– Завтра в десять утра на главной арене начнутся бои тех, кто претендует на диплом с отличием. Бои лучших из лучших! – директор сделал паузу, окинул взглядом строй и добавил: – В этом году таких двенадцать человек. Значит, завтра вы увидите шесть поединков – шесть ярких сражений, шесть доказательств доблести и мастерства выпускников!

Тут весь плац опять загудел, и аплодисменты прокатились новой волной. А я лишь усмехнулся. Если этот напыщенный дурак действительно поставит меня против Фраллена, поединок будет не просто «яркий». Он запомнится академии надолго.

– После отличников, – продолжил тем временем директор, – на арену выйдут остальные выпускники. Бои будут проходить на главной и тренировочной аренах. За два дня все поединки должны завершиться. Расписание боёв и составы пар будут вывешены в главном корпусе и на всех досках объявлений ещё до обеда. Прошу никого не опаздывать и подойти к испытаниям со всей серьёзностью. А пары отличников я назову сейчас, чтобы вы могли аплодисментами выразить уважение тем, кто окончил академию с блестящими результатами!

Ряды оживились. Даже младшие курсы вытянули шеи, желая услышать имена.

– Ещё хочу сказать, что на всех шести поединках отличников и, возможно, на многих других будут присутствовать представители столичного Департамента образования и члены Попечительского совета, – объявил директор, – Поэтому прошу всех выпускников не ударить в грязь лицом и показать, на что способны курсанты Криндорнской военно‑магической академии.

Плац взорвался аплодисментами, кто‑то даже выкрикнул: «Служим Империи!» В шутку или искренне – непонятно. А директор, пока все шумели, вынул из внутреннего кармана сложенный лист и развернул его.

– Ну а теперь, пары отличников! – сказал он, когда народ немного притих. – В каком порядке они будут названы, в таком и выйдут завтра на арену.

Все замерли, а директор посмотрел в бумагу и громко произнёс:

– Первая пара: Грайн Элтор и Кевор Ильс!

Народ захлопал, а в строю, справа от меня, тут же послышались радостные возгласы. Двое парней, стоявших плечом к плечу, пожали друг другу руки. Видимо, друзья.

Директор дождался, пока аплодисменты стихнут, и продолжил:

– Вторая пара: Дарис Фраллен и Аристарн Оливар!

Всё‑таки он поставил нас с барончиком в одну пару. Дурак, какой же он дурак. А ведь мог если не догадаться, так хотя бы призадуматься, чего это я так нагло и уверенно себя веду. Ещё и после дежурства у разлома. Впрочем, это могло быть требование Фралленов, тогда от директора ничего не зависело, и вопросов к нему не было.

А на плацу тем временем повисла странная тишина – такая, что было слышно, как флаг академии на ветру шуршит. Я стоял и не понимал, в чём дело, пока натурально не почувствовал десятки взглядов, впившихся в меня. Ну да, понятно. Этим ребятам ситуация явно казалась странной: тихоня Ари – бывший середняк с едва заметным даром, особо себя не проявлявший, вдруг оказывается в списке отличников. А уж с кем его поставили в пару…

– Директор подсуетился. Подсунул своему любимчику Дарису самого слабого противника, – высказал кто‑то, похоже, общее мнение.

Я лишь усмехнулся. Пусть говорят что хотят. Завтра удивятся.

– Сочувствую, Ари, – произнёс стоявший рядом со мной Стилан и хлопнул меня по плечу. – Тебе надо хотя бы первый раунд продержаться. Ты же понимаешь, что Дарис сразу же будет браться в полную силу. Он не из тех, кто соблюдает негласные правила. Он вообще никакие не соблюдает.

– Ты лучше Фраллену посочувствуй, – спокойно ответил я. – Подставил его директор.

Стилан с удивлением и недоверием посмотрел на меня, но вопросов задавать не стал. Я тоже не горел желанием что‑либо ему объяснять. Зачем? Завтра всё увидит. А директор тем временем объявил остальные пары, пожелал всем удачи на поединках и отпустил всех на обед.

Сразу же с плаца мы со Стиланом в столовую и направились, а там, как водится, сначала – в умывальную. Я только намылил руки, предвкушая вкусный обед – в академии неплохо кормили, как дверь распахнулась, и в проёме появился ухмыляющийся Фраллен. Барончик вошёл неторопливо, будто по подиуму дефилировал. За ним – трое его неизменных приятелей, такие же самодовольные.

