И в этот самый критический момент со стороны входа в пещеру раздался яростный боевой клич… на языке атлантов.

В пещеру ворвался отряд из шестерых воинов в синих, отливающих перламутром доспехах. Во главе них — высокий атлант с длинными волосами цвета яркой меди, развевающимися по ветру.

Атланты врезались в толпу кобольдов, как нож в масло. Их атака была стремительной и слаженной, вызвав панику в рядах врага. Мы тоже приободрились от появления неожиданной подмоги.

Даже драконица замерла, ее огромная голова склонилась набок — она явно вступила в контакт с Фергусом.

Но Тит Кавус был в ярости.

— Нет-нет-нет! Не должно так закончиться! — завопил он.

Он дернул за цепь, но драконица не реагировала. Тогда он швырнул, разбивая о камни под мордой драконицы маленькую стеклянную ампулу с дымящейся жидкостью.

Едкий дым ударил в ноздри чудовища. Драконица взревела от боли и ярости, мотая головой. Фергус с силой отшатнулся, прервав связь. Из его носа струйкой потекла кровь, лицо стало мертвенно-бледным.

Теперь на нас смотрело не несчастное существо, а разъяренный, ослепленный болью зверь. Ее дыхание провело черту огня между нами и алхимиком, отрезая нас от выхода.

Все замерли на мгновение, переводя дух. И в этой звенящей тишине раздалось тоненькое, но яростное: «Крииииии!».

Из проема лаборатории выбежала Брини. Моя крошка топотала лапками по камням, сердито надуваясь, как шарик, и встала между мной и гигантской драконицей.

Они уставились друг на друга. И я вдруг почувствовала это. Не слова, а потоки эмоций: боль, страх, гнев драконицы и настойчивое, упрямое сочувствие Брини. Я невольно «подключилась» к их безмолвному разговору, и мне в голову ударила яркая картина: на холке драконицы, среди облезлой чешуи, был уродливо «вплавлен» в плоть кусок кристалла явно искусственного происхождения.

Так вот как он ее контролирует!

— Убей их! Убей! — заходился в истерике Тит, сжимая в руке окровавленный обломок ампулы. — Ничто не должно мешать науке!

Драконица вновь зарычала, мотая головой. А я… вдруг прыгнула вперед и побежала, за десяток секунд преодолевая расстояние между нами. Спружинила ногами, нечеловеческим усилием взлетая по ее хвосту на холку и замахнулась посохом, метя острым концом в кристалл.

Вряд ли это поможет, но я должна попробовать…

Дзынь!

Камень вдруг лопнул как обычная стекляшка, разлетаясь по чешуе мелким крошевом.

Драконица… взревела. Но на этот раз не от боли, а от облегчения.

Я неуклюже скатилась с ее спины прямо в руки Шэру, который подхватил меня, уводя поскорее в сторону. А бывшая чешуйчатая узница взмыла вверх, обрушивая всю свою накопленную ярость на оставшихся тварей, на свою бывшую тюрьму-лабораторию и на самого алхимика.

Потом она с разбегу рванула вверх, в то место, где был костер с «вытяжкой», и пробила себе путь на свободу, уносясь в ночное небо с победным ревом.

А мы остались стоять в разрушенной пещере, залитой кровью и устланной телами, тяжело переводя дух.

Мы… и шестерка атлантов.

Друг напротив друга мы обменивались взглядами, оценивающе рассматривая друг друга. Впрочем, недолго. Красноволосый атлант медленно вернул клинок в ножны. Так же неторопливо подошел к Шэратану и… торжественно опустился на одно колено.

За ним, как по команде, склонились и все остальные атланты.

— Я, наконец, нашел тебя, мой король, — произнес он, и его голос зазвенел в наступившей тишине. — Атлантида ждет твоего возвращения.

— Король?! — первый возглас вырвался у Сильвии, чистый и звонкий, как удар стекла о камень. Ее глаза стали круглыми от изумления. — Кто король?

— Что ж… это многое объясняет, — пробормотал Марк, склонив голову набок и прищурившись с видом ученого, рассматривающего редкий экспонат. — Очень даже многое.

А я все еще молчала от шока, будто кто-то вышиб из меня весь воздух. Горло сжалось, а сердце колотилось, глухо ударяясь о ребра.

Это же чистый абсурд! Так не бывает в жизни. Разве что в тех дурацких пьесах, что обожают ставить в римских театрах для развлечения толпы, где раб к последнему акту внезапно оказывается потерянным принцем.

