Проснулась от тоскливого, протяжного: «Кри-и-и-и…».

— Брин?.. — я протерла глаза, в темноте с трудом различая голубоватый комочек у себя на груди. — Брини, ты чего?

Жабка дергалась во сне, ее крошечные лапки судорожно подрагивали, будто она пыталась куда-то бежать или отбивалась от невидимого врага. Ей явно снилось что-то нехорошее. Я осторожно накрыла ее ладонью, ощущая под пальцами прохладную, гладкую кожу и учащенное дрожание.

— Тссс… все хорошо, капелька, — прошептала я.

Брини издала тихий, жалобный писк, уткнулась мордочкой в мою ладонь и постепенно успокоилась, ее дыхание выровнялось. Через мгновение она снова мирно посапывала.

Я осторожно попыталась улечься поудобнее. Неуклюже повернулась на бок… и застонала. Боль была уже не ноющей, а рвущей, как будто в ногу вонзили раскаленный нож и крутили его. Она ударила с такой силой, что на глазах мгновенно выступили предательские слезы. Я впилась пальцами в одеяло, стараясь не кричать.

— Рокс?.. — голос Шэра прозвучал тут же, отчетливо и настороженно, будто он и не спал вовсе. — Нога?

— Да… — прошипела я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как слезы катятся по вискам. — Нормально… сейчас пройдет…

Я попыталась глубоко вдохнуть, но тело снова содрогнулось от нового, еще более жуткого спазма. Зашипела, кусая губу до крови.

— Я вижу, как «нормально», — его голос был уже прямо рядом. Я услышала, как он встает. В темноте его силуэт казался огромным.

— Судорога, — выдавила я, едва дыша. Жгучая, невыносимая судорога сводила икру и мышцы стопы. И как назло, встать на пол и перекатиться с пятки на носок, чтобы снять спазм, я не могла из-за проклятого перелома.

Зато встал Шэр. Я услышала, как он сбрасывает одеяло с моей кровати. Его руки легли на мое плечо и бедро.

— Замри! — коротко приказал он.

Он осторожно, но твердо обхватил мою ступню поверх гипса, его ладонь была удивительно горячей. Пальцы — длинные, сильные, невероятно чуткие — нашли нужную точку и потянули. Не резко, а с упорным, неумолимым давлением, растягивая сведенные мышцы. Боль взвыла протестом, но он не останавливался. Вторая рука легла на икру, его большой палец вдавился в тугой, болезненный узел мышц, начал массировать его глубокими, медленными кругами. Горячий. Терпеливый. Невыносимо эффективный.

— Лучше? — спросил он через минуту, не прекращая массажа. Его дыхание было ровным, но я чувствовала напряжение в его руках.

Спазм начал отступать, уступая место глухой, терпимой боли и странному ощущению… облегчения. Пальцы ноги наконец расслабились.

— Да… — выдохнула я, чувствуя, как напряжение покидает и мое тело. Слезы еще не высохли. — Спасибо.

— Может, все же… — начал он, и в его голосе снова зазвучало то самое упрямое беспокойство.

Я поняла мгновенно. Он снова хочет предложить отказаться от лечения Сильвии.

— Шэр, нет! — перебила я, пытаясь приподняться на локтях. — Мы уже говорили об этом! Я едва не сошла с ума за четыре дня лежания, а ты хочешь, чтобы я месяц валялась в этой вонючей дыре с клопами?! С ума сошел!

— Упрямая! — зло бросил он, убирая руки. Но не отошел. Стоял рядом, его силуэт в темноте был угрожающе близок.

— Как и ты! — парировала я, не в силах сдержать раздражение.

Наши взгляды встретились в полумраке. Между ними пролетела молчаливая перепалка – целая буря невысказанных аргументов, страхов и упреков. Я первая не выдержала и отвела взгляд, уткнувшись в подушку. Его упорство было… подавляющим.

Тишина повисла густая, звенящая. Только Брини тихо посапывала. Потом он заговорил. Голос был необычно тихим, серьезным, без тени привычной иронии или сарказма.

— Слушай, — сказал Шэр, и я почувствовала, как он садится на край кровати рядом с моей здоровой ногой. Матрас прогнулся под его весом. — Мне нужно кое-что тебе сказать… Это важно.

По коже пробежали мурашки: не от холода, а от его непривычно тяжелого тона. Предчувствие чего-то нехорошего сжало горло.

