— А потом?

Я тяжело вздыхаю — звук теряется в стерильном воздухе клиники.

— Потом… мне придётся ввести её в медикаментозную кому.

Его глаза расширяются — шок, неверие, гнев.

— В кому? Всё настолько серьёзно?

Я ставлю шприц на металлический столик, опираюсь руками в край койки.

— Её организм в состоянии тяжелейшего истощения, Тэйн. Системы один за другим выключаются. Если не дать телу шанс восстановиться… — Я не заканчиваю. Смысл очевиден.

— Блять… — он проводит рукой по лицу. — И кома поможет?

— Она даст телу возможность полностью сосредоточиться на восстановлении. Я поставлю зонд, чтобы обеспечить медленную, контролируемую подачу питания. Даже если бы она сейчас согласилась есть, быстрая еда может отправить её тело в шок.

Тэйн долго молчит, глядя на омегу. Я почти слышу, как внутри него вращаются шестерёнки — гнев, ужас, беспомощность… и готовность сделать всё, чтобы она выжила.

Наконец он смотрит на меня.

— Делай. Что угодно, Чума. Только… спаси её.

Я киваю — коротко и твёрдо.

— Я спасу.

Я возвращаюсь к работе. Укол. Зонд, проведённый с осторожностью. Проверка капельницы. Настройка мониторов.

И всё то время во мне бурлит тихая ледяная ярость — за то, что кто-то довёл эту женщину до такого. Эту омегу. Её тело — кожа да кости, травмированное, поломанное, едва живое.

Да, омега могла наброситься на охранника. Могла оставить ему следы от зубов, синяки, что угодно.

Но не это.

Не эта карта насилия, нанесённая на её кожу. Какие чудовища сделали такое? Какое извращённое оправдание могло быть у них, чтобы морить голодом омегу? Бить её, снова и снова?

Центр.

Он солгал.

Нам солгали.

И за это придётся отвечать.

Но не сейчас.

Сейчас — она важнее.

Мой фокус сужается до одного: до слабого, но упрямого ритма её сердца. До едва заметного движения её груди.

Она борется.

Она — настоящая боец. Это было ясно с самого начала.

ПРИЗРАК

Запах.

Её запах.

Он забивает каждую мысль.

Каждый вдох.

Хочу почувствовать его на языке.

Вкусить.

Хожу взад-вперёд перед дверью клиники.

Сжимаю и разжимаю кулаки.

Её держат там.

Заперли.

От меня.

— Эй, урод, что завис?

Виски. Голос — как ржавым железом по кости.

Не отвечаю. Шагаю дальше.

Раз-два-три-четыре… разворот.

Раз-два-три-четыре.

Запах омеги крепнет возле двери.

Сладкий. Резковатый.

Ваниль.

Жимолость.

Мёд.

То, чего я никогда раньше не чувствовал, но узнал мгновенно.

Голова кружится.

— Ты ведь не собрался туда ломиться? — Виски заступает мне дорогу.

Плохая идея.

— Маленькая омега — вне досягаемости, — ухмыляется он. — Приказ босса.

Оскал. Металл клыков скрыт за маской, но он его видит. Чувствует. Не слова — рык. Глухой, низкий, вырванный повреждённым горлом.

— Твою мать, псих, — бормочет он, отступая. — Не понимаю, зачем Тэйн тебя вообще держит. Ты бешеная псина, тебя бы давно пристрелить.

Он смеётся — но в голосе страх.

Я бью в стену.

Гулкий удар.

Бетон осыпается, оставляя глубокую вмятину.

Виски дёргается.

Смотрю прямо. Дышу тяжело, маска гремит.

— Да пошёл ты, — бросает он, разворачиваясь. — Твоё дело. Чудовище.

Чудовище.

Фрик.

Урод.

Пусть боятся.

Лучше страх, чем жалость.

Но мысли возвращаются к омеге.

Тэйн сказал нам взять её запах.

И теперь он в крови.

Её аромат всё ещё на моих губах.

Сладкий. Тянущий.

Хочу уткнуться лицом в её шею.

Дышать глубоко.

Поглощать.

Рык набухает в груди, тяжёлый и хищный.

Омега… Айви.

Моя.

Нет.

Опасные мысли.

Тэйн горло мне вырвет.

У меня и так половины не осталось.

