Ответ пришёл не от Кары.

Слева, из полутёмной ниши между капсулами, послышался третий голос — хрипловатый, но спокойный, с тем самым фирменным скепсисом, что раздражал их ещё до войны:

— Сбой в системе жизнеобеспечения.

Классический.

Нарушена подача нейростимулов при выходе из стазиса. Придётся ждать медиков.

— Медиков?.. — Ибис закашлялся. — Янус, мать твою, ты слышишь эту сирену?! Если бы тут была хоть одна бригада, мы бы уже купались в тёплой пене, а не валялись в капсулах, как мешки с запчастями!

— И на полу, — мгновение спустя добавил он.

Несколько секунд — тишина. Даже сирена будто стала тише, словно прислушивалась к их разговору.

— Ну, тогда… нам капец, — спокойно заключил Янус. И на мгновение показалось, что он серьёзно.

Ты не замыкайся, а думай! — с трудом выдохнула Кара. — Ты ж доктор! Хоть кто-то из нас должен соображать!

— Думаю, — процедил Янус.

Прошла минута. Может, две. Время будто остановилось.

Ибис уже собирался что-то сказать, но Янус наконец продолжил:

— Около каждой камеры есть аварийная ячейка.

— И?.. — почти зарычал Ибис.

— В ней лежит шприц со стабилизатором.

Если вколоть себе — начнёт восстанавливаться двигательная функция. Не сразу. Но хватит, чтобы доползти до ближайшего медицинского узла.

— Замечательно, — с сарказмом отозвался Ибис. — Может, ты ещё и вколешь его мне? Потому что я, чёрт возьми, не двигаюсь!

— Хочешь жить — ползи, засранец, — выдала Кара с таким удовольствием, что даже в голосе Януса послышался едва заметный смешок.

Сирена по-прежнему выла.

Спасения не было.

Но была команда. Живая. Настоящая.

И шанс на спасение.

Кара действительно поняла: выбора не было. До ячейки с препаратом стабилизатора — каких-то два с половиной шага от того места на полу, где лежала девушка. Два с половиной шага для здорового солдата — пара пустяков, а для бойца, не способного как следует управлять своими конечностями и телом, — экстремальное испытание с непредсказуемыми последствиями.

Мышцы девушки напряглись в попытке переместить руку. Взгляд ухватился за видневшуюся впереди ячейку со стабилизатором, как за спасительный канат — и тело, всего мгновение назад беспомощно лежавшее на полу, зашевелилось. Сдвинулось с места. На сантиметр. Ещё на сантиметр. И ещё.

Если до этого свои конечности Кара практически не ощущала, то после нескольких попыток приблизиться к заветной дозе всё изменилось. В руки и ноги девушки словно впились тысячи игл. Спину сковал ледяной холод. А по лицу одна за другой катились капли пота от прилагаемых усилий.

Сознание Кары то и дело хотело покинуть измученное тело, но железная воля солдата удерживала его в этой болезненной реальности. Кара медленно приближалась к цели, полностью сосредоточившись на этом процессе.

Воспоминания девушки ещё сохраняли ясность, когда она добралась до ячейки и сумела её открыть. А вот как ей удалось непослушными руками вколоть себе препарат, Кара уже не помнила.

В какой-то момент, среди множества неудачных попыток осуществить задуманное, девушка ощутила, как в её правой ноге начало что-то меняться. Это было похоже на поток холодной субстанции, растекающейся по телу и гасящей очаги нестерпимой боли — словно вода, истребляющая пожар.

Кара чувствовала, как препарат потёк по телу, начиная с правой ноги. Поднялся по позвоночнику вверх, снял боль с непослушных рук и достиг головы. Перемена в состоянии была столь значительной и стремительной, что измученное тело девушки на мгновение расслабилось, утратило контроль и позволило сознанию ускользнуть — даруя возможность погрузиться в благотворный исцеляющий сон.

Кара не могла знать, что Янусу удалось добраться до ячейки и вколоть себе препарат стабилизации на каких-то три минуты раньше её, а Ибису на путь к спасению потребуется на полтора часа больше.

