Я слушал это всё и вообще ничего не понимал. Какие ещё дежурства? Что за разломы? Зимой, когда я приезжал на каникулы, ничего подобного не было. Тогда жизнь в имении была тихой и скучной, максимум приключений — охота в лесу или поездка в город. А теперь, похоже, мир изменился куда сильнее, чем я успел осознать. Хотя…

В памяти всплыла информация о разломах. Они появились примерно четыре месяца назад по всей Империи. Откуда они вели в наш мир, никто не знал — просто появлялись время от времени, и всё. Можно сказать, из ниоткуда. Попытки хоть что-то узнать о природе этих разломов к успеху не привели — никто из тех, кто отправлялся на другую их сторону, не вернулся. А отправили туда многих, так как для решения проблемы нужно было понимать, откуда у неё растут ноги.

Ну и понятно, что сами разломы большой проблемой не были — они как появлялись, там и исчезали спустя какое-то время. Главной неприятностью были твари, выбирающиеся из этих разломов в наш мир. Их было много, и они были разные — различались по размерам, видам, силе, уровням разумности и агрессивности, возможности использовать магию и ещё по куче параметров.

Интересной особенностью было то, что разломы появлялись исключительно под замками и поместьями влиятельных аристократов. Это объяснялось тем, что для образования разломов требовалось большое скопление магической энергии, и под замками и поместьями её было больше всего. В других местах разломов не было. Возможно, пока не было.

Собственно, это всё, что я знал про разломы — больше нам в академии ничего не рассказывали. В том числе и о том, что для дежурств у разломов народ сгоняют силой. Нам говорили, что с тварями борются специальные отряды Императорской гвардии, а на деле вот оно как оказалось.

Отец тем временем тяжело вздохнул, опёрся рукой о ворота и заговорил, стараясь держаться достойно, хотя в голосе его проскальзывали нотки волнения:

— Передай барону… что сам я уже стар, старший сын после прошлого дежурства всё ещё в госпитале, а рыцарей на службе у нашего рода давно уже нет. Нам некого отправить на дежурство, пусть твой господин войдёт в наше положение.

Фиркан скривил губы в ухмылке, вытянув руку, ткнул пальцем прямо в меня и бросил:

— Пусть он идёт.

Отец вздрогнул, бросил на меня быстрый взгляд, в котором читалось: «Я ведь просил тебя не ходить со мной», после чего он отрицательно завертел головой и сказал:

— Мой младший сын не может пойти на дежурство. Он учится в Имперской военно-магической академии и приехал домой буквально на пару дней. Ему скоро назад на учёбу, в будущем он будет служить самому Императору. Им нельзя рисковать.

Фиркан захохотал — мерзко, с каким-то хрипом, будто давился собственным смехом. Его гладкое лицо исказилось в гримасе насмешки.

— Военному магу — самое место у разлома, — заявил он. — Пусть докажет, что Оливары ещё что-то могут.

— Это уже доказал три недели назад Эрлонт! — возмутился отец. — Ты не смеешь так отзываться об Оливарах!

Посланник барона резко переменился в лице: улыбка исчезла, глаза потемнели, голос стал холодным и жёстким.

— Если завтра до полудня ваш представитель не прибудет в имение барона, это будет приравнено к измене Императору, потому что, организовывая дежурства у разлома, барон исполняет приказ его величества! — произнёс Фиркан. — Я думаю, вам не надо напоминать, господин Торлин, как карается измена Императору!

Я смотрел на это всё и чувствовал, как у меня внутри закипает злость. Пусть Торлин Оливар и не был моим настоящим отцом, но он был хорошим человеком, и смотреть на то, как ему приходится униженно оправдываться перед этим лощёным хмырём, было выше моих сил. А хмырь ещё и смел насмехаться. Захотелось подойти и переломать этому выродку ноги, чтобы больше никогда не ухмылялся. Или использовать уже наработанный приём — представить, как вырываю ему сердце.

Но всё же я заставил себя сдержаться. Невероятным усилием, но заставил. Пока что. А отец снова вздохнул и пробормотал:

— Некого мне посылать… Некого.

