Когда он подошёл ближе, первые клубы пыли уже рассеялись. Группа стояла полукругом у открытого входа. Груда песка и обломков отступила, и теперь все смотрели на обнажившуюся стену. Каменные блоки — ровные, древние, с тусклым налётом времени. В центре стены — дверь: металлическая, с потускневшими вставками. Её створки, по всему, предназначались для автоматического закрытия, но кто-то — когда-то — успел подставить массивный каменный блок, удержав проход открытым.

Проём был узкий, едва позволял пройти двум, максимум трём человекам в ряд. Будто бы сюда не ждали визитёров… но и не хотели выпускать то, что внутри.

— Нашли дверь, — негромко сообщил Максудов, подходя к Олегу.

Тиран подошёл ближе и заглянул внутрь. Тьма казалась почти живой, но слабый отражённый свет от фонаря Кары выхватил линии — ровные, строгие, уходящие вглубь.

— Внутри… ангар, — сказала Кара, не оборачиваясь. Голос её был тихим, почти отстранённым, как будто она сама не верила в сказанное. — Очень большой ангар.

Тиран ничего не ответил. Он лишь смотрел на это тёмное отверстие в каменной стене — словно на рот древнего зверя, который слишком долго спал.

И просыпается.

— Я, Кара, Манаки, Максудов, Ибис и замыкающий — Лисиченко, — коротко скомандовал Тиран. — Входим.

Они по одному проскользнули через узкий проход между каменной кладкой и массивной металлической дверью — будто застывшей в попытке захлопнуться, но остановленной чужой волей. Внутри их встретил густой полумрак, сухой воздух с примесью пыли и металлического налета времени.

Ангар был велик. И пуст. Их шаги гулко отдавались по полу, оставляя лёгкие следы в слое песка, занесённого внутрь через пробоины в потолке. Некоторые участки перекрытия обрушились — видно, что давно, — но Тиран всё равно задержал взгляд на изломанных металлических арках, будто пытаясь понять: время ли виновато в разрушениях… или чужая сила?

— Тут когда-то кипела работа, — произнесла Кара, глядя на разрушенные контейнеры и следы старой техники.

— Всё это… умерло, — добавил Ибис, переводя взгляд на ржавый остов чего-то, напоминавшего кран или подъёмник.

— Не всё. Вот следы… — Манаки указал на свежие полосы в пыли, будто кто-то недавно прошёл здесь.

В глубине ангара пол уходил вниз и, словно разделяясь, образовывал два коридора, тянувшихся в противоположные стороны. Один — чуть шире, с более высоким потолком, другой — узкий, полузаваленный песком и обломками.

Тиран остановился, напряжённо вглядываясь в темноту каждого прохода. Молчание сгустилось. Ни табличек, ни маркировки. Ни знаков. Только ветер

из вентиляционных шахт, еле слышный — будто вздохи давно покинутого места.

— Куда дальше? — спросил он больше себя, чем других.

— Направо, — спокойно сказал Манаки. — Сигнал с той стороны. Он тихий, но стабилен. Это — не эхо. Это — зов.

— Тогда движемся, — отозвался Тиран. — Осторожно. Оружие наготове. И… не забывайте, что мы не первые, кто сюда вошёл.

Пройдя узкий переход из грубо обработанных каменных блоков, группа вошла в первую секцию станции. Воздух здесь был тяжёлым, застоявшимся — как будто его не тревожили веками. Свет фонарей выхватывал из полумрака ровные стены, выполненные из тёмного, плотного материала, по структуре напоминающего обшивку «Левиафана» — странно устойчивого ко времени и повреждениям.

— Это уже не просто ангар, — тихо заметил Манаки. — Похоже на станцию. Сложную и давно заброшенную.

Коридор вёл мимо нескольких дверей. Большинство — распахнуты или приоткрыты. За ними — помещения с простыми кушетками, встроенными панелями, пыльными экранами. Столы, ящики, полупустые стойки, старое оборудование. Всё казалось законсервированным — не разграбленным, а именно забытым.

— Может быть, сортировочный узел, — предположил Лисиченко. — Кого-то принимали, направляли дальше. Но куда?

— Или изолировали, — тихо добавила Кара.

Следов борьбы здесь не было. Ни уцелевших, ни погибших, ни даже признаков паники. Лишь молчаливое запустение — вызывающее куда больший холод в спине, чем свежие шрамы от сражения.

Пройдя чуть дальше, они оказались у развилки. Три коридора — налево, направо и прямо — были завалены. Каменные блоки, перевёрнутая мебель, обломки перегородок. Слишком упорядоченно, чтобы быть обрушением. Баррикады.