— Да, я тебя слушаю.

— Собственно… Я хотел поговорить о нас. — Он сделал паузу, будто выверяя каждое слово. — Ты ведь понимаешь, что я не останусь в Империи? Что я вернусь домой… в Атлантиду?

Мое сердце екнуло, гулко ударив под ребра. Я вспомнила условия нашего договора, написанного кровью и глупостью на вершине Холма Клонтибрета. И все остальное, что было с этим связано.

Понимала ли я? О, боги, конечно! Я просто усиленно гнала от себя эту мысль с той злополучной ночи на Бельтайн. Утешала тем, что до первого ноября — Самайна! — еще целая вечность: дни, недели, месяцы, прежде чем… он уйдет навсегда.

— Да. Понимаю… Но ты ведь обещал остаться, пока мы не выполним свои задания.

Я поняла, что цепляюсь за эту соломинку, как утопающая.

— Да, как раз об этом. — Он наклонился чуть ближе, его профиль в полумраке был резким, четким. — Что скажешь насчет твоего задания, Роксана? Ты уже думала, где и как будешь его выполнять?

Тартар и все его демоны! Я уже вконец запуталась: кажется, только что речь шла о его отъезде и нашем... расставании, а теперь мы каким-то немыслимым прыжком перескочили на мою проклятую зверюшку для императорского зверинца! Мозг закипал от этой сумятицы.

— Ты о той неизвестной зверюшке? — переспросила я.

— А разве у тебя было еще какое-то поручение? — в его голосе прозвучало искреннее удивление.

— Нет! — буркнула я, ненавидя и его, и себя за эту растерянность.

— Собственно, я хотел предложить тебе… точнее всем вам… — он снова сделал паузу, — …отправиться вместе со мной в Атлантиду.

— Куда?! — вырвалось у меня громче, чем я планировала. Я даже приподнялась на локтях, забыв о ноге. Боль тут же напомнила о себе тупым ударом, но я ее проигнорировала. Брини встревоженно пискнула у меня на груди.

— Ты же все отлично расслышала, — усмехнулся он своей фирменной, бесстыдной улыбкой, которая так бесила и… притягивала. — В Атлантиду, милая.

Он произнес это так, будто предлагал прогулку до ближайшей рощи.

— Просто это было слишком… неожиданно, — я подозрительно прищурилась. — К чему это предложение?

— Все просто. Поверь, такого количества новых, диковинных зверей для Рима ты не найдешь больше нигде. Даже если тебя не устроят местные виды, всегда найдется что-то еще. Кто-то… — Его голос приобрел оттенок странной, завораживающей убежденности. — После того как земли старого мира оказались для нас закрыты, мы нашли новые морские пути. Новые земли за Великим Океаном. Огромные материки, что лежат там, где небо касается вод, под созвездиями Южного Креста и Летящей Птицы. Они полны сокровищ, древних городов, затерянных в горах и джунглях, и удивительных зверей. Ящерицы, плюющиеся огнем! Птицы с перьями ярче радуги! Чудовищные кошки, живущие в кронах деревьев. И племена… гордые, сильные, с кожей цвета меди и золота, поклоняющиеся Солнцу и Змеям.

Земли за океаном?! Это звучало еще более фантастично, чем для римской матроны рассказы о фейри.

Я всегда была уверена, что дальше Геракловых Столпов бескрайние, пустые воды, где плавают лишь морские чудовища и безумные мореходы. А тут… целые миры! Мое сердце бешено колотилось: не столько от страха, сколько от неистового, дикого любопытства.

Представить себе эти невиданные земли, этих зверей… Увидеть Атлантиду, о которой ходят легенды! Это был шанс, о котором любой друид мог только мечтать! Но… мне придется пойти в его мир. Оказаться среди его людей, где я буду чужой. Снова.

Я чувствовала себя Персефоной, которой Аид предлагал спуститься в Подземный мир.

— Но… — мои пальцы вцепились в одеяло, голос предательски дрогнул, — ты — изгнанник. И Атлантида… это же закрытый остров. Неприступный. Разве мне, чужаку, друидке, разрешат что-либо вывезти из королевства? Да хотя бы просто ступить на берег?

Я представила себя, стоящую на причале под взглядами сотни таких же высоких, беловолосых, остроухих красавцев с холодными, оценивающими глазами. И почувствовала себя жалкой, хромой мышью.