На морду Фиркана снова вернулась его мерзкая ухмылка, и он произнёс:

— Так воспользуйтесь услугами наёмника. Или у вас нет на это денег, господин Торлин? Тогда у вас остаётся только одна возможность решить вашу проблему — обратиться за помощью к сыну барона. Думаю, Граст вам поможет.

— Завтра утром я поеду к барону и поговорю с ним, — сказал отец, проигнорировав последние слова хлыща. — Думаю, я смогу ему всё объяснить, и он войдёт в моё положение.

— Не войдёт. Вы лишь зря потеряете время. Единственный, кто сможет вам помочь — Граст. Вы знаете, что надо делать, господин Торлин.

— Нет! — со злостью ответил отец. — Я никогда не обращусь к нему! И не смей больше при мне упоминать его имя!

— Как знаете, господин Торлин, как знаете.

Сказав это, Фиркан подошёл к карете, поставил ногу на подножку, однако садиться внутрь не спешил. Он повернул голову, бросил на отца презрительный взгляд и с напускным участием сказал:

— И хоть какое-то освещение сделайте, господин Оливар. А то дороги у вас такие, что я боюсь, колесо кареты в яму угодит.

Хлыщ говорил это, получая удовольствие от каждого слова, наслаждаясь возможностью посмеяться над нашим положением. Скользкая ухмылка не сходила с его неприятной рожи.

Я почувствовал, как внутри у меня всё сжимается от злости. Дико захотелось использовать магию, раз уж она была мне доступна — внушить этому недоумку что-нибудь жуткое, заставить его орать от ужаса, чтобы он перестал собой любоваться и издеваться над моим отцом. С невероятным трудом я сдержался, чтобы не провернуть трюк с сердцем, но одна идея в голову всё же пришла — вполне безобидная.

В памяти Ари всплыло простейшее заклятие — «светлячок». Всего лишь крошечная искорка со слабым хлопком. Игрушка для первокурсников. Я сосредоточился и почти неслышным шёпотом принялся начитывать слова заклинания. Но едва они сорвались с языка, я ощутил, что всё пошло не так.

Моё тело напряглось, сердце бухнуло в груди так, что отдало в виски, руки заломило жаром, и какая-то чужая сила овладела мной и заставила вложить в заклинание куда больше энергии, чем я хотел. И вместо небольшого «светлячка», задачей которого было лишь напомнить хлыщу, что он имеет дело с будущим боевым магом, в полуметре от лица Фиркана рвануло по-взрослому.

Ярчайшая вспышка ослепила на миг даже меня, а хлопок получился таким громким, что заложило уши. И я сразу понял: здесь не обошлось без участия Хранта. Ну или это тело, усиленное мощью четырёх сущностей, теперь настолько напитано силой, что даже простое заклятие выходит в разы мощнее.

Так или иначе, лошади заржали и рванули прочь, уносясь галопом. Фиркан не удержался и грохнулся с подножки прямо в дорожную пыль. Он сел на землю, вытаращил глаза и какое-то время не мог даже слова вымолвить от страха. Его нарядный камзол покрыла серая грязная пыль, а лицо исказилось гримасой ужаса. А от его улыбки, разумеется, не осталось и следа.

Над дорогой, там, где рванул мой «мегасветлячок», повисла огромная область сияния. Оно заливало всё вокруг ярким светом, почти как днём. И в этом свете отчётливо можно было разглядеть посланника барона: униженного, перепачканного и побелевшего от страха.

— Теперь хорошо видно? — спросил я, усмехнувшись. — Все ямы разглядеть можно?

Фиркан дёрнулся, будто его ударили. Он вскочил, лицо его перекосилось от злости.

— Я этого не забуду! — процедил хлыщ сквозь зубы, отряхивая пыль с камзола.

После этого он побежал к карете, что остановилась неподалёку. Кучеру с трудом удалось справиться с лошадьми, и теперь они недовольно фыркали и били копытами.

— Осторожнее! — крикнул я. — Смотри под ноги, а то тут ямы везде!

Фиркан не обернулся, он быстро залез в карету и захлопнул дверцу. Кучер хлестнул коней, и экипаж, громыхая колёсами, покатил прочь. Я проводил его взглядом и, не удержавшись, рассмеялся. Весело получилось. Но, похоже, отца я подвёл.