– Ну что, Оливар, слышал? – сразу же обратился ко мне Фраллен. – Нас с тобой поставили в одну пару.

– Слышал, – ответил я спокойно. – Не глухой.

Барончик ухмыльнулся ещё более мерзко и, играя на публику, заявил:

– Да уж, не повезло тебе. Советую прямо сегодня забрать документы и по‑тихому уехать домой. Это будет лучше, чем испытать завтрашний позор.

Его дружки захихикали, переглядываясь, а я пожал плечами и сказал:

– Да, согласен. Бой с тобой – это действительно позор.

Хихиканье переросло в смех. Но смеялись уже не прихвостни барончика, а другие курсанты у раковин – те, что слышали разговор. А я добавил, будто невзначай:

– Но что ж теперь поделаешь, раз так поставили? Придётся марать об тебя руки.

Улыбка у Фраллена сразу съехала, лицо побагровело, глаза налились злостью.

– Завтра я поставлю тебя на колени, Оливар! – прошипел он. – Прямо перед всей академией и ещё в первом раунде! Стоящий на коленях противник в выпускном поединке – лучшее завершение учёбы. Это будет красиво.

– Ты уверен, что это будет красиво? – уточнил я.

– Уверен, – дерзко ответил барончик. – Это будет великолепно!

– Да, ты прав, – согласился я. – Это действительно будет смотреться эффектно. Завтра я поставлю тебя на колени. Спасибо за идею, я уже прямо проникся ей.

На секунду в умывальне стало тихо. Даже вода будто тише стала журчать. Морда Фраллена приобрела уже как‑то совсем нездоровый свекольный оттенок.

– Да как ты смеешь такое мне говорить? – выдавил он.

Похоже, этот малолетний упырь думал, что только он может сыпать такими угрозами, а к нему все должны относиться с уважением.

«А нас‑то за что?» – вспомнил я сразу же после его слов анекдот из моей прошлой жизни.

– Да как ты смеешь? – повторил барончик уже чуть ли не криком.

– Легко и непринуждённо, – ответил я усмехнувшись. – Удивляюсь, что ты вообще решился рот открыть на меня. Забыл, как в прошлый раз скулил, обделавшись от страха?

Я думал, после этих слов Фраллена хватит удар, и мне завтра засчитают техническую победу, настолько его перекосило. Однако каким‑то чудом он смог взять себя в руки и даже натянул на морду кривую ухмылку. После чего заявил:

– У меня для тебя сюрприз, деревенщина! Видимо, ты не читал положение о выпускных поединках. А там написано, что во время боя разрешено использовать амулеты, защищающие курсантов от ментальной магии. Чтобы всё было честно в поединках стихийщиков, и никто не мог воздействовать на бойцов со стороны. Я уже понял, что вся твоя сила в ментальной магии, поэтому я надену такой амулет. И тогда посмотрим, чего ты стоишь без своих ментальных фокусов!

Он шагнул ближе, практически в упор, и добавил, брызжа слюной во все стороны:

– А как стихийщик ты никто! Мой сильный дар и магия воды против твоего никудышного дара и магии воздуха – да я тебя просто размажу по арене! Пока ты у себя в деревне бездельничал, я готовился к выпускному поединку!

– Подожди, – спокойно сказал я, – ты же вроде хотел поставить меня на колени? А теперь говоришь, что размажешь. Ты уж определись. Что за метания туда‑сюда? Несерьёзно как‑то.

– Сначала размажу, а потом поставлю! – рявкнул барончик.

– А потом проснёшься и пойдёшь на завтрак, – добавил я.

Кто‑то из курсантов громко прыснул, прикрывая рот ладонью. Дружки Фраллена сделали вид, что ничего не слышали, но многие вокруг захихикали.

– Шути, шути, – со злостью пробурчал барончик. – Завтра тебе будет не до смеха.

Признаться, меня этот разговор начал уже утомлять, я хотел есть и планировал добраться к раздаче до того момента, когда разберут всё самое вкусное. Надо было как‑то закругляться.

– Фраллен, ты знаешь, что такое последний шанс? – спросил я.