— Тэйн, — шепчет она, так хрипло и сладко, что желание накрывает меня новым витком.

Я прочищаю горло, вырывая себе секунду, чтобы собраться, и подхожу к её постели.

— Как ты себя чувствуешь?

Едва заметная улыбка трогает её полные губы — до боли чувственная.

— Бывало и лучше.

Грубый смешок срывается с моих губ прежде, чем я успеваю его удержать — с низким, рычащим оттенком.

— Поверю.

Она смотрит из-под опущенных ресниц, в её взгляде — острая, ясная умность, несмотря на затуманенность.

— Ты пришёл отчитывать меня за Чуму? — спрашивает она.

Я приподнимаю бровь от её формулировки, подавляя вспышку ревнивой ярости, готовой взорваться в груди.

— Нет, — бурчу. — Но кое-что спросить нужно.

Айви напрягается, её гибкое тело скручивается, как туго натянутая проволока. Она изучает меня несколько секунд, будто взвешивая свои слова.

— Это я попросила его…? — она не договаривает, и по её тонким чертам пробегает тень неуверенности.

Я киваю, удерживая её взгляд.

— Да. Это была ты.

Она колеблется, прикусывая нижнюю губу. Затем, почти неслышно:

— …Да. Ты… будешь меня наказывать?

Лоб хмурится от дрожи в её голосе, от внезапной вспышки страха, которая мгновенно портит её запах.

Её взгляд впивается в мой, смесь ярости и осторожности.

— С чего бы мне тебя наказывать, Айви? — мягко спрашиваю я, убирая влажную прядь с её лба. — Это твое тело. Ты имеешь полное право решать, кто тебя трогает.

Боже. Я хочу, чтобы это был я.

Она моргает, губы едва заметно приоткрываются. Я почти вижу, как шестерёнки крутятся в её голове, как она обрабатывает простую истину, которую большинство альф у неё бы отняли.

Спустя долгий, напряжённый миг она, кажется, выныривает из мыслей.

— Если не за это, то… — начинает она.

Я тихо смеюсь, покачивая головой.

— Нет, малышка. Совсем не за это. — Наклоняюсь ближе, ловлю её взгляд, убеждая её увидеть искренность в моём. — Дело в другом. Тебе здесь небезопасно, Айви. Не в таком состоянии. Конвой вот-вот прибудет, чтобы закрыть сделку. А твой запах… — я умолкаю, когда этот сводящий с ума аромат снова вспыхивает в воздухе.

Она краснеет, зрачки расширяются, аквамариновые глаза превращаются в узкие полоски вокруг чёрной глубины.

— Мой запах? — шепчет она.

Я киваю, сглатывая.

— Это маяк, кролик. Для каждого одинокого альфы в радиусе пары миль. Зовёт их сунуть свои носы сюда, как псов в гоне. — Краешек моих губ дёргается в горькой усмешке. — Включая и меня.

Справедливости ради, она не дёргается от моей волчьей ухмылки — этот гордый наклон подбородка не меняется ни на йоту. Но я замечаю, как её горло судорожно дёргается, как дыхание на миг прерывается.

Она прекрасно понимает, о чём я говорю. О том, что её сочный запах делает с самыми примитивными частями мозга альфы.

— Значит, — шепчет она, удерживая мой взгляд с такой силой, что кровь в жилах начинает гудеть, — какое у тебя решение?

Кончик её языка скользит по полным губам, и от этого простого, невинного жеста во мне снова вспыхивает желание. Я сжимаю зубы, сопротивляясь внезапному порыву наклониться и забрать этот дразнящий рот — поглотить её тихие стоны и прерывистые вздохи.

— Тебе нужно выбрать одного из нас, — хриплю я, и слова выходят почти рычанием. — Кого-то из стаи, кто проведёт тебя через эту течку. Кто не даст другим ублюдкам учуять тебя.

Айви застывает, её гибкое тело становится абсолютно неподвижным. Кажется, даже дыхание замирает на пару драгоценных секунд, пока смысл моих слов доходит до неё.

Потом — тихо, так тихо, что я едва слышу сквозь собственный оглушающий пульс:

— Ты… позволишь мне выбрать себе партнёра на течку?

Я откидываюсь назад, давая ей пространство, и заставляю себя кивнуть.

— Конечно. А почему бы нет?

Её взгляд отводится в сторону, тонкие черты лица морщатся.