— Кто-то здесь что-то удерживал, — сказал Максудов, присев рядом. — Или защищался. Вопрос — с какой стороны шла угроза

Прежде чем Тиран успел ответить, Ибис, державший планшет с детектором, указал в сторону стены. Там, где плотный завал казался сплошным, вдруг открывался узкий коридор — почти незаметный с первого взгляда.

— А вот и он, — хмыкнул он. — Четвёртый. Чистый. Как будто забыли заблокировать. Или не успели.

Повисла тишина. Каждый чувствовал: за этим проходом скрывается нечто важное. Или страшное.

— Этот и проверим, — коротко сказал Тиран. — Вперёд.

Коридор был узким, но относительно чистым. Свет фонарей скользил по стенам, обнажая гладкие панели, покрытые местами налётом времени. Группа двигалась медленно, с напряжённым вниманием.

— Тут… — пробормотал Манаки, подойдя ближе к стене. — Царапины.

Он провёл пальцами по тёмной борозде, выдранной будто когтями. Царапины тянулись вдоль стены неровными полосами, глубоко врезаясь в материал.

— Это не просто когти, — добавил Максудов, опускаясь рядом. Он осторожно приложил ладонь к следу. — Лапа раза в два больше моей руки. И… — он ткнул пальцем в пятно рядом, — похоже, кровь. Засохшая, впитавшаяся в пол, но всё ещё бурого цвета и хорошо различимая в свете фонарей.

— Здесь стреляли, — хрипло сказал Лисиченко, осветив стену рядом. Тёмные пятна расползались веером, а чуть выше — выжженный, расплавленный фрагмент: след энергетического попадания. Возможно, не одного.

Коридор вывел их в зал с полукруглой стеной и терминалом. Всё было покрыто пылью и трещинами, а на полу отчётливо виднелись следы.

Следы на пыльном полу были чёткими, будто оставлены недавно: две пары человеческих ботинок — одна меньше, почти детская — и отпечаток, принадлежавший существу, чья лапа по размеру могла соперничать с телом взрослого мужчины.

— Кто за кем гнался — вопросов нет, — пробормотал Максудов, вглядываясь в глубокие отпечатки когтей.

Они вышли к развилке — три коридора. Над центральным, прямо на стене, выделялись символы. Вопреки времени, они не стерлись — будто кто-то недавно прошёл и обновил их.

Тиран остановился, пригляделся, попытался мысленно сопоставить знаки с тем, чему его учили на Левиафане. Безрезультатно.

— Я прочту, — сказала Кара, подходя ближе. Она провела пальцами по холодной поверхности. — Справа — инженерный отсек. Слева — центр управления.

Манаки слегка кивнул, обдумывая.

— Нам стоит разделиться, — предложил он. — Если я смогу перезапустить подачу энергии, у вас будет больше шансов получить доступ к данным. Я возьму Максудова и Лисиченко, вы идите к центру. Будем держать связь.

Тиран медлил. Что-то внутри сопротивлялось — не из страха, а из нехорошего предчувствия. Он ещё раз огляделся: в воздухе стоял запах пыли и песка, смешанный с чем-то… неестественным. Казалось, сама станция дышала с трудом, ожидая, что кто-то нарушит её вечный покой. Но путешественники в скафандрах Лемурийцев этого не замечали.

— Ладно, — кивнул он наконец. — Встречаемся здесь через час, максимум. Будьте на связи.

Он развернулся к тёмному коридору.

— Кара, Ибис, за мной. Центр управления ждёт.

В тот самый момент, когда команда разделилась, на борту грузового корабля Обжора корабельный кот по прозвищу Храбрец завершал обход своей территории. Он собирался выглянуть наружу — посмотреть, куда они попали на этот раз, а заодно, возможно, погреться на солнце. До открытого люка оставалось всего каких-то тридцать метров. Кот, с чувством выполненного долга, уверенно двигался к выходу.

Именно тогда появление незваного гостя, без разрешения проникшего на борт, застало Храбреца врасплох. Существо лишь отдалённо напоминало огромную мохнатую собаку с массивными передними лапами, снабжёнными когтями, издававшими мерзкий скрежет при каждом шаге. Удлинённая вперёд челюсть, лишённая шерсти, была утыкана желтоватыми зубами устрашающего размера. Из пасти капала жёлто-зелёная слизь. Глаза — красно-чёрные, с вертикальными зрачками — с интересом осматривали отсек. Передние лапы и шея существа были покрыты серо-бурой шерстью, переходящей ближе к голове в тёмно-коричневый окрас, в то время как задние лапы и большая часть туловища были полностью голыми. Острые уши свободно двигались в разные стороны, а само существо не только изучало отсек, но и внимательно прислушивалось к каждому звуку.