Тогда уж точно не смогу её нюхать.

Руки тянутся к двери.

Сорвать.

Открыть.

Войти.

Увидеть её.

Она пахла страхом.

Резким, обжигающим.

Я мог бы её защищать.

Закрыть собой.

Прикрыть.

Нет.

Кого я обманываю?

Я зверь.

Убийца.

Стоит только дотронуться — сломаю.

Хрупкие кости.

Тонкое тело.

Но мне хочется попробовать.

Хочется почувствовать её ладони на себе.

Мягкие. Тёплые.

Трогали бы они без боли?

Хотя бы раз?

Воспоминания вспыхивают:

Удары.

Пинки.

Арматура.

Камни.

Я трясу головой резко.

Глупость.

Слабость.

Я не щенок, который тянется к ласке.

Я Призрак.

Я не чувствую…Но чувствую.

Слишком много.

То единственное, что не удалось выжечь из меня.

Провожу рукой по волосам.

Тяну сильно, пытаясь удержаться.

Но её запах снова накрывает.

Тёплый.

Сладкий.

Мучительный.

Они не смогут держать меня подальше от неё вечно.

Рано или поздно кто-то ошибётся.

Оставит щель.

Шанс.

И тогда…

Омега.

Моя.

ВИСКИ

Жжёт лёгкие — и, чёрт возьми, это приятное жжение — пока я бегу по периметру базы. Ботинки глухо бухают по земле, поднимая за собой пыль.

А в голове только одно.

Айви.

Её запах всё ещё держится у меня в носу даже здесь, в горах. Землистый, сладкий… жимолость в лесной чаще.

И сводит меня, блядь, с ума.

Я бросаю взгляд на низкое бетонное здание клиники. Чума держит её там взаперти, делает с ней хрен знает что.

Я ему, сука, никогда не доверял. Но Тэйн, похоже, доверяет. Значит, мне остаётся только терпеть.

Хотя мне это, мягко говоря, не нравится. Омега в таком состоянии… что с ней, чёрт побери, там сделали?

Краем глаза замечаю движение — замедляю шаг. Огромная туша Призрака бродит сбоку клиники, задрав голову, будто чудовище, вынюхивающее добычу.

Да он тут не один такой.

Ранее я уже видел Валека — стоял неподалёку, точил свои ебаные ножи, а ледяные голубые глаза не сводил с двери.

Мы все кружим вокруг неё, будто она держит нас на поводках — и ни один даже не понимает почему. Как какая-то древняя, первобытная хрень вшита нам в ДНК.

Чтобы что?

Защитить её?

Присвоить?

Да хрен его знает.

Идея Совета — будто омега должна нас «успокоить» — звучит как долбаный анекдот. Она почти ничего не сказала с тех пор, как приехала, а уже творит с нами чёрт знает что.

Я торможу, согнувшись, упершись руками в колени. Пот льётся в глаза, размывая картинку. Но даже так я вижу заднюю дверь клиники — мрачную, железную, скрывающую всё, что происходит внутри.

— Да пошло оно, — бурчу я, вытирая лицо краем футболки.

Ноги сами несут меня вперёд, по истоптанной земле — по кругам, которые мы, беспокойные альфы, набиваем снова и снова.

По кругам, которые я набиваю.

Дверь клиники возвышается передо мной, тускло-серая. Я поднимаю руку, чтобы постучать… и опускаю. Чума не хочет, чтобы его отвлекали. Но мысль о том, что она там одна… больная… слабая…

Глухой рык сам рвётся из моей груди.

Не могу оставить её с ним.

Пробую ручку. Заперто.

Ну конечно, блядь.

Я мог бы вышибить дверь ногой, но тогда пришлось бы иметь дело с Тэйном. И с Чумой. Я его не боюсь, но мало ли какую биохимическую дрянь он на меня выльет после.

Нет, надо работать головой.

С шумным выдохом я прислоняюсь спиной к двери. Стучусь затылком о металл. Её запах здесь сильнее — просачивается наружу через щели. Я закрываю глаза и вдыхаю, позволяя ему накрыть меня с головой.

Блять, даже выдохшийся, слабый… он чертовски опьяняющий.

По меньшей мере, по ровному сигналу монитора я могу сказать, что она жива. И её не мучают прямо сейчас.