— Курсанта Императорской академии никто не имеет права заставлять дежурить у разлома, — заметил директор.

— Барону Бильдорну, похоже, на это плевать, — сказал я. — Он просто вызвал одного из семьи. Отец в возрасте, брат после своего дежурства уже три недели лежит в госпитале. Кому ещё идти? Вот и пошёл я.

— Тем более, если брат в госпитале, не имели права никого из вашей семьи вызывать.

— У Бильдорнов свои понятия о правах.

Директор покачал головой и вздохнул, словно не первый раз слышит о подобном.

— Некоторые бароны слишком усердствуют, — произнёс он. — Перегибают палку. Мне жаль, что у вас именно такой. Но всё же, я хочу знать, зачем ты приехал? И почему взял у наставника Ториана деньги, но не подписал документ?

— Потому что это был аванс, — ответил я.

— Аванс? — директор в изумлении приподнял бровь. — Это что это значит?

— Аванс — это когда платят заранее, — пояснил я. — Чтобы убедить вторую сторону, что предложение серьёзное, что…

— Не умничай, курсант! — оборвал меня директор. — Я без тебя знаю, значение этого слова.

— Просто вы спросили…

— Не умничай! — рявкнул директор. — Какой ещё аванс?

— Тысяча золотых риалов ассигнациями.

— Я знаю, сколько ты взял! — уже взревел директор. — Я спрашиваю, какого… пекла ты взял деньги и не подписал бумагу? Если взял, то обязан подписать! Это вопрос чести, Оливар!

Он откинулся на спинку кресла, сжал пальцы в замок и некоторое время смотрел на меня так, словно хотел растерзать.

— Я подпишу, господин директор, — ответил я спокойно. — Обязательно подпишу. Только не сейчас.

— Это неприемлемо! — заорал директор. — Подпиши немедленно, разлом тебя забери! Возьми у секретаря бумагу и перо и пиши!

Я покачал головой и ответил.

— Так сделки не заключаются.

Директор поднялся из-за стола, наклонился вперёд, упёршись ладонями в столешницу, и прорычал:

— Какие ещё сделки? Ты как со мной разговариваешь, сопляк? Ты взял деньги! Быстро подписывай бумагу!

Он заткнулся и плюхнулся обратно в кресло. В кабинете стало так тихо, что я даже расслышал, как тикает стрелка на настенных часах. Потом директор отдышался, немного успокоился и сказал:

— Не зли меня, Оливар! Ты уже на волоске от того, чтобы вылететь из академии.

— Есть такая вероятность, — согласился я. — Но следом за мной вылетит Фраллен.

— С чего ты это решил?

— Господин наставник рассказал мне, зачем вам нужна эта бумага.

— Идиот, — выдохнул директор и в сердцах ударил ладонью по столу.

— Наставник Ториан не идиот, — возразил я. — Просто переговорщик из него, мягко говоря, никакой. Всё рассказал, всё выложил и деньги отдал.

— И поручение не выполнил, — зло бросил директор, выдержал паузу и спросил: — Что тебе нужно, Оливар? Ты же не просто так приехал? Ещё денег?

— Нет, — ответил я. — Тысячи риалов мне вполне хватит, я ж не хапуга какой. Мне нужен на несколько часов целитель Таливир.

Директор нахмурился и спросил:

— Зачем он тебе?

— Я ведь вам говорил, что мой брат получил ранение у разлома, — напомнил я. — Сейчас он в госпитале Вирена-благодетеля в Криндорне. Лежит там уже третью неделю с магическим заражением. Нужен лекарь седьмого уровня, а в столице только обещают прислать — и не присылают. Поэтому мне необходим целитель Таливир.

— Я не могу заставить лекаря академии работать на стороне, — отрезал директор.

— Не обязательно заставлять, — ответил я. — Можно попросить. Ну или как-нибудь ещё договориться.

— Не смей учить меня жизни, мальчишка! — снова вспыхнул директор.

— Я и не учу, — сказал я спокойно. — Делайте как хотите. Но мне нужен Таливир. Там работы-то немного. Как только брат будет вылечен, я подпишу всё, что вы просите.

Директор бросил на меня ненавидящий взгляд и снова откинулся на спинку кресла. Но, похоже, призадумался.

— Это дело десяти минут, господин директор, — сказал я. — Ну и дорога до Криндорна и обратно. Пара часов, не больше.

