Он наклонился.

Его губы нашли мои. Уверенно. Не спрашивая разрешения. Я замерла от шока, ошеломленная внезапностью, холодом дождя и жаром его тела. А потом… потом тело отозвалось само. Тот самый предательский уголек, тлевший внутри с той самой ночи, вспыхнул ярким, неконтролируемым пламенем, сжигая сомнения и страх.

Я ответила на поцелуй. Со всей страстью, на которую была способна. С тем диким, неосознанным влечением, что сводило с ума с первого взгляда на этого высокомерного невольника с глазами цвета штормового моря.

Мои пальцы вцепились в его мокрую рубаху, сминая ткань, притягивая его ближе, еще ближе. Его руки крепче обвили мою талию и спину, прижимая к себе так, что я чувствовала каждый твердый мускул его торса, каждое мощное биение его сердца. Мир сузился до точки соприкосновения губ, до его вкуса — соли дождя, прохлады ночи и чего-то бесконечно его, горячего и запретного. Дождь лил на нас, смешиваясь, стекая по щекам, губам, шее, но мы его не замечали. Был только он. Его губы. Его руки. Его тело, прижатое к моему.

Он оторвался первым. Дыша чуть чаще обычного, его грудь вздымалась под мокрой тканью. Его глаза, темные и бездонные, как сама ночь, смотрели на меня. Его большой палец медленно, с непристойной нежностью, провел по моей нижней губе, смывая дождевую воду и… след его поцелуя.

— Это «спасибо»… — прошептал он хрипло, и его дыхание обожгло мою кожу, — …мне нравится куда больше.

— Почему жаба?! — возмущался Марк, развалившись на скамье в провонявшей табаком и пивом, в таверне «Ржавая кирка» шахтерского городка Фодина, пока мы ждали свой заказ.

До этого дырявого пристанища мы все же добрались, но лишь к вечеру следующего дня, когда вода ушла, а горные тропы вновь стали похожи на дороги, а не на русла бурных рек.

Мы разместились в самом углу, пахнущем дешевым вином, жареным луком и горной пылью.

— У всех друидов фамилиары как фамилиары: волк, кабан, на худой конец косуля, какая-нибудь. А вот какой прок от жабы?! — продолжал он, размахивая кубком с мутным пойлом. — С другой стороны… — он хитро прищурился, — ты можешь сдать эту неведому зверюшку в Императорский Зверинец и выполнить свое задание к Самайну. Одно задание – в карман!

— Да я лучше тебя сдам! — вызверилась я с такой искренней яростью, что рыжий маг моментально пересел на другой конец стола, чуть не опрокинув кубок.

— Эй-эй! Спокойствие, только спокойствие! Я же по-дружески!

— А чем ты эту жабенцию кормить будешь? — поинтересовался Годраш, отрываясь от огромного куска хлеба с салом. Он хохотнул, гулко, как обвал в горах. — Мух будешь ловить? Или она сама на твоем плече языком так: оп! оп! Удобняк! И ни один комар твою задницу не укусит. Ну, кроме остроухого.

Он снова загоготал, довольный собственной шуткой, а я смутилась. Неужели так заметно, что между мной и атлантом… что-то есть? Или у это тролля просто язык, как помело?

Рядом со мной на стул опустился Шэр, принеся с собой спасение в виде огромного блюда с дымящейся жареной свиной ногой и… маленькой мисочки с сырой, мелко нарезанной говядиной.

Он ловко подхватил с моего плеча «жабку», которая мирно дремала, свернувшись калачиком, и подтолкнул ее к мисочке. Та сначала недовольно надулась, издав тихий писк, но сообразив, что ей привалило угощение, мгновенно набросилась на мясо, разрывая его острыми коготками и заглатывая с жадным чмоканьем.

— Мясо?! — ахнула Сильвия, брезгливо сморщив носик. — С каких пор жабы едят мясо?!

— Эти — едят, — спокойно пояснил Шэр, отламывая себе кусок свинины, как обычно не торопясь объяснять что-то еще.

Марк вытаращил глаза, наблюдая, как крошечное создание уплетает сырую говядину с аппетитом льва. А после подозрительно поинтересовался, понизив голос:

— А людей она, случаем, не жрет?

— Подрастет — может и сожрать, — так же невозмутимо отозвался атлант, откусывая хлеб.

Годраш поперхнулся, а Сильвия, кажется, тоже захотела пересесть к Марку, но героически сдержала недостойный позыв, лишь побледнев.

