Храбрец в ответ лизнул её щеку.

Рядом с его мордочкой появилось другое лицо, обрамлённое пепельно-серебристыми волосами. Миг узнавания заставил девушку улыбнуться шире.

— Кара… — прошептала она.

И обе заговорили на непонятном языке. Храбрец спрыгнул с её шеи и уселся рядом, выражая полное довольство — дело было сделано.

Болтовня смолкла так же внезапно, как началась. Обе девушки повернулись к Касаткину и синхронно повторили жест — ладони к груди. Первая произнесла:

— Кара.

Вторая так же приложила руки и сказала:

— Сати.

Предположив, что это их имена, капитан «Обжоры» повторил жест и представился:

— Алексей.

Назар и Ника сделали то же самое, назвав свои имена.

Кара помогла Сати подняться и снова погладила Храбреца. Затем её взгляд притянул стол, где сиротливо лежал недоеденный бутерброд Ники. Глоток, который она сделала, был почти слышен. С трудом оторвав взгляд от еды, Кара указала пальцем на бутерброд, а затем обеими руками — на себя.

Догадка о причине их измождённого вида мелькнула в голове у Ники. Решив проверить, доктор подняла контейнер и протянула его девушке.

Кара взяла его с такой осторожностью, словно боялась, что он исчезнет. Но стоило контейнеру оказаться в её руках, как крышка мгновенно отлетела. Она добралась до еды и тут же разломила бутерброд на три равные части: одну протянула Сати, вторую оставила себе, а третью — судя по всему — для пилота, оставшегося в ангаре. По крайней мере, так решила Ника.

Сати проглотила свой кусок почти не жуя, будто боялась, что его отнимут. Кара же закрыла глаза и медленно разжёвывала хлеб, смакуя каждую крошку, словно это был деликатес.

— Они голодны, Алексей Иванович, — тихо сказала Ника. — Все трое. Их изнеможение — просто истощение.

— Назар, — коротко бросил капитан.

— Уже понял, — отозвался Максудов и вышел за едой.

Ника протянула девушкам флягу. Сати осторожно открутила крышку, понюхала воду, сделала несколько быстрых глотков и передала её Каре. Та повторила жест, затем аккуратно поставила флягу рядом.

— Что же с ними произошло?.. — почти шёпотом спросила Ника.

Касаткин лишь покачал головой. Ответа у него не было.

На пороге появился Назар с подносом. Он передал одну порцию Каре, вторую вложил в ослабевшие руки Сати и вопросительно посмотрел на капитана:

— Третью — отнести?

— Подожди, — остановил его Алексей Иванович.

Он жестом привлёк внимание Кары: показал на еду и затем — в сторону ангара. Та всё поняла. Смахнув крошки с пальцев, подняла шлем, надела его и замерла на мгновение. Никто ничего не услышал, но по её кивку стало ясно — связь установлена. Кара сняла шлем и протянула Назару третью порцию вместе с флягой.

— Отнеси. И воду тоже, — приказал капитан.

— Есть, — коротко ответил инженер и вышел.

Тем временем девушки быстро расправились со своими пайками. Опустевшие контейнеры они отодвинули в сторону и тут же заговорили на своём языке — быстро, оживлённо, почти перебивая друг друга. Спустя пару минут Сати кивнула, будто соглашаясь с предложением подруги, и неожиданно для всех начала стягивать с себя лётный комбинезон прямо при Касаткине.

Олег, облачённый в костюм новых знакомых, уже целый час шагал по пустым коридорам громадного корабля за Ибисом. Куда именно вёл его проводник, оставалось загадкой. По жестам и движениям Кары, когда она передавала скафандр Сати капитану Касаткину, экипаж «Обжоры» понял: кто-то из них должен надеть костюм и сопровождать одного из пилотов. Капитан же мог наблюдать происходящее через шлем Кары.

Касаткин выбрал Олега.

Теперь Тиран шагал по высокому, едва освещённому коридору, то и дело оглядываясь — то на диковинные устройства, назначение которых оставалось для него загадкой, то на Ибиса. Тот явно выбивался из сил: пилот корабля-невидимки часто опирался о стены, делал паузы, чтобы перевести дыхание. Его шаги замедлялись, но он упрямо двигался вперёд, и Олег без лишних вопросов следовал за ним.

