— А все вы докопались, сукины дети! — бушевал Брут, тыкая грязным пальцем в бледнеющего управляющего. — Жадность! Дурость! Жилы им мало! Копали все глубже и глубже! А там… — он понизил голос до драматического шепота, но его все равно слышала вся таверна, — …там Тартар! И выпустили… демона! Черного, как сажа! С глазами, как угли! Слышу: рычит, земля трясется! А запах… запах серы и гари! Это он людей забирает! Это он жилу сожрал, проклятый! Ты сам знаешь где! — Он снова заорал, тыча пальцем уже в сторону гор. — Там, где старые штольни обвалились! Там вход в самый Тартар!
Кассий вскочил, его лицо побагровело от гнева и смущения.
— Брут! Замолкни! Ты пьян!
— Пьян?! — заревел старик. — Да я трезвее тебя, щенок! Я все видел! А ты, прихвостень Флакка, только и умеешь, что рты затыкать да пороть! Докопаетесь! Всех нас тут демон сожрет! И тебя первого, Кассий Лонгин! — Он плюнул на пол к его ногам, развернулся и, пошатываясь, побрел обратно к своей кружке, бормоча проклятия под нос.
В таверне повисло тягостное молчание. Кассий стоял, дрожа от ярости и унижения. Мы переглядывались, пытаясь отделить пьяный бред от крупиц правды. «Черный демон с пылающими глазами»? «Запах серы и гари»? «Лаз обвала в старых штольнях»?
Это звучало куда страшнее, чем какие-то кобольды. И слишком правдоподобно для простой выдумки.
Вскоре все разошлись по своим комнаткам под крышей таверны: тесным, пропахшим сыростью и свалявшейся шерстью. Я устроила Брини на подушечке из свернутого плаща в изголовье кровати. Она свернулась клубочком и почти мгновенно уснула, ее бока равномерно вздымались.
Я пыталась уснуть, но мысли крутились как бешеные. Кроме того, что происходит в этих горах, я вспомнила слова Шэра. Он обещал рассказать, как Брини связана с той ночью и с нашей проклятой свадьбой.
Любопытство оказалось сильнее усталости и смущения. Пусть только попробует и в этот раз умолчать!
Я встала, тихо прошла по скрипучему коридору к его двери. Сердце колотилось глупо и громко. Я мялась на пороге, кусая губу, но все же постучала легонько костяшками пальцев.
Дверь открылась почти мгновенно. Шэр стоял на пороге, уже без верхней туники, в простых льняных штанах. Его белые волосы были распущены по плечам. Он явно не спал и… явно ждал. Меня.
По крайней мере, Шэр точно не удивился моему появлению, а только бросил:
— Думал, ты раньше придешь, — прозвучало его ровный, чуть хрипловатый голос. Он отступил на полшага, жестом, больше похожим на приказ, чем на приглашение: — Проходи.
Я переступила порог, сглотнув комок нервного напряжения. Жар, предательский и знакомый, начал подниматься от шеи к щекам.
— Занята была… Устраивала Брини…
Комната была такой же убогой, как моя: узкая койка, грубый стол, таз с водой. Но в его присутствии она казалась еще меньше. Воздух стал гуще, стены – ближе. Атлант обладал странной способностью заполнять собой любое пространство, делая его тесным и электрически заряженным.
— Как она? — спросил он, его голос был спокоен, но взгляд, скользнувший по мне, казалось, выискивал что-то глубже формального ответа. — Точнее, как вы вместе?
— Ну… Непривычно видеть себя другими глазами. Улавливать чужие эмоции, — призналась я, глядя куда-то мимо его плеча. — Но я ожидала, что почувствую наше слияние как-то… более сильно, остро. Подозреваю, это из-за того, что она слишком маленькая… детеныш.
— Да, она совсем малек, — кивнул Шэр, его губы тронула едва уловимая улыбка. — Даже не подросток. Головастик, по сути.
— А ее… родители? — спросила я осторожно, внезапно осознав всю хрупкость существа, доверившегося мне.
Он пожал сильными плечами, тень скользнула по его лицу.
— Кто знает. Могли погибнуть. Или… дождевой поток мог просто смыть гнездо. Водяные драконы откладывают яйца высоко в прибрежных скалах материка. Детеныши, когда подрастают, находят дорогу в море сами.