— Потому что… вы — альфы, — шепчет она, так тихо, что мне приходится вслушиваться. — Вы берёте, что хотите. Так всегда было.

Боль в её голосе, обнажённая уязвимость, которую она вдруг позволяет мне увидеть… это удар. Настоящий удар, который вышибает воздух из лёгких.

Какие же кошмары преследуют её? Какие ужасы совершили над ней мои сородичи, чтобы оставить такую выжженную травму? Мысль об этом поднимает во мне ярость — белую, едкую, обжигающую.

Я поднимаю руку и накрываю её щёку ладонью, заставляя снова встретиться глазами.

— Не в этот раз, Айви, — произношу я, и слова звучат, будто клятва. — Не с нами.

Она долго изучает моё лицо, словно пытаясь проникнуть в самую душу. И, кажется, находит то, что искала. Плечи чуть опускаются, напряжение медленно сползает с неё.

— Но… — шепчет она, снова прикусывая нижнюю губу. — Это… не создаст… напряжение? Если я выберу одного из вас, а не других?

Я обдумываю её вопрос, подавляя низкое рычание, поднимающееся в груди от одной мысли о том, что она выберет не меня. Что я буду смотреть, как один из моих братьев метит её, доводит до тех вершин, которые я хочу дать ей сам.

Наконец, я заставляю себя встретить её взгляд прямо, не моргая.

— Это не важно, — говорю я низко, окончательно. — Что бы ты ни решила — мы это примем. Без споров. Без вызовов. Я даю тебе свое слово.

Айви задерживает мой взгляд ещё на несколько ударов сердца. Я почти вижу, как её ум перебирает варианты, взвешивает каждую грань моего обещания. Затем медленно кивает.

— А что насчёт… — она запинается, зубы снова цепляются за губу. — Насчёт Призрака?

Имя бьёт в меня, как кулак в грудь. Паника и инстинктивное отрицание взмывают во мне одновременно.

Я не мог расслышать правильно. Или она совсем рехнулась?

— Призрака? — переспросил я, когда наконец смог говорить. Мне не удаётся убрать оттенок недоверия из голоса.

Айви кивает ещё раз, увереннее.

— Он спас меня, когда я сбежала, — шепчет она, и по её тонким чертам пробегает ранимая тень. — Лечил мои раны, держал меня в живых, пока остальные охотились. Я… доверяю ему.

Я смотрю на неё долго. Абсолютно ошеломлённый. Из всех альф, которых она могла выбрать… Призрак? Мой брат — пусть и не по крови — тот бешеный зверь, которого даже я едва удерживаю большую часть времени?

— Айви… — начинаю я, но замолкаю, качнув головой. Как объяснить ей тяжесть того, что она предлагает? Какую опасность она принимает, позволяя Призраку приблизиться настолько?

Она не понимает, какая тьма живёт под его маской. Какая ярость кипит под кожей. Магма под камнем — горячая, смертельная.

Как будто почувствовав мои сомнения, она наклоняется чуть ближе, её ладонь касается моей руки.

— Остальные ему не доверяют, — шепчет она, каждая нота — тихое убеждение. — А ты?

Я открываю рот, чтобы сразу сказать нет. Чтобы выдать, что, конечно же, я не могу доверить ему даже воздух рядом с ней. Я люблю его. Я бы умер за него. Но я его знаю. Он — зверь. Сила природы, которую не удержать и не обуздать. Я рисковал своей жизнью, своими людьми, чтобы держать его под контролем — но её?

Её я не отдам на риск. Даже ему. Он мой брат. Но он всё ещё монстр. Настоящий монстр.

Но слова не выходят. Потому что, как бы это ни было безумно… Я понимаю, что доверяю ему. С ней — по крайней мере.

Не той версии Призрака, что рвётся в бой с первобытной жестокостью, разрывая врагов в кровавом угаре. А той другой — тихой, тени, которую он почти никому не показывает. Той, что проявилась в Краснозубых горах, когда он укрывал Айви от холода, защищал её своим телом.

Как бы искорёжена ни была его психика, в нём всё ещё есть этот зачаточный инстинкт защищать…

свою омегу.

Нашу омегу.

Она хорошо влияет на него. Я давно не видел эту сторону в нём. Если вообще когда-либо видел.

Вопрос только в том… готов ли я доверить самое дорогое, что у меня есть, монстру? Даже тому, которого люблю. Но я ведь тоже монстр. Что делает меня лицемером.