— То есть, это вообще не жаба? — Подозрительно прищурилась я, наблюдая за своим прожорливым питомцем.

Одновременно я мысленно перебирала всех известных мне амфибий и рептилий Эрина и Империи. Ничего даже близкого! Эта голубоватая шкурка и пятна, эти когти, зубы…

— А кто тогда? — спросила я прямо, уставившись на Шэра.

Он медленно пережевал, вытер пальцы и нагло улыбнулся.

— Ты мне скажи. Кто из нас друид?

— Ах, ты!.. Ты… — я попыталась подобрать слово, которым можно было бы припечатать этого наглого, вечно все знающего и вечно молчащего атланта, но так и не смогла придумать. — Ты серьезно: знаешь, но не скажешь?!

Шэратан развел руками, делая вид невинной жертвы.

— Кстати, как ее назовешь? — поинтересовалась Сильвия, тоже рассматривая жабку, которая, наевшись, облизывала коготки с довольным видом. — У нее же должно быть имя?

Я растерялась. Имя? Я тысячу раз представляла, как назову своего фамилиара! Гордого оленя, стремительного сокола, свирепого кабана… Но голубую жабу-мясоедку размером с ладошку?

— Брини, — вырвалось у меня почти бездумно. Просто первое, что пришло в голову.

— Брини? На моем языке это значит «капелька». Красивое имя, — мгновенно одобрил Шэр, и в его глазах мелькнуло что-то теплое и понимающее. — Ей подходит.

Он кивнул на жабку. Та, словно услышав, повернула свою мордочку и издала довольное: «Ква-арк!»

— Слышала? Теперь ты Брини, — торжественно объявила я ей. Она лизнула воздух в мою сторону.

— Кстати, я поговорил с хозяином таверны по поводу шахты «Тенистой», — вставил Марк, подкладывая Сильвии добавку из общей миски. — Он говорит то же, что и наши проводники. Только добавляет, что барабаны теперь слышны даже днем, особенно перед туманом. И что в последнюю неделю пропали еще трое рабов, посланных за инструментом в заброшенный штрек.

Едва он договорил, как в таверну ввалился Кассий Лонгин, управляющий рудником. Он выглядел измотанным: его добротная туника была в грязи, а лицо стало серым от усталости.

— Проклятый потоп дороги размыл, — он тяжело дышал, опираясь о косяк двери. — Наконец-то добрались... Прошу извинить, что не встретил вас вчера, как договаривались.Пришлось задержаться в Картахене, пока дождь пройдет.

Мы переглянулись, промолчав о том, что сами лишь пару часов как приползли в городок, и сейчас выглядели, наверное, не лучше.

— Ничего. Мы тоже… задержались, — смущенно кашлянул Марк и торопливо перешел к делу. — Господин Кассий, у нас вопросы. Почему нам не рассказали о барабанах? О пропаже еды и слитков? О людях, которые исчезают бесследно?

Кассий махнул рукой, снимая мокрый плащ и опускаясь на свободную скамью с тяжелым вздохом.

— Барабаны… — он пренебрежительно сморщился. — Эхо от горных склонов и ущелий. Так бывает из-за ветра или воды.

— Но они все так уверены, — пробормотала Сильвия.

— Страхи темного люда, госпожа жрица, — махнул рукой управляющий. — Рабы и плебеи всегда найдут, кого обвинить, лишь бы не работать. То духи гор, то демоны Тартара.

— А пропажи еды и слитков? — не унимался рыжий маг.

Управляющий пожал плечами.

— Воруют свои же. Всегда воруют. Кого-то поймали, выпороли или повесили… Но всегда найдется тот, кто думает, что именно ему улыбнется Фортуна. Так и висят потом вдоль дороги… счастливчики. Так что не слушайте эти сказки.

— Сказки?! — оглушительный рев прозвучал из угла таверны.

Пожилой, коренастый мужчина с лицом, изрытым шрамами и прожилками, был явно давно и крепко знаком с забродившим виноградным соком. Он встал, пошатываясь, и направился к нашему столу.

— Сказки, сучий ты сын?! — заорал он, грохоча кулаком по столу. — Я своими глазами видел этого демона, Кассий Лонгин! Вот этими вот! Глазами!

— Прошу простить, — неловко пробормотал управляющий. — Это Брут Феррекс — старый шахтер, отработавший в «Тенистой» дольше всех.