— Иоферник… — её голос был хрипловат, почти шепот, но в нём звучало нечто древнее, неотвратимое.

— В следующий раз, когда ты станешь свидетелем Танца Дождя, исполненного среди звёзд, — знай: тебе останется жить меньше полугода. Ты проведёшь эти дни в страхе, а умрёшь — в одиночестве, в холоде, в отчаянии. Ты будешь звать на помощь — и никто не услышит. Будешь молить о спасении — и никто не откликнется. И только…

Холод прорезал нутро. Вспышка ярости накрыла Иоферника с головой. Он схватил девушку за волосы и втолкнул в дом. Бил прикладом, ногами, кулаками — ослеплённый, обезумевший.

Он не помнил, как жрица попыталась остановить его. Не помнил, как свернул ей шею — легко, почти машинально. Вернулся к телу рыжеволосой — и продолжил бить. Пока её дыхание не стихло.

Так и застал его командир разведгруппы. Настоящий — не из бросового состава. Пришёл по следу «пушечного мяса», к которому относили и Иоферника. Что-то в этом безмолвном, изломанном доме на вершине скалы зацепило командира — может, красота, может, ужас. Но по возвращении именно он ходатайствовал о переводе Иоферника в элитное подразделение Дракса.

Это было повышение. Иоферник понимал его цену.

За десять лет службы он дослужился до командира звена штурмовиков — высшая ступень, которую мог занять простой солдат. Дальше — только для избранных. Для Демонов. Но Иоферник знал: он не потянет. И не пытался прыгнуть выше головы.

О Доме в Облаках он вспоминал лишь однажды. Случайно, в архиве Информатеки наткнувшись на древний символ: Солнце и семь звёзд — четыре синие, две красные и одна бело — зелёная. Эмблема клана Сота, правившего Империей до Великого Разрушения. Архив утверждал: символ не имел отношения ни к Талару, ни к Замку Затерянных Душ. Почему же он видел его повсюду в Доме в Облаках — Иоферник так и не понял.

О предсказании рыжеволосой послушницы он не вспоминал. До того дня, когда в системе Скарца чужак, удирающий с захваченной планеты, сделал невозможное. Так же, как когда-то сделала она.

— Ускоряемся, — скомандовал Иоферник в переговорное устройство. — Предельный разгон. До выхода на гарантированную дистанцию. И залп всем, что есть. Он не должен уйти.

— Принято, — отозвался командир звена поддержки.

Иоферник знал: топлива едва хватит, чтобы вернуться на флагман. На посадку — уже нет. Но отступать он не собирался. Желание добить беглеца пересилило всё. На предельном ускорении он рвался вперёд.

Во второй раз он достиг дистанции гарантированного поражения. Получил подтверждение захвата цели — от всех кораблей.

И скомандовал:

— Огонь.

Восемнадцать ракет сорвались с направляющих. Устремились вперёд — туда, где на грани невозможного ускользал вражеский корабль.

А Беглец, будто только этого и ждал. Гоночный корабль взвыл, рванул вперёд с такой скоростью, что каждый третий «Пик» отдалял его от преследователей на один пиксель. А от ракет он уходил ещё быстрее.

Иоферник смотрел на экран и понимал: он снова стал свидетелем Танца Дождя.

Только теперь — исполненного среди звёзд.

Голос прозвучал в голове. Девичий. Чужой.

«Когда ты станешь свидетелем Танца Дождя, исполненного среди звёзд — жить тебе останется меньше полугода».

Он вцепился в пульт, словно мог удержать реальность пальцами.

«Ты проведёшь их в страхе.

А умрёшь — в одиночестве, в холоде, в отчаянии.

Ты будешь звать на помощь, но никто не услышит…»

Он хотел закричать.

Хотел быть сильнее.

Но уже было поздно.

Грузовой корабль класса «Синий кит» с бортовым номером ЕМ-0441-О, известный под недвусмысленным именем «Обжора», вышел из прыжка точно по графику. Как ни странно, это стало сюрпризом даже для экипажа: уж слишком напряжённым выдался старт.

