— Наталья.… Ты должна была сказать мне. — Я покачал головой. — Черт, прости меня.… Я был таким грубым той ночью.

— Нет, не правда. Я просила тебя не торопиться, и ты так и сделал. Помнишь?

Конечно, я помнил. Я работал кулаком на это воспоминание последние четыре года.

Это не меняло того факта, что ни у кого первый раз не должен быть в общественном месте, на столе.

Черт. Я действительно мудак.

Я трахал ее медленно — так, как должен был в первый раз — заставляя ее снова привыкнуть к моему размеру после стольких лет. Я прижался к ней бедрами, проникая членом глубже, вдавливая ее в мягкий матрас — там, где у нас должен был быть наш первый раз.

— Хочешь узнать секрет, amai? — прохрипел я, мой голос был мрачным и одержимым. И она кивнула, наслаждаясь этим. — У меня тоже больше ни с кем не было.

— Тревор... — Она захныкала.

— С тех пор, как ты пролила на меня свое шампанское.

Она ахнула, когда я вошел до конца.

— Я даже ни с кем больше не целовался.

Она сжалась вокруг меня, как тиски, заставляя двигаться сильнее.

— Не смог.

— Тревор... — Она снова ахнула, почувствовав мою длину, несмотря на то, как невероятно медленно я двигался.

— Я застрял, думая о карамельных волосах одной девушки и мягких карих глазах.

— О, Боже мой, Тревор... — Она рыдала, ее острые ногти царапали мою спину. Две слезинки скатились по ее вискам.

— Тебе приятно, детка? — Я вытер одну слезинку большим пальцем, затем поцеловала другую.

— Так хорошо. — Она откинула голову на подушки, ее руки слегка похлопали меня по щекам в порыве страсти и притянули меня к себе. — О, Боже мой...

Ее бедра прижались к бокам моего тела, ее киска пульсировала и пропитывала меня по всей длине, когда она кончала на мой член.

Мое собственное удовольствие скрутилось внизу позвоночника, и после еще двух толчков я вошел глубоко в нее и остался там, наполняя ее своей спермой. Что-то темное овладело мной, вынуждая меня слегка отстраниться, только для того, чтобы снова войти в нее и протолкнуть свою сперму еще глубже в нее.

В моей груди одобрительно заурчало, когда я сократил расстояние между нашими губами, целуя ее со сладким притяжением. — Я скучал по нам.

Она снова издала этот хриплый звук ммм, ее руки обвились вокруг моей шеи, притягивая меня ближе.

Когда я прижался к ней бедрами, толкая ее вверх по кровати, она ахнула мне в рот. Затем она обхватила меня ногами и притянула ближе.

— Черт возьми, детка. Скажи мне, что ты тоже скучала по мне.

— Ты придурок, — сумела произнести она, вырываясь из-под меня, из-под простыней. — Идиот.

— Тебе нравится этот член. — Я низко зарычал, медленно двигаясь и входя в нее до конца, заработав мучительный вздох.

— Видишь? — Наталья тяжело вздохнула. — Член.

Я ухмыльнулся, двигая бедрами немного быстрее и немного жестче, чувствуя, как ее киска сжимает меня так чертовски крепко, что ее задница немного приподнимается в воздухе каждый раз, когда я вырываюсь. — Черт возьми, да, ты скучала по мне.

Она застонала, ее взгляд упал на то, как мы двигались на кровати при каждом моем толчке.

— Ты скучала по тому, как я растягивал тебя вот так. Трахал тебя красиво и медленно. Заставлял тебя кончать так хорошо, что в одиночку это никогда не было прежним. Оставляя тебя желать большего, независимо от того, сколько ты играла с этой хорошенькой киской.

— Тревор... — Она захныкала, и я почувствовал, как она открылась, чтобы принять меня немного глубже.

— Вот и все, детка, — Я зарычал, мой член только становился тверже. — Впусти меня.

— О, боже мой!.. Ты такой большой.

Я одобрительно застонал, уткнувшись лицом в ее шею. — Ты так приятно это принимаешь.

Глава 41

Настоящее

Я был неправ.

Наталья не изменилась. По крайней мере, для меня.

В глубине души она оставалась все той же женщиной, которую я знал.

Возможно, она и научилась быть безжалостной и беспощадной, чтобы завоевать уважение, которого заслуживала в преступном мире, но она все еще оставалась собой.

Ее голова лежала у меня на груди, пока она мирно спала, совершенно не обеспокоенная солнечным светом, льющимся через огромные окна. Они разбудили меня с восходом солнца в шесть.

Сейчас около одиннадцати, и с тех пор я не спал. Просто валялся в постели со своей девушкой.

Наклонившись, я нежно поцеловал ее в щеку.

Наталья пошевелилась, и чувство вины немедленно кольнуло меня в грудь, потому что я знал, что разбудил ее.

Обхватив ее руками, я перевернул нас, так что она скатилась с меня на спину. Она все еще была в полусне, когда ее руки обхватили мою шею и она притянула меня ближе.

Я улыбнулся, наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо: — Ложись обратно спать, amai.

Был полдень, когда я услышал, как Наталья встала с постели.

Краем глаза я увидел, как она остановилась там, где заканчивался коридор, ведущий к спальням, и начиналось открытое пространство гостиной-кухни.

— Ты все еще здесь?

— А почему нет? — Я не смотрел на нее, выкладывая тесто на сковороду. Мой голос звучал расслабленно, несмотря на голос Натальи, которая, похоже, больше не была рада меня видеть.

Я больше ничего не сказал, переворачивая блинчик. На мраморной стойке рядом со мной стояла тарелка.

— О, я не знаю, — ее голос был полон сарказма, когда она направилась ко мне. — Может быть, потому, что в последний раз, когда мы занимались сексом, ты исчез на четыре года. Думала, что на этот раз увижу тебя через десять.

Мои глаза пробежались по ней, когда я, наконец, повернул голову в сторону, разглядывая розовый шелковый халат, который был на ней, и пару розовых пушистых тапочек в тон. Кончики ее белых пальцев высунулись наружу, заставив мою челюсть напрячься.

Черт. В ней не было ни дюйма, который не был бы идеальным.

— Не мог бы ты что-нибудь надеть?

Потерев рукой подбородок, я стер ухмылку.

Я не был голым. Может, и стоило. Я определенно нравился ей, когда на мне не было одежды.

Я был в своих черных боксерах от Армани и готовил ей завтрак.

Вернув взгляд к ее лицу, стараясь не обращать внимания на обнаженную ложбинку между грудями, я строго заговорил. — Я имел в виду то, что сказал прошлой ночью. Каждое слово. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе.

— Но не настолько скучал по мне, чтобы вернуться. — От боли в ее голосе у меня в груди что-то хрустнуло.

С моей стороны было глупо думать, что все между нами разрешилось прошлой ночью.

— Все было не так просто, amai.

— Ты больше не имеешь права называть меня так. — На этот раз ее голос был тише, когда она посмотрела вниз, скрестив руки на груди.

— Почему нет, amai? — Я настаивал. Это было единственное, о чем она не могла просить меня.

— Потому что теперь я знаю, что это значит.

— И что?

— И ты не заслуживаешь называть меня так. Мы не вместе. Так что никаких ласкательных имен.

Выключив плиту, я двинулся вперед, пока мой пресс не коснулся ее предплечий. Она не отступила. Не отпрянула от меня. Хорошая девочка. — На случай, если я неясно выразился прошлой ночью… Я больше не буду с тобой играть. Больше никаких игр, Наталья. Я в них больше не играю. amai.

Она покачала головой, отводя взгляд.

Я взял ее за подбородок и заставил заглянуть в мою черную как смоль душу, пока медленно говорил. — Я убью любого мужчину, которого ты попытаешься предпочесть мне.

Внезапно действия Зака стали иметь для меня намного больше смысла.

— На этот раз я не отступлю. Я хочу тебя. Я схожу по тебе с ума. Я не могу перестать думать о тебе. И я знаю, что ты чувствуешь то же самое.