему не пара. С чего она вообще это взяла? Что она знала?

Не пара…

Пф-ф-ф!

Кем бы он ни был когда-то в сияющей Атлантиде, сейчас мы стояли на одной доске. Бывший невольник без памяти и бывшая дочь патриция без фамилиара. Два изгоя. Разве это не равенство?

Мой взгляд сам потянулся к нему. Шэр ехал чуть впереди рядом с Марком. Его белые волосы рассыпались по плечам. Спина была прямой, плечи расслабленными, но в этой расслабленности чувствовалась скрытая сила, как у горной кошки. Марк что-то оживленно жестикулировал, вероятно, делясь очередной теорией о рудниках. Сзади, прикрывая наш маленький отряд, ехал Годраш на своем могучем тяжеловозе, напевая что-то неразборчивое и громко сплевывая на обочину.

— Слушай… Я хотела спросить, — прошептала Сильвия, подводя свою пегую кобылку ближе. — А чего она… Шана… так тебя не любит? Неужели просто из-за фамилиара? Это же… так жестоко.

Я вздохнула.

— Шана? Нет, не поэтому… Не только поэтому. — Голос звучал ровнее, чем я ожидала, но внутри все сжалось. — Из-за меня погиб ее ученик. Точнее… так она думает.

Сильвия ахнула, прикрыв рот рукой.

— Я думала, обучение в Обители… всегда групповое?

— Так и есть. Но самые перспективные получают дополнительное внимание наставников. Разве у вас, жрецов, не так?.. Дилан… — имя сорвалось с губ, горькое, как полынь. — Он был одарен. Очень. Флоре и Мелифе было до него как до луны.