Капитан Алексей Иванович Касаткин — крупный мужчина с начинающей формироваться лысиной и пивным животиком, к которому он относился с философским примирением — впервые за многие годы службы проспал. Проснулся за сорок минут до старта, влетел в автомобиль, превысил скорость, получил штраф и едва не снёс цветочный киоск на повороте. На борт корабля он поднялся буквально за две минуты до запуска систем — красный от злости, духоты и стыда. Сигнальный офицер потом шептался с Родригесом: мол, приближается юбилей.

Старт тоже выдался непростым. Уже на первых секундах разгона корабль ощутимо затрясло — отказал один из стабилизаторов. Инженер Назар Максудов, невысокий, худощавый, смуглокожий, с чёрными волосами, молча встал и направился в технический отсек. Его уход с мостика открыл путь другому персонажу. Четвероногому и хвостатому.

В щель аккуратно проскользнул Храбрец — корабельный кот, чья серо — песочная шерсть напоминала старый ковёр. Обычно он вёл себя прилично и мостик обходил стороной, особенно во время запусков. Но не в этот раз. Увидев свободное кресло, оставленное Максудовым, он ловко запрыгнул на него и, убаюканный мерцающими огоньками панели, задремал.

Из лёгкой дремоты его вырвал голос возвращающегося инженера:

— Я перезапустил систему, — доложил Назар, даже не глядя на кресло. — Когда прилетим на Леду, нужно будет всё перепроверить. В коридоре ангара пришлось разрезать обшивку, чтобы добраться до предохранительного куба. Пока всё там оставил как есть. Разберёмся со стабилизатором — потом установим решётку. Пусть пока так и будет.

Не подозревая о «пассажире» на кресле, инженер уверенно опустил туда свой зад. Храбрец до последнего не верил, что это действительно произойдёт. Но когда понял, что надежды напрасны, глаза его распахнулись до размеров сенсорных линз. Увы, было уже поздно.

— МЯУ! ШШ! МЯУ! — разнеслось по капитанскому мостику так, будто кто-то вручную включил сигнал тревоги. И почти все решили, что к добру это не приведёт.

Крики, грохот, царапанье когтей и несколько отборных ругательств стали звуковым фоном этой сцены. Итог: Храбрец — с лёгкой хромотой на заднюю лапу; Максудов — с четырьмя царапинами на руках и двумя следами укусов на ладони.

Доктор Вероника, которую все называли просто Ника, была на «Обжоре» недавно — это был её второй рейс. Светловолосая, с короткой стрижкой и уверенной походкой, она оперативно появилась на мостике. Осмотрела обоих пострадавших и с серьёзным видом заявила:

— Помощь требуется обоим.

Кот заворчал. Максудов заулыбался — доктор ему нравилась.

Забрав пострадавших к себе в медотсек, Ника сперва занялась Храбрецом. Тот бросал на обидчика грозные взгляды, но когда дама в докторском комбинезоне вывалила на тарелку мясные консервы, у кота потекли слюнки, и он позабыл обо всём на свете, набросившись на еду.

— Вот кого «Обжорой» нужно было назвать, — заметила Ника.

Шипение тут же прекратилось. Язык мелькал. Через минуту Храбрец уже расправился с деликатесом и замурлыкал, позволяя себя гладить — и Нике, и даже виновнику произошедшего, Назару.

— Похоже, ваш конфликт исчерпан, — улыбнулась доктор. — Теперь займёмся тобой. Похоже, тебе досталось больше, чем ему.

Назар попытался изобразить на лице страдание, но услышал:

— Мясных деликатесов больше нет!

— Да я ведь не кот… — попытался возразить он.

— Вот и хорошо, — подытожила она, доставая антисептик. — Значит, обойдёмся обработкой и перевязкой.

Тем временем «Обжора» пересёк границу планетарной системы Скарца и взял курс на планету Леда. Всё шло по плану — если бы не странная тишина в эфире. Связь с Ледой, как и с кораблями на её орбите, отсутствовала. Более того, наблюдалось подозрительное движение неопознанных судов. А появление гоночной яхты «Шустрик», преследуемой шестью неизвестными кораблями, чью принадлежность так и не удалось установить, лишь усилило тревогу экипажа.

Тиран — крепко сбитый, с короткой стрижкой и глазами хищника — успел просмотреть реестр Звёздного флота и уверенно заявил:

— В реестрах таких кораблей нет.