Помещение напоминало гибрид лаборатории и храма. Свет исходил от стен — ровный, без видимых источников. На одной из них тянулись панели, покрытые мерцающими, почти живыми письменами: они перетекали, скручивались в спирали, складывались в непонятные символы. Противоположная стена была занята устройствами: странными, инопланетными, словно не собранными, а выращенными. Одни напоминали музыкальные инструменты, другие — биологические органы. В центре возвышалось кресло — гладкое, обтекаемое, будто влитое в пол. Всё вокруг казалось стерильным, чуждым, но в то же время пронизанным неясным величием, словно здесь вершилось нечто важное.

Ибис закрыл дверь, подошёл к панели у третьей стены и ввёл комбинацию команд. В углу экрана заморгали две красные точки — затем потухли. Пилот снял шлем, положил его на пульт и, обернувшись, помог Олегу снять его.

Ибис поставил оба шлема рядом, повернув их так, чтобы капитан Касаткин, наблюдавший происходящее через шлем Кары, мог хорошо рассмотреть зал и кресло в центре.

Жестом он пригласил Олега сесть. Двумя пальцами указал сначала на свои глаза, затем — на стену.

— Видишь? Он хочет что-то показать, — сказал Тиран, зная, что Касаткин не только видит, но и слышит всё, что происходит в зале.

Пилот подошёл к панели и ввёл новую последовательность команд. Стена засветилась и превратилась в экран. На нём возникло отражение той же комнаты: те же стены с приборами, то же кресло, то же свечение.

Разница была лишь в деталях: у пульта стоял не Ибис, а кто-то другой из его вида, а в кресле — не Тиран, а существо с зелёной кожей, отдалённо похожее на человека. Две руки, две ноги, одна голова с копной густых чёрных волос, больше похожих на гриву. На лбу — два тонких отростка с шарообразными утолщениями на концах; они свободно шевелились в такт каждому щебечущему свисту. Руки заканчивались четырьмя когтистыми пальцами, когти то выдвигались, то втягивались обратно. У существа был и хвост — Олег успел заметить его краем глаза, пока камера смещалась.

Представитель вида Ибиса надел зелёнокожему на голову странный прибор, напоминающий игровые очки, и активировал устройство. На экране закружились быстро сменяющиеся символы — ритмичные, структурированные, словно ускоренный отсчёт. Картинка неслась вперёд, будто проматывая целый процесс.

Наконец, символы исчезли. Зеленокожему сняли устройство, расстегнули крепления кресла. Он моргнул, пришёл в себя — и ответил на вопрос оператора. Но не щебечущими звуками, а на понятном языке, том самом, что знали Кара, Сати и Ибис.

Тиран понял, что делает прибор. И чего теперь ждут от него самого.

Рядом стоял Ибис, держа в руках те самые «очки».

— Алексей Иванович, если я правильно понимаю, это устройство позволит нам говорить с ними, — сказал Тиран, обращаясь к капитану. — Но процедура займёт время… вам придётся подождать.

Кивнув Ибису, Олег устроился в кресле поудобнее. Пилот застегнул на его руках крепления и надел прибор, похожий на игровые очки — тот самый, что ранее показали Тирану на экране. Затем подошёл к пульту и запустил программу.

Три часа сорок минут Касаткин наблюдал, как его помощник неподвижно сидит в кресле. За это время Ибис успел даже передохнуть. Он вернулся в поле зрения капитана именно в тот момент, когда тело Тирана задрожало. Голова Олега безвольно качнулась, и из носа хлынула кровь. Пилот взял ткань и осторожно стёр следы, потом проверил данные на пульте. Похоже, показатели его устроили, потому что он ничего не корректировал. Облокотившись на панель, Ибис замер ещё на полчаса, а затем отключил систему. Снял прибор, освободил руки.

Когда в глазах Олега появился хоть какой-то осмысленный взгляд, Ибис заговорил на своём языке. К величайшему облегчению Касаткина, Тиран ответил — легко, свободно, тем же наречием. Потоки вопросов вырвались из него, и пилот терпеливо отвечал. Олег кивал, удивлялся, перебивал, вновь спрашивал и никак не мог остановиться.