Сознание будет раз за разом ускользать от Ибиса, а непослушное тело — отказываться двигаться вперёд, вплоть до того момента, когда солдат испытает настоящий страх — от того, что уже никто не отзывается на его зов, и движения тел пробудившихся с ним членов экипажа не слышно долгое время. Только тогда Ибис сумеет заставить себя сделать то, что перед этим сделали Янус и Кара: добраться до ячейки и вколоть препарат.

Погрузившись в исцеляющий сон, Янус, Кара, а затем и Ибис не могли знать, что для того, чтобы просто встать на ноги и спасти остальных членов экипажа, им потребуются целые сутки. А чтобы добраться до капитанского мостика — долгих три дня.

Но это будет позже.

А пока Кара, Ибис и Янус крепко спали. Сигнал боевой тревоги всё так же продолжал звучать на корабле — но это уже никак не нарушало их исцеляющий сон.

Высадка началась на рассвете — одновременно, бесшумно, по всей планете. Целью стали пять крупнейших городов обитаемого материка: Кавирон, Тангалор, Ферисса, Орнвейл и Белореченск.

С орбиты над поверхностью зависли массивные боевые корабли Харонской Империи. В утреннем небе они казались лишь тенями. Гражданские думали, что это гости, военные — что учения. Ошибались и те, и другие.

Из гигантских трюмов вышли сотни посадочных модулей — гладких, угрюмых, как запечатанные гробы. Они спустились по гравитационным коридорам, просчитанным до секунды. За несколько минут модули достигли окраин, не встречая ни помех, ни сопротивления. И начался захват.

На флагмане «Карающий» Дракс стоял у панорамного экрана, за которым открывался вид на изумрудную дугу планеты. Под ним на орбите дрейфовали два харонских корабля — «Стервятник» и «Падальщик». В атмосфере уже сновали Гарпии и Когти. Отчёты поступали один за другим: сопротивление — минимальное.

— Они даже не пытаются защищаться, — усмехнулся Дракс, наблюдая, как череда штурмовых модулей снижалась к поверхности.

Он сжимал за спиной перчатки, и внутри всё пело от триумфа. Нарушение тысячелетнего запрета, вопреки древним страхам, приносило успех. Лёгкая победа сулила почести, признание и славу. Он уже видел себя героем эпохи.

Он не знал, что этой победой открыл врата, которые никто не смел трогать. Не знал, что простым шагом нарушил хрупкое равновесие древнего молчания.

Кавирон пал первым. Современный стеклянно — металлический город, соединённый с орбитой десятками коммуникационных каналов, оказался абсолютно не готов к вторжению. Центральный узел связи был выведен из строя с одного удара — операторы даже не поняли, что произошло. В главном управлении транспорта работали автоматические дроны — все они подчинились внешнему сигналу за 14 секунд. Через полтора часа город был захвачен. Без выстрела. Без объявления.

Тангалор — древний, каменный, с узкими улочками и множеством арок — попытался сопротивляться.

Старый гарнизон провёл мобилизацию. Несколько ветеранов активировали пыльные терминалы и отправили сигнал тревоги… который никто не услышал. Главную электростанцию заминировали, но дистанционный захват модулей безопасности нейтрализовал угрозу. Трое из обороняющихся застрелились. Остальные сдались.

Ферисса — город академий, стеклянных башен и висячих садов — оказалась безоружной.

Несколько студентов и преподавателей заперлись в здании факультета прикладной математики. Они изготовили импровизированные взрывные устройства, и один из них подорвал лестничную клетку, когда по ней поднимались штурмовики. Но дальше дело не пошло: их вычислили, окружили и выкурили газом. В подвале факультета, за герметичной переборкой, штурмовой отряд обнаружил старый шлюз с автономным питанием. Его не вскрыли — просто пометили для дальнейшего анализа.

Орнвейл — прибрежный курортный городок с куполообразными жилыми кварталами — не понял, что стал целью.

Модули приземлились прямо на пирсы. Первые граждане вышли встречать десант с плакатами и приветственными речами — приняли солдат за участников какой-то империалистской делегации. Первый выстрел прозвучал у ратуши. Потом ещё один. И город затих.