— Допустим, я дам тебе лекаря, — произнёс директор после раздумий. — Но тогда ты должен вернуть деньги.

— Те деньги были авансом, — ответил я, — Мы же договорились.

— Мы ни о чём не договаривались! — взревел директор.

— Неважно. В любом случае я их уже потратил, их не вернуть. Да и не стоит мелочиться, господин директор. Тут ведь речь идёт не о деньгах, а о чести и престиже рода Фралленов.

— Это шантаж!

— Нет. Это сделка.

— Сделка⁈ — директор ударил кулаком по столу. — Ты позор академии, Оливар! Ты ведёшь себя неподобающе курсанту. У нас здесь учат дисциплине и уважению, а не лавочному торгу!

— Даже и не спорю, — согласился я. — Но мне надо спасать брата. Так что давайте не будем тратить время.

Директор несколько секунд молчал, качал головой, а потом резко бросил:

— Позови секретаря!

Я кивнул, подошёл к двери в приёмную, открыл её и сказал девушке за столом:

— Господин директор просит вас зайти.

Секретарь тут же поднялась и вошла к нам в кабинет.

— Быстро принеси пару листов бумаги и писчие принадлежности! — велел ей директор. — А потом пригласи сюда целителя Таливира.

Секретарша кивнула, быстро выполнила первую часть поручения и поспешила исполнять вторую.

— Пиши! — сказал мне директор и указал на лежащие у меня перед носом аккуратную стопку чистых листов и перо.

Я взял перо и спросил:

— Что конкретно? Есть образец?

— Напиши, что не имеешь никаких претензий к Дарису Фраллену, что принимаешь его неудачную шутку как дружеский розыгрыш и просишь не наказывать его за это. Только оформи всё своими словами, красиво.

Я взял лист, положил его перед собой, макнул перо в чернила и… поймал ступор. Писать не получалось — я просто не мог вспомнить, как пишутся слова. Это было удивительно. Я совершенно спокойно читал — память складывала буквы в знакомые слова без проблем, а вот писать… Нет, по буковке я бы смог, напрягая память, но это не вариант.

— Я не могу писать, — сказал я, отодвигая лист. — После ранения у разлома, видимо, не слишком удачно подлечили. Пальцы не слушаются. Подписать смогу, но писать текст — нет.

Директор вспыхнул и снова повысил голос:

— Что ты задумал, Оливар⁈

— Да ничего, — ответил я. — Говорю же: пальцы не слушаются. Пусть секретарь напишет что нужно. Я подпишу.

— Дай сюда перо и бумагу! — рявкнул директор, резко поднявшись из-за стола.

Я поднёс ему несколько листов и перо, директор выхватил всё это у меня и, раздражённо бормоча под нос проклятия, принялся писать. Через пару минут он отложил перо, подул на написанное, протянул мне лист и сказал:

— Читай!

Взяв бумагу, я пробежал по ней глазами. Текст был короткий, без подвоха.

«Я, курсант Императорской Военно-магической академии Аристарн Оливар, не имею никаких претензий к барону Дарису Фраллену, воспринимаю произошедший ранее между нами инцидент как неудачный дружеский розыгрыш и прошу руководство академии не наказывать его за этот поступок».

— Вроде всё нормально, ничего лишнего, — сказал я. — Готов подписать.

— Так подписывай, если готов! — рявкнул директор.

— Подпишу. Как только целитель Таливир поставит моего брата на ноги, сразу же подпишу.

— Да чтоб тебя… — выдохнул директор и, не выдержав, добавил пару крепких выражений, далеко не из академического лексикона.

Я на это лишь снова развёл руками.

— Ладно, будет тебе целитель, — сдался директор. — Но если ты меня обманешь, я сотру тебя в порошок, ясно?

— Мне нужно только одно — вылечить брата, — ответил я. — Зачем мне вас обманывать? Зачем портить отношения? Всё-таки диплом с отличием сам себя не выдаст. Его выдаёте вы. Зачем мне с вами ссориться?

— Отношения уже испорчены, — холодно произнёс директор.

— Но я же получу диплом с отличием?

— Получишь. Я, в отличие от тебя, слово держу.

— Так и я держу.

— Нет! Не держишь! Ты взял деньги у Ториана и не подписал бумагу.