— Во-дя-ные… — я прошептала, растягивая слово, пытаясь осмыслить. — …драконы?!
Шок ударил, как обухом по голове. Ужас – холодный и липкий – смешался с диким, нелепым восторгом. Дракон?.. У меня фамилиар – дракон?!
— Все же проговорился, да? — он усмехнулся, проводя ладонью по волосам и убирая от лица белые пряди.
— Дракон… — повторила я, все еще не веря. — С ума сойти.
— Пока что очень юный малек, — поправил меня Шэр. — До того дракона, которого ты представляешь, ей расти годы. Точнее, десятилетия.
Я умолкла. В голове крутились обрывки мыслей: Чем кормить дракона? Как лечить? Где она будет спать, когда вырастет с дом?
Мы точно не проходили этого в Обители. В бестиариях Эрина и Империи водяных драконов не было, но Шэр узнал ее мгновенно… Значит, они водятся… Там? В его таинственной Атлантиде?
О, боги! Как вообще растить дракона?! Паника сжала горло.
— И… — я сглотнула, собираясь с духом, — ты обещал рассказать, как связано появление фамилиара с… Бельтайном.
Я тщательно избегала слова «свадьба», но атлант же, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Он оттолкнулся от стены и отодвинул единственный скрипучий стул, жестом предлагая сесть. Сам же прислонился к стене рядом, скрестив руки на груди. Его тень легла на меня, огромная и укрывающая.
— Да. Ты помнишь, в чем суть Ритуала Свадьбы между людьми и иными расами? — спросил он прямо. Слово «свадьба» прозвучало из его уст естественно и неотвратимо.
Я кивнула, вспоминая смутные знания друидов. Брачным связям на занятиях в Обители было отведено не так много времени, буквально один-два урока. Все равно свадебными церемониями занимаются Высшие мастера-архидруиды, а не выпускники.
— Да, помню. Уравновесить энергии. Связать долгую жизнь нелюдя и короткий век человека… Чтобы предотвратить раннюю смерть одного из пары и обеспечить… здоровое потомство.
— Верно. Но это не все, — его голос понизился, стал глубже, интимнее в тесноте комнаты. — В момент консумации брака…
— Которой у нас не было! — выпалила я, чувствуя, как уши пылают.
— Фактически не было, — согласился он спокойно, но его тяжелый, неумолимый взгляд скользнул по моим губам, заставив сердце екнуть и бешено забиться. — Но магия Бельтайна засчитала наш поцелуй и… намерения. Так вот, в этот момент происходит еще кое-что: все магические воздействия, заклятия, блоки, проклятия – все, что было наложено на жениха или невесту с рождения и до свадьбы – все разрушается. Сметается силой брачной магии.
— Причем тут это? — мое удивление граничило с раздражением. Я не понимала, куда он клонит.
— То есть тебя даже не смутило за месяц пути из Нарбонны в Картахену, — его губы искривились в откровенной, почти дерзкой усмешке, — что лошади перестали шарахаться от тебя, как от огня? Что птицы не улетают с воплями? А та старая дворняга у постоялого двора позволила себя погладить?
Я замерла. Проклятье. Он прав. Я замечала! Но отчаянно игнорировала странную остроту мира. Звуки казались громче, запахи – насыщеннее, краски – ярче. Ощущение жизни вокруг: травы, деревьев, животных, било в меня в десятки раз сильнее, чем раньше.
Но все это время я была слишком занята тем, чтобы украдкой проверять запястье: погасла ли проклятая брачная татуировка?
— Я… я не придала значения, — пробормотала я, чувствуя, как жар пылает не только на щеках, но и на шее, на груди. — Слишком много всего происходило…
Ложь. Я просто боялась копнуть глубже. Боялась признать, что связь с Шэром дает не только злость и стыд, но и… это.
— Что ж… Я, конечно, не маг, — Шэр вздохнул и развел руками, его усмешка сменилась странной серьезностью. — Не в вашем, имперском, понимании. Если сомневаешься – спроси Марка. Он должен знать теорию. Но судя по тому, что произошло… — Его взгляд стал пронзительным, почти физически ощутимым. — …На тебя когда-то, очень давно, наложили мощное заклятие. Чары, блокирующие твой дар друида. Полностью подавить не смогли и сила растений прорвалась. Но связь с животным миром… ее отрезали. Закрыли. И она была заблокирована до той ночи. Магия брака разрушила этот блок.
