— ЧТо происходит?!

Я встала между Луцией и нападавшими, держа посох наготове. Брини зашипела на моем плече, выгнув спинку.

— Разве вам мало горя? Вы в девчонку камни кидаете?!

— А что?! — огрызнулся бросавший, но отступил на шаг под моим взглядом. — Это ее папаша виноват во всем! Демонов в горы накликал! Шахту погубил! Теперь пожар! Из-за него кобольды здесь!

— Доказательства есть?! — рявкнула я, краем глаза замечая, как Сильвия подходит сзади, обнимая дрожащую Луцию за плечи. — Или просто ищете, на ком сорвать зло?!

Толпа зароптала, но злоба в их глазах не угасла, лишь смешалась со страхом перед моими татуировками. Видела, как женщины поджимают губы, а мужчины смотрят на камни и палки. Они все еще были готовы идти дальше.

И тогда я почувствовала их. Четверо. Большие, сильные,умные… Охранные псы где-то во дворе за домом.

Я сосредоточилась, не отрывая взгляда от толпы, и послала просьбу, окрашенную моей собственной яростью и желанием защитить: «К нам! Скорее!»

Двери во внутренний двор с грохотом распахнулись. Четверо огромных, лохматых иберийских мастифов, вылетели за порог и встали полукругом передо мной, Луцией и Сильвией. Низко опустив могучие головы и обнажив клыки, они рычали так, что по спине побежали мурашки.

Эффект был мгновенным. Злоба сменилась животным страхом. Женщины ахнули, мужчины отпрянули.

— Колдунья! — прошипел кто-то. — Она с ними заодно!

Но двигаться вперед никто не решился. И через минуту толпа, бормоча проклятия, стала расходиться, бросая на нас испуганные, ненавидящие взгляды.

Я опустила посох, чувствуя, как руны на руках гаснут, оставляя лишь легкое покалывание. Собаки тут же перестали рычать, но остались на страже, их умные глаза теперь смотрели на меня с вопросом и… преданностью?

Сердце бешено колотилось. У меня получилось их позвать! По-настоящему получилось!

— Эй, как ты? — Сильвия осторожно протянула руку к девушке. — Ты ранена?

— Бывало и получше… — девушка попыталась улыбнуться, но это получилось жалко. — А вы, кстати, кто? Вы же не местные? Я вас не знаю.

— Проходили мимо. Услышали шум, — коротко сказала я, и решила ковать железо, пока горячо. — Кстати… позволишь напиться? Моему фамилиару нужна вода.

Луция колеблясь кивнула, бросив последний взгляд на рассеивающуюся толпу и на сторожевых псов, которые теперь мирно обнюхивали мои ноги.

Мы прошли через сени во внутренний двор. Он был уютным, затененным виноградными лозами, с традиционным колодцем для сбора дождевой воды в центре. В глубине атриума, в плетеном кресле-качалке, сидел мужчина.

— Это твой отец? — осторожно спросила я, подходя ближе. Сильвия последовала за мной. — Уважаемый Авит?

Никакой реакции. Только мерное покачивание кресла.

— Папа… после того случая в горах не разговаривает, — Луция покачала головой. — Никого не узнает. Просто… сидит.

Он и правда выглядел древним стариком, хотя, судя по Луции, ему могло быть чуть за сорок. Седые волосы, впалые щеки, пустой, устремленный куда-то вдаль взгляд. Он не реагировал на наш приход, на шум, на псов, вернувшихся во двор и улегшихся в тени. Он просто качался, тихонько поскрипывая креслом, глядя в одну точку на заросшей стене.

— Совсем ничего не помнит и не говорит? — переспросила Сильвия.

— А что вы хотели, чтобы он сказал?

— Мы из столицы, — призналась я. — Группа выпускников. Губернатор Гай Валерий Флакк выдал задание узнать, что произошло в шахте «Тенистая» и вернуть руду.

— И мы хотели поговорить. Узнать… Может, он что-то помнит о шахтах? О том, что случилось?

— О чем с ним говорить?! Он не узнает даже меня! Он… он не здесь! — голос Луции сорвался и в ее глазах снова блеснули слезы. — И да, к нам постоянно приходят! То соседи с угрозами, то управляющий Кассий Лонгин. Даже этот старый пьяница Брут Феррекс и тот заходил! А толку от них всех, как от козла молока. Разве что лекарь хотя бы какие-то настойки и снадобья приносит.

