Старуха кряхтя полезла за буквицей. Я протянула руку, чтобы взять весь пучок для осмотра, но она одернула его.

– Чего? Не доверяешь? Сама знаешь, лучшая буквица в округе! Собрана на рассвете Самайна, сила в ней – хоть мертвого поднимай!

Я взглянула на плотные листья и мелкие цветки. И вздохнула.

– Маэва, буквицу собирают до цветения, когда сила в листьях. Эта уже отцвела, половина силы ушла в семена. Давай ту, что слева, она лучше.

Травница фыркнула, как разозленный еж, но сунула мне другой пучок. С вереском было еще хуже. Она протянула пучок с явными сероватыми пятнами плесени у основания стеблей.

– Собран в сыром овраге, да?.. – я понюхала. – И сушился в плохо проветриваемом месте. Для лечебного отвара не годится. Дай из связки, что под потолком висит.

– Да ты, девка, не покупатель, а сущее наказание! – зашипела Маэва, краснея. – Кто тебя учил, выскочка?!

- Ата Шанаэйра, - мстительно сообщила я. - Лично учила смотреть, нюхать и чувствовать. Уверена ей будет интересно узнать, все что ты о ней думаешь. Дай барвинок.

Выговаривать “змеище Шане” за некачественное обучение дураков не было. Травница тут же умолкла и потянулась за следующим товаром.

Барвинок был пересушен до хрупкости, листья крошились в пальцах. Солнце его убило, разрушив целебные алкалоиды.

– Этот лежал на южном окне, да? Пересушен. Нужен тот, что в тени сушился. Листья эластичные, темно-зеленые.

– Ах так?! – травница стукнула костяшками по прилавку. – Сама выбирай, раз такая умная! Коли все знаешь! А потом не жалуйся, если зелье не сработает!

Я лишь вздохнула, отодвинула некачественные пучки и стала сама перебирать связки. Руки автоматически двигались, оценивая упругость стеблей, цвет, запах. Мир сузился до трав, их горечи и зелени. Здесь, среди растений, я успокаивалась, чувствовала себя уверенно.

Все еще была Роксаной Валерией, друидом Эрина, а не…

Чья-то рука протянулась рядом, аккуратно положив на прилавок передо мной небольшой пучок тимьяна. Стебли ровные, листья серебристо-зеленые, без повреждений, собран на пике цветения – идеальный.

Инстинктивно я кивнула, уже протягивая руку, чтобы взять его к своей стопке… И замерла.

Рука. Мужская. Сильная, с длинными пальцами и шрамом поперек костяшек указательного пальца. Шрам… знакомый.

Ледяная волна прокатилась по спине. Сердце бешено колотилось где-то в горле. Медленно я подняла взгляд.

Высокий. Стройный. Шатен с аккуратно подстриженными волосами цвета темного дуба. Одежда простая, дорожная, но качественная – темно-зеленый дублет, коричневые штаны, сапоги без лишних деталей. Ничего не выдавало наемника. Кроме глаз. Ореховых. Пронзительных. Холодных и оценивающих.

– Ты… – вырвалось у меня хриплым шепотом. Рука сама потянулась к посоху друида, прислоненному к прилавку.

– Я… – спокойно согласился он. Беззлобно, даже с легкой усмешкой. – Соскучилась?

Его голос был ровным, бархатистым, без тени напряжения. Он тоже перебирал пучки трав рядом, будто случайный покупатель.

– Надеялась, что больше никогда тебя не увижу.

Адреналин влился в кровь, заставив забыть про боль в плече, где до сих пор ныла затягивающаяся рана от арбалетного болта. От него.

– Иронично, – он сорвал листик с какого-то стебля, размял в пальцах, понюхал. – Но как раз в этом и заключается мой контракт. Гарантированная… встречаемость.

– Да… ты всегда где-то рядом. Как твое имя, “Лар”? – выдохнула я, отрезая путь к отговоркам. – Настоящее. Не кличка наемника.

Он замер на мгновение. Его ореховые глаза прищурились, изучая меня, будто взвешивая риски. Травница Маэва, почуяв неладное, шмыгнула в подсобку. Тишина в лавке стала густой, звенящей.

– Октавиан, – хмыкнул он наконец, спустя долгую паузу, когда я уже решила, что ответа не будет.

– Октавиан… Восьмой?..