Неужели тот, кого я купила в вонючей палатке работорговца за пару серебряных монет, чью шею обжимал магический ошейник… Неужели он правда?..

Я смотрела на Шэра. На его вдруг ставшее бесстрастным и холодным, как мрамор, лицо. На идеально прямой профиль, который сейчас казался чужим. По моей спине побежали ледяные мурашки страха.

Его плечи расправились с новой, царственной уверенностью. Взгляд, обычно такой живой — то насмешливый, то яростный, то нежный, — стал тяжелым и отстраненным. Он медленно протянул руку красноволосому атланту, обхватил его запястье в дружеском, но властном жесте и помог ему подняться на ноги.

— Кайран. Рад видеть тебя, друг, — его голос прозвучал ровно, без тени удивления. Он принял их клятву верности как нечто само собой разумеющееся, как данность. — Моя благодарность тебе и твоей «Боевой звезде». Вы прибыли как нельзя вовремя.

Пока он говорил, его взгляд скользнул по мне. И этого было достаточно, чтобы плотина прорвалась.

— Шэр, какого Тифона тут происходит?! — мой голос сорвался, прозвучав слишком громко в тишине пещеры. В нем дрожала злость, даже ярость от того, что меня снова обманули, сыграли втемную. — Почему он назвал тебя «королем»? Это правда? Ответь мне!

Я впилась в него взглядом, все еще надеясь, что он сейчас усмехнется, махнет рукой и скажет: «Расслабься, Рокси, это была просто шутка. Дружеское прозвище».

Но его лицо оставалось непроницаемым.

И прежде чем он успел что-то сказать, из-за атлантских воинов выступила еще одна фигура. Атлант в возрасте, облаченный в темно-синие, отливающие перламутром одежды жреца Посейдона. Его лицо исказила гримаса негодования.

— «Шэр»?! Да как ты смеешь так обращаться к Его Высочеству, девчонка?! — он бросил на меня взгляд, полный такого презрения, что мне стало физически жарко. — Перед тобой Шэратан иль-Мор'ренн ванн Риннор! Склонись перед Повелителем Атлантиды, смертная!

— Олфирин, это излишне! — голос Шэратана прозвучал резко, а в его глазах мелькнула знакомая опасная синева ярости.

— Но, мой принц, никто не имеет права требовать чего-либо от будущего короля, а эта девушка…

— Она — имеет, — отрезал Шэр таким тоном, что жрец мгновенно смолк.

— О… Прошу простить, господин, — Олфирин склонился в почтительном, но все еще напряженном поклоне. — Радость от вашего возвращения помутила мой рассудок.

Я видела ярость во взгляде Шэра, направленную на старика. Но он не стал ничего пояснять, не сказал «Она моя жена», а просто приказал заткнуться. И это сработало! А у меня внутри все оборвалось и похолодело.

Все наши ссоры, мои попытки понять его, его поцелуи, его признания… Все это теперь казалось глупой, наивной возней в песочнице. А реальность оказалась куда проще и страшнее. Человек, которому я начала доверять… Да что там! Тот, в кого я влюбилась, скрыл от меня… целую вселенную. Посчитал недостойной знать то, что меняло все в наших жизнях.

Моя ярость внезапно утихла, оставив после себя ледяную, оглушающую пустоту обиды и горечи.

Голос прозвучал на удивление ровно и бесстрастно, будто не мой.

— Кайран?.. Олфирин? Ты знаешь их имена. Значит, ты правда все вспомнил, но не сказал. Почему? — я смотрела прямо на него, потом мои губы скривила горькая, безрадостная усмешка. — Хотя… какая разница. Шэратан иль-Мор'ренн ванн Риннор… Надо же, сколько титулов. Нижайше прошу прощения, Ваше Величество, если оскорбила вас своими словами и своим… присутствием.

Наше с ним молчание повисло в воздухе, густое и тяжелое. Я видела, что он понял двойственный смысл моих слов.

— Роксана, я объясню все позже, — его голос был все еще ледяным и напряженным. — Не здесь и не сейчас.

— А я предлагаю поскорее убраться отсюда, — рыжеволосый атлант бросил тревожный взгляд на потолок, с которого сыпалась мелкая каменная крошка. — Своды пещеры слишком повреждены. Обвал может случиться в любую секунду.