— И ему не становится лучше? Никак? — спросила Сильвия с искренним сочувствием.

— Нет. Он словно… застрял там, в темноте, — Луция махнула рукой, горестно глядя на отца. — Она осторожно присела на корточки рядом с креслом, дотронулась до его худой руки. — Папа?.. Это я, Луция. Эти девушки… они пришли…

Старик не шелохнулся. Его пустой взгляд блуждал где-то над нашими головами. И вдруг его глаза упали на Брини. Дракончик, почуяв спокойствие, выползла из-под воротника моей туники и устроилась на плече, любопытно разглядывая старика своими золотистыми глазками.

Все произошло мгновенно. Глаза Луция Авита, до этого мутные и пустые, вдруг дико расширились, наполнившись первобытным, леденящим кровь ужасом. Он издал хриплый, нечеловеческий звук, оттолкнулся пятками от земли, изо всех сил откинулся назад… и с грохотом опрокинулся на плиты вместе с креслом!

— Демон! — завыл он, задыхаясь, бился в конвульсиях, указывая дрожащим пальцем на Брини. Его лицо было искажено паникой. — Демо-о-он! Глаза! Глаза горят! Спасите! Спасите!

Луция с воплем бросилась к нему, пытаясь удержать бьющегося в истерике отца. Сильвия ринулась помогать и ее руки уже засветились золотистым целительным светом. Я в ужасе схватила Брини и сунула ее глубоко в сумку, прижимая ладонью. Дракончик жалобно запищала. Псы залаяли, усиливая суматоху.

— Папа! Папа, успокойся! Это просто… просто ящерка! — рыдала Луция, пытаясь прижать отца к себе. Но он вырывался, кричал, плевался, его глаза были полны безумия и ужаса, направленного туда, где секунду назад сидела Брини.

— Вам… вам лучше уйти, — задыхаясь, пробормотала Луция, обнимая трясущегося отца, которого Сильвия пыталась успокоить своим светом. — Пожалуйста. Уходите.

Мы не спорили. Сильвия бросила на меня испуганный взгляд. Я кивнула. Мое сердце бешено колотилось, а в ушах стоял тот жуткий вопль.

Уже у самой калитки нас вновь догнала запыхавшаяся Луция. Ее лицо было мокрым от слез, волосы выбились из косы. В руках она сжимала плетеную корзину, доверху набитую свитками пергамента, потрепанными тетрадями и обрывками карт.

— Вот, — она сунула корзину мне в руки. Голос ее дрожал. — Это… это последние записи отца. Из его кабинета. Там все вперемешку – расчеты, заметки о шахтах, чертежи, какие-то… безумные каракули. Я сама не разбирала. Но… Может… может там что-то пригодится вам. Чтобы найти правду и чтобы это… это кончилось. Заберите. Пожалуйста.

Она не стала ждать ответа. Развернулась и побежала обратно к дому, к своему безумному отцу и его кошмарам, в которых почему-то фигурировала моя крошечная Брини.

— Ну что, есть что-то интересное?

Сильвия аккуратно расставляла глиняные тарелки на длинном дубовом столе под навесом во внутреннем дворе дома Волумнии. Запах жареной баранины с розмарином и свежего хлеба витал в воздухе, смешиваясь с ароматом винограда, заплетавшего перголу над нами. Я сидела чуть в стороне, на каменной скамье, погрузившись в хаос доставшихся от Луция Авита документов. Стопка свитков, тетрадей и обрывков карт угрожала опрокинуться от малейшего дуновения ветерка.

— Не уверена, — я покачала головой, разглаживая очередной пожелтевший лист. Чернила местами расплылись, почерк скакал от четкого геометрического до неразборчивых каракулей. — Из того, что я могу разобрать, почти все – сухие отчеты. Залегание рудных пластов, состояние штолен, расчеты крепей. Скукотища. А вот эти… — я ткнула пальцем в другую стопку, — написаны на греческом. Сплошные закорючки.

— Его же используют маги в своих заклинаниях и формулах? — Сильвия поставила кувшин с вином. — Марк должен разобраться. Он же наше светило имперской магии.

— Надеюсь… — пробормотала я, чувствуя легкую досаду. Мои познания в греческом ограничивались парой ругательств, подслушанных у торговцев. Я вытащила из середины стопки плотный, скрученный свиток, перевязанный грубой бечевкой. Развязала, развернула… — Ого!