– Тебе тоже нравится этот “милый” римский обычай: давать личные имена только первым четверым? Первенец – гордость, второй – надежда, третий – запас, четвертый… на всякий случай. А дальше? Пятый, Седьмой, Девятый… – Он произнес это с отвращением. – Как скот нумеруют. Впрочем, кому я рассказываю, да? У девочек вообще нет личного имени. Просто "дочь Гая" или "дочь Ливия". Пока не выдадут замуж и не назовут по мужу.

– Кроме меня, – невольно вырвалось у меня. Я поймала его взгляд. Он был пристальным, почти… заинтересованным.

– Кроме тебя, Роксана, – тихо подтвердил он. Его взгляд скользнул по моим волосам, лицу, задержался на губах. – Возможно, единственная девочка во всем Риме, которая носит собственное имя.

Между нами возникла неловкая пауза.

– И что дальше? - буркнула я, торопясь убрать это. - Вновь попытаешься меня убить? Прямо здесь? В лавке травницы?

– Нет. Уже нет, – он спокойно покачал головой и сделал шаг ближе. Слишком близко. Я почувствовала запах кожи, металла и ветивера. – Знаешь, ты будто заколдована. Богами или демонами подземного мира… Я сделал три попытки. Три… Ни одна не удалась. Ты выжила даже в тумане Дикой Охоты… По моему кодексу – это предел. Фортуна явно на твоей стороне, Роксана Валерия. А я не воюю с Фортуной.

– И много пунктов в твоем «кодексе»? – голос мой зазвучал ядом. – Так понимаю, принципа «не убий ближнего своего» там нет?

Он усмехнулся, но в его глазах не было веселья.

– Знаешь, какое первое правило наемного убийцы, Роксана?

Он наклонился чуть ниже, его дыхание коснулось моей щеки. Я отпрянула, но он стоял слишком близко, а за моей спиной был прилавок. Его ореховые глаза смотрели прямо в мои, в них было что-то… притягательное, как змеиный гипноз. Опасное.

– Не болтать с жертвой? – процедила я.

– Это второе правило. Им я, кажется, пренебрегаю, – его губы тронула легкая улыбка. – Первое правило: не узнавать лишнюю информацию, кроме той, что нужна для заказа. Только внешность, маршрут, охрана… Чтобы не привязаться. Не почувствовать… – он сделал паузу, его взгляд скользнул по моим губам, – …жалость. Или что-то еще… Не увидеть ум, решимость, красоту. Ты… необычная, Роксана. Редкая… притягательная.

Его голос стал шепотом, обволакивающим, опасным.

Он навис надо мной, заполняя собой все пространство. Его рука медленно поднялась, будто чтобы поправить мою прядь, но я замерла, парализованная смесью ужаса, гнева и… странного, нежеланного чувства.

Он был красив. Слишком красив. И опасен, как кинжал с отравленным лезвием. Его лицо приближалось. Я почувствовала тепло его кожи, увидела длинные ресницы, тень щетины на сильном подбородке. Его губы уже почти касались моих…

И вдруг, как удар молнией, в памяти вспыхнуло другое лицо. Белые волосы. Синие, как океанские глубины, глаза. Холодные и непроницаемые. Шэр.

Резко, как от прикосновения раскаленного железа, я отпрянула. Посох друида взметнулся передо мной горизонтально, как барьер.

– Что ты делаешь?! – мой голос сорвался в крик от злости и отвращения к самой себе за миг слабости.

Он замер. Его лицо стало каменным. Вся теплота, весь опасный флер исчезли.

– Ничего, – отрезал он резко, отступая на шаг. Он сделал еще шаг назад, к выходу. Его ореховые глаза сверкнули льдом. – Разве что хочу предупредить, что в случае с вашей группой… задание будет считаться выполненным, даже если будет минус два из трех. Контракт на группу. Понимаешь?

Осознание ударило, как кувалда. Марк. Сильвия. Он прямо говорит, что убьет их! Кровь бросилась в голову.

– Ах ты, сукин сын! – зарычала я, забыв про осторожность. Ярость затопила все, сжигая страх и сомнения. – Только попробуй тронуть моих друзей и, клянусь, я засуну этот посох тебе в задницу!

Он уже стоял в дверях. Оглянулся.

– Хочешь это сделать прямо здесь? В лавке травницы? – Он повторил мои же слова, а его усмешка стала шире, злее. – Сомневаюсь. Но тому рыжему магу и малахольной жрице… посоветуй лучше смотреть за спину. Очень внимательно смотреть.

Он развернулся и вышел, растворившись в солнечном свете переулка так же быстро